Величайший рыцарь
Шрифт:
– Это конец истории, папа? – спросил Вильгельм-младший. – Мне она не понравилась.
– Не понравилась, – эхом повторил Ричард и надул губы.
– Нет, это не конец, – ответил Вильгельм и потрепал светло-русые волосы сына. – До конца еще очень далеко, и мне она тоже не понравилась.
– Тебе она понравится еще меньше, когда я скажу, что Вильгельм Лонгчамп едет вместе с королем, – заявил Вигайн. – Ричард отменил его изгнание и снова принял к себе на службу. Ему нужны способности Лонгчампа получать деньги, и потом, этот тип всегда был скользким, как угорь.
Вильгельм почувствовал, как у него к горлу подступает тошнота.
– Ясно, кто распускал слухи, – сказал он. – Мне лучше поторопиться, пока меня не обвинили в государственной измене.
Вильгельм скакал очень быстро и встретил похоронную процессию с телом брата в окрестностях Сиренсестера, по пути к собору. Алина наняла шестерых профессиональных плакальщиков, и они шли по обеим сторонам гроба, одетые в длинные темные мантии с большими капюшонами. Они выли и били себя в грудь. Алина за эти дни побледнела, как саван, лицо было усталым, под глазами легли тени, но она держала себя в руках. Ее брак с Иоанном Маршалом получился грустным и трудным, но за это время она повзрослела и приобрела чувство собственного достоинства. Вильгельм спешился, чтобы пройти рядом с похоронными дрогами. Меч Иоанна, меч их отца, лежал поверх красного шелка. Вильгельму стало грустно: они с Иоанном не были близки при жизни, а теперь слишком поздно. Джек тоже спешился и молча занял место среди плакальщиков. Остальные рыцари Вильгельма последовали их примеру.
– Ему не пришлось сдаваться, – сказала Алина Вильгельму и Джеку. На ней была черная мантия с капюшоном, а под ней – дорогое красное шерстяное платье, выглядывавшее из-под мантии при каждом шаге. – Он умер сам, и я рада, что так получилось – ему не пришлось наступать на собственную гордость. – Она прикусила губу, вспоминая. – Он спустился со стены, чтобы передохнуть, и рухнул у лестницы, ведущей в башню. К тому времени, как я оказалась там, его душа уже покинута тело. Никто ничего не мог сделать.
– Я тоже рад, что так получилось. Он все еще оставался лордом Мальборо, когда умер, – хрипло произнес Вильгельм. – Хотя я предпочел бы, чтобы он жил.
Они долго шли молча, задумчиво и торжественно, наконец Вильгельм повернулся к бледной девушке, шагающей рядом с ним.
– Что ты будешь делать теперь? – спросил он.
Она пожала плечами с несчастным видом.
– Вернусь в свою семью… Послужу им, вступив еще в один брак. Надеюсь, что следующий будет лучше.
Ему стало еще печальнее и еще больше жалко девушку.
– Я тоже на это надеюсь, – сказал он.
После ночного бдения и мессы в Сиренсестере Вильгельм оставил племянника и большую часть рыцарей для сопровождения гроба в монастырь в Браденстоуке, а сам приготовился ехать в Хантингдон. В Сиренсестере он посвятил в рыцари Джека Маршала.
– Поскольку ты единственный сын своего отца и уже мужчина, ты должен быть рыцарем, – заявил Вильгельм, вручая Джеку меч его отца. – Кроме того, ты это заслужил. Кроме того, нужно, чтобы похоронную процессию сопровождал старший член семьи и рыцарь.
Вильгельм опять чувствовал себя виноватым. Он знал, что сам должен ехать в Браденстоук, но не мог себе это позволить.
Джек кивнул с напряженным выражением лица, крепко сжав челюсти.
Он старался сдерживать чувства. Вильгельм сжал ему плечо, как делают мужчины.– Присоединяйся ко мне в Ноттингеме, когда отдашь последний долг отцу. Ты мне понадобишься.
Выйдя из собора, он глубоко вдохнул холодный мартовский воздух и собрался с силами для следующего испытания.
Вильгельм выехал из Бедфорда на рассвете и прибыл в Ноттингем поздним утром. Его вместе с тремя рыцарями остановили у городских ворот, и посыльный бегом отправился к королю, чтобы сообщить об их прибытии. Вильгельм ждал на потном коне и ловил на себе задумчивые и оценивающие взгляды, которые бросала стража. Не приходилось гадать о том, что думают эти люди.
– Вы приехали налегке, лорд, – заметил командир отряда наемников, дежурившего у ворот. Он поглаживал рукоятку меча.
– Остальные рыцари приедут позже, – ответил Вильгельм спокойно. – Они присоединятся к нам в Ноттингтоне.
Наемник кивнул и ничего не сказал, но Вильгельм чувствовал, что он хочет спросить: на чьей стороне? Никто не проявлял гостеприимства, но Вильгельм не высказывал недовольства. Он знал, какая ведется игра, и был в ней большим мастером. Он спешился, набросил одеяло на потную спину коня и жестом показал рыцарям, чтобы сделали то же самое. Потом он беседовал с солдатами и ждал; внешне он держался уверенно, хотя внутри дергался, как человек, сидящий на муравейнике.
В конце концов вернулся посыльный с приказом отвести Вильгельма в шатер короля Ричарда. Посыльного сопровождал Вильгельм Лонгчамп, и в его густой черной бороде играла надменная и презрительная улыбка. Он, очевидно, настроился насладиться моментом расплаты за старое.
– Вы находитесь в подвешенном состоянии, Маршал, – заявил Лонгчамп с горящими от злобы глазами. – Надеюсь, что вы проявите красноречие – ради вашего же блага.
Вильгельм посмотрел на епископа с каменным выражением лица.
– Я и раньше бывал в подвешенном состоянии, но выжил. Или король достаточно хорошо знает меня к этому времени, или не знает. Слова, какими бы красноречивыми они ни были, этого не изменят.
У Лонгчампа изогнулась верхняя губа.
– Нет, не изменят, – сказал он с явным намеком. – Но король их ждет, чтобы услышать и принять решение.
Вильгельм передал коня Роджеру Дабернону.
– Я готов, – сказал он, не проявляя никаких чувств. – И я не боюсь, что меня будут судить.
– Гарнизон Ноттингема все еще отказывается сдаваться королю, – сказал Лонгчамп, хромая рядом с Вильгельмом по лагерю к шатру Ричарда. – Они хорошо держатся, но против нас все равно не устоят. Очень жаль, что юстициарии вообще вернули его Иоанну.
Его лицо ничего не выражало. Однако, поскольку Вильгельм был юстициарием, отвечавшим за Ноттингем и за передачу его Иоанну во время мирных переговоров, слова епископа нельзя было считать ни невинным, ни безразличным замечанием.
– Я сделал так, как посчитал наиболее приемлемым, – резко ответил он.
Лонгчамп неприятно улыбнулся.
– Вам придется представить более веские аргументы, Маршал.
– О-о, не знаю, – ответил Вильгельм. – Похоже, другие легко отделались, если учесть, что они натворили в отсутствие короля, опустившись до подделки документов и незаконного использования его печати.