Великая Депрессия
Шрифт:
– Согласен, - поддерживаю новых товарищей, - держимся вместе. Прошу слушаться меня хотя бы поначалу. Не только язык знаю, но и немного историю Берлина, нравы горожан и прочую хрень.
– Работал?
– Поинтересовался Максим.
– К брату двоюродному в гости часто приезжал.
Слово за слово и не бандит вытянул мою официальную биографию.
– ... КМС по дзюдо, потом бросил - сетчатка в глазах начала отходить, так что завязал с контактными видами спорта. Физическая работа тоже пока противопоказана - тяжёлая, по крайней мере. Дворником могу, а вот грузчиком - пардоньте.
Старшие товарищи переглянулись
– Хреново, - протянул Аркадий Валерьевич, снова протирая очки, - вживаться тяжеловато будет, тем более мы явно выделяться будем.
– Нормально, - отвечаю уверенно, - будем, конечно, но тут русских много.
– Всё легче, - перебил его Валерьевич.
– Нет. А... долго рассказывать. Давайте-ка из проулка выбираться, а то нами скоро не полицаи, так бандиты заинтересуются.
– Космонавтом себя чувствую, - негромко сказал своим резким голосом Максим, - как на Марс впервые вступил.
Мы пошли вдоль полутёмной улицы, комментируя виденное.
– Вывесок-то русских сколько!
– Возбуждённо сказал Валерьевич, - а русские своих не бросают! Прорвёмся!
Мы с Максимом дружно поморщились и старший из нашей компании понятливо заткнулся.
– Много наших... русских в смысле?
– Поинтересовался Максим.
– Если я правильно помню, то чуть ли не триста тысяч только в Берлине сидело , - отвечаю чуточку неуверенно, - но давайте потом, ладно? Нас на ночлег нужно устроить, а учитывая отсутствие у нас документов...
– Документы у нас есть, - перебил его Максим, - и денег до хрена! А если на карточке, то и вовсе... бля, какие бабки пропали... Только вот как я понял, светить ими - хуже некуда, так?
– Так, - отозвался Аркадий Валерьевич, - на запчасти разберут, просто на всякий случай. Ну или как хороший вариант - сидеть нам в подвале до тех пор, пока всё нужно не вытащат. А потом лежать, но уже в земле.
Не особо вслушиваясь в разговор, подгоняемый начавшимся весенним дождиком, вглядываюсь в попадавшиеся вывески, пытаясь определиться. Наконец, Бильярдная капитана Мацевича, также ночлег и еда показалась подходящей и я решительно завернул спутников в неприметный подвальчик.
– Кольцо, - шиплю Аркадию Валерьевичу, - да не перстень, обручальное давайте!
– Пропади моя телега, все четыре колеса, - пробормотал тот, с трудом стягивая с пальца массивный золотой ободок белого золота.
– И молчите, бога ради - молчите!
***
Подвальное помещение встретило запахами скверного табака и затхлого воздуха. За одним из бильярдных столов, покрытых вытертым сукном, вяло играли несколько нетрезвых немолодых мужчин, обсуждая что-то на русском.
– Свободная комната имеется?
– В лоб интересуюсь у подскочившего хозяина заведения, выцветшего рыхлого живчика среднего роста, с жидкими пегими волосами, расчёсанными на пробор.
– Имеется, сударь, - выпрямился тот, - и очень недурные!
– Нам комнату на троих и... что из еды? Дежурного, нам не до изысков, - для большей убедительности постучал по ладони обручальным кольцом. В эмигрантской среде такими вещами
никого не удивить, господа белогвардейцы постепенно пропивали и проедали даже нательные крестики, что уж там обручальное кольцо...– Треть цены скину, - бросил взгляд на кольцо капитан Мацевич, - больше всё равно нигде не получите, у меня ещё по божески.
– По божески, - согласился с ним, забирая марки, - что из еды?
– Щи суточные будете? И лафитничек явно не лишним покажется.
– Несите.
Быстро поев, удалились в предоставленную комнату, посетив перед этим уборную в конце коридора.
– Держи, - высыпаю оставшиеся марки в ладонь Валерьевичу и ложусь на постель не раздеваясь. Настроение у всей компании откровенно похоронное, разговаривать не хотелось никому. Незаметно для себя мы уснули.
***
Проснулся от перебежек Максима, затеявшего с раннего утра зарядку. Мужчина отжимался с хлопками, демонстрируя завидную физическую форму и прекрасное телосложение человека, знакомого с кроссфитом не понаслышке. Аркадий Валерьевич отсутствовал в комнате.
– В сортире наш старпёр-десантник, - не прекращая отжиматься, доложил Максим, - тебе бы тоже не мешало его посетить, пока утренняя очередь не образовалась.
Посетив замызганный кабинет задумчивости, вернулся в комнату, трогая языком нечищеные зубы. Почему-то именно невозможность нормальной гигиены раздражает сильнее всего.
Дома у меня возникли такие проблемы, что помимо вполне понятного страха от попаданства, в наличии ещё и облегчение. Здесь появятся... да собственно, уже появились, новые проблемы.
Я не оптимист и считаю нашу ситуацию достаточно скверной. Просто... дома было хуже, много хуже. Здесь имеется вполне реальный шанс не просто выкрутиться, но и устроиться относительно комфортно.
– Ну, что будем делать?
– Прервал размышления Аркадий Валерьевич.
– Вы - сидеть здесь и не отсвечивать, - видя готового вспыхнуть Максима добавляю: - отсутствие документов и незнание немецкого никуда не делось.
Бандит сдувается и начинает нервно стучать пальцами по коленке.
– А ты?
– Спрашивает он негромко, не глядя на меня.
– Пройдусь, присмотрюсь к городу.
– Одежда как, аутентичная?
– Не слишком, но деваться некуда. Плюсом то, что она потёртая, в секонде брал.
– Потёртая - плюсом?
– не поверил Валерьевич?
– Всегда полагал, что лучше новая.
– В нашем случае - плюсом. Всегда можно пожать плечами и сказать, что дёшево досталось, с рук у кого-то по случаю купил. Экономика сейчас по всему миру не самая здоровая, так что многие ещё и позавидуют. Тем более, никаких слишком ярких деталей в моём облике нет, обычное городское милитари.
Вижу, что невольные сокомандники нервничают - не брошу ли я их одних? Но утешать нет желания, да и... всё может быть.
***
Побродив по улицам, поймал наконец ритм города и слился с толпой. Самый внимательный полицейский не задержит на мне взгляд. Иду чуть ссутулив плечи и засунув руки в карманы - типичный молодой парень из рабочих кварталов, не слишком воспитанный и не пытающийся казаться кем-то другим.
Берлин двадцатых годов завораживает лаконичной красотой, а среди прохожих почти не попадаются понаехавшие. Нет-нет да послышится чужая речь, но лица все европейские. Приятно...