Великая Мечта

С гениальной стремительностью он разобрался с многочисленными кнопками и рукоятками панели управления. Через секунду оба передних окна моей машины оказались открыты, а из динамиков загремели, мощно сотрясая воздух в радиусе не менее ста метров, тугие гитарные басы и фальцетные взвизги какого-то американского певца (или певицы – по их нынешней жизни и не разберешь).

Мотор загудел, словно шмель-убийца.

Дорога в это морозное утро показалась мне тяжелой, сложной для вождения – лед, снег, смог, пробки – но я понесся, как бомбардировщик, словно какой-нибудь «Энола Гей», везущий первую в мире атомную бомбу по адресу «Япония, город Хиросима».

Ледяной воздух – сухой, как бумага, – ворвался в салон, обжег мое лицо.

– Вот так мы ездили! – выкрикнул Юра поверх бешено гремящих аккордов.

Нескольких подрезал. Еще двоих или троих обогнал по встречной. Пару раз едва не занесло, но Бог миловал. Настырно смещаясь из ряда в ряд, подтормаживая и атакуя, активно оперируя как ручным, так и ножным тормозами, пролетая перекрестки на красный свет, раз-бибикивая дураков, я мчался, как полный идиот, – и вдруг остыл, потух, пришел в себя. Опомнился, стормозился, влился в поток, и черное мое авто вновь покатилось с буржуазной плавностью.

– Ну тебя к черту, – сказал я. – Зачем ты меня керосинишь? Мне твоих экстремальных заморочек не надо. Я еду к цели. Туда, куда мне надо. Цель, и только цель, диктует порядок движения. Умоляю тебя – исчезни. Ты мне мешаешь.

– Ладно, – кивнул друг и сделал примирительно-успокаивающий жест. – Исчезну. Дай мне пять минут. Напоследок.

– Еще минуту. И больше так не гони. Мне нельзя нарушать правила.

– Почему?

– Я везу деньги.

– Деньги? – старый друг заметно возбудился. – И много?

– Лимон с болтом.

– Новыми?

– Именно.

– Сколько это в долларах?

– Пятьдесят тысяч.

– Немало. И куда везешь? Я грустно выдохнул.

– Отдавать.

– Задолжал, что ли? Пришлось состроить утвердительную гримасу.

– Я его знаю?

– Кого?

– Того, кому ты задолжал.

– Да. Кстати, именно ты меня с ним и познакомил.

– Кто таков?

– Сережа Знаев.

Юра смачно расхохотался, но неожиданно прервал веселье, задумался и закурил сигарету.

– Ты должен Сереже Знаеву пятьдесят тысяч долларов? Этому Сереже? Этому фантику? Этому коммерсанту, который поднялся на деньгах Юры Кладова? Ему ты задолжал пятьдесят тысяч?

– А что в этом страшного?

– Страшно не то, что ты ему задолжал, а то, что ты собираешься отдавать.

– А что – не отдавать?

– Конечно. Зачем отдавать, если можно не отдавать? Тем более – Сереже Знаеву.

– Позволь тебе напомнить, что на дворе – две тысячи шестой год. Самые резкие и дерзкие, как ты, давно погибли. Извини за аналогию – вымерли, как динозавры. Уцелели осторожные и дальновидные. Такие, как Сережа Знаев...

– Все равно – не могу поверить.

– А придется. Сережа Знаев теперь Председатель правления коммерческого банка. Миллионер. К Сереже Знаеву просто так не подойдешь. Сережа Знаев дал мне ссуду только по дружбе, в качестве исключения из общих правил. Кстати, тебя вспоминал, когда договор подписывали...

– Меня? – враждебно уточнил Юра, перемалывая челюстями резинку.

– Да. Иду, сказал, навстречу ради общей памяти о Юре...

– И сколько ссудил?

– Миллион.

– Новыми?

– Новыми, новыми.

– А ты теперь отдаешь полтора?

– Именно так.

– Не понял. Там был миллион, здесь – полтора, откуда взялось остальное?

– Проценты.

– Ага! – Мой старый друг хищно стиснул длинными пальцами боковые поверхности своих узких бедер. – Проценты! Значит, Сережа Знаев теперь – процентщик?

– Банкир, – поправил я, удобнее пристраивая на груди ремень безопасности.

– Одно и то же. И сколько же, извини за назойливость, он с тебя брал, этот Сережа?

– Пятнадцать в месяц, с капитализацией.

На лице Юры появилась гримаса злобы, разочарования и изумления.

– И ты – согласился?!

– А что было делать? Больше никто не давал. Дал только Знаев. И то, сказал, по дружбе.

– По дружбе, значит... А он не в курсе, что процентщиков и процентщиц бьют топором по голове? А он не в курсе, что это отражено в великой русской литературе?

Я завздыхал.

– Пойми, Юра, тогда я эти темы не педалировал...

– Ускоримся! Поедем к Знаеву, и шибче!

– Мы и так к нему едем.

– А мы поедем быстро! Потому что мне не терпится в его глаза посмотреть...

– Осторожно!!!

Ускориться не удалось; на ближайшем повороте я вошел в большую наледь, меня снесло, я излишне нервно завращал рулем и в итоге, несмотря на все маневры и торможения, слегка протаранил красиво отсвечивающую корму впереди стоящей машины.

– Приехали, – сказал я мрачно. – Все из-за тебя.

– А меня нет, – беспечно ответил Юра. – Я давно умер. Сам и разбирайся.

Я выскочил в смрадный уличный холод, не забыв нажатием особой кнопки заблокировать все дверные замки машины. Не хватало еще вот так, запросто, лишиться чемоданчика с миллионом. Мой город переполнен ушлыми ловкими ребятами, провоцирующими мелкие аварии: пока ты скандалишь подле помятого капота, за твоей спиной в секунду обчищают салон.

Все-таки помогает, помогает, господа, маргинальная выучка, приобретенная в бурной молодости. Что бы с тобой ни произошло – ты первым делом ожидаешь подвоха.

Однако вместо красных от ярости атлетов из поврежденного мною неимоверно фильдеперсового ландо появилась молодая женщина – яркая и дорого одетая.

Первым моим желанием было – обаятельно улыбнуться (иногда у меня это получается) и, невзирая на мороз и уличный шум, исполнить бархатную джентльменскую тираду в том духе, что, мол, мадам, не извольте абсолютно беспокоиться ни грамма, приношу вам искренние и глубочайшие извинения, что поделать, аварии и прочие скучные траблы суть атрибут нашей с вами нелегкой жизни, не так ли, нижайше прошу позволить мне сей же момент оплатить весь причиненный ущерб... Однако мадам меня опередила.