Великая Охота (др. изд.)
Шрифт:
— Милорд? — спросил Хурин. — А как же деревня?
— Сначала я хочу взглянуть, что это такое, — сказал Ранд. Это ярче, чем солнечные блики на воде. Что это может быть?
Он не отрывал глаз от отблеска и удивился, когда Рыжий внезапно остановился. Уже собравшись погнать его вперед, Ранд сообразил, что стоит конь на краю глинистого обрыва, над гигантским котлованом. Большая часть холма была срыта на глубину где-то до сотни шагов. Определенно, тут исчез не один холм, и, вероятно, фермерские поля тоже, поскольку яма была в ширину раз в десять больше, чем в глубину. Дальняя сторона котлована, по-видимому,
Из глины карьера поднималась наклонно исполинская каменная рука, держащая хрустальную сферу, она-то и сверкала в последних лучах меркнущего солнца. Ранд потрясенно взирал на сферу, с трудом осмысливая ее размеры: идеальный шар, и по меньшей мере двадцати шагов в поперечнике, поверхность которого — юноша был уверен — не портила ни единая царапина.
Поодаль от руки, соразмерное ей, было отрыто каменное лицо. Бородатое мужское лицо, оно выступало из грунта с достоинством бесчисленных лет; черты широкого лица будто хранили в себе мудрость и знание.
Незваная, обрела форму пустота, в мгновение ока став цельной и завершенной. Светилась, маня, саидин.Так пристально Ранд разглядывал лицо и руку, что даже не понял, как и что произошло. Однажды капитан-корабельщик рассказывал ему о гигантской руке, сжимающей громадную хрустальную сферу; Байл Домон утверждал: торчит она на холме острова Тремалкин.
— Тут опасно, — заметила Селин. — Отойдите, Ранд.
— По-моему, я сумею здесь спуститься, — рассеянно заметил он. Саидинпела ему. Громадный шар будто засиял белым от лучей садящегося солнца. Как казалось Ранду, в глубинах кристалла свет кружился и танцевал в такт песне саидин.Он удивился про себя, почему ничего не замечают те люди внизу?
Селин подъехала ближе и крепко взяла юношу за руку:
— Пожалуйста, Ранд, вы должны отодвинуться.
Он озадаченно посмотрел на ее руку, затем скользнул взглядом по руке к лицу. Она была не на шутку встревожена, может, даже напугана.
— Если этот обрыв не обвалится под весом наших лошадей, а мы не свернем себе шеи, то все равно эти люди — стражники. А никто не поставит охрану и при этом пустит туда всякого прохожего, снедаемого праздным любопытством. Что хорошего, если вы ускользнете от Фейна, а вас арестуют стражники какого-то лорда? Идемте.
Внезапно — дрейфующая, далекая мысль — Ранд понял, что его окружила пустота. Саидинпела, сфера пульсировала, — даже не видя, он чувствовалэти пульсации, — и всплыла мысль, что если он запоет песню, которую поет саидин,то громадное каменное лицо откроет рот и запоет вместе с ним. С ним и с саидин.Воедино.
— Пожалуйста, Ранд, — сказала Селин. — Я поеду в деревню вместе с вами. И больше не буду говорить о Роге. Только поедем отсюда!
Ранд высвободил пустоту... а она не исчезла. Саидинпродолжала петь вполголоса, и свет в сфере бился в такт ударам сердца. Его сердца. Лойал, Хурин, Селин — все они смотрели на Ранда, но будто бы не замечали исходящего от кристалла чудесного сверкания. Он постарался оттолкнуть от себя пустоту.
Она не поддавалась, словно обратившись в гранит; он плавал в ничто, ставшем твердым как камень. Песня саидин,песня сферы, он ощущал их дрожь своими костями, всем своим естеством. С мрачной решительностью он отказывался сдаваться, потянулся в глубь себя... Я не буду...— Ранд!
Он не знал, чей это был голос.
...потянулся к сущности того, кем он был, к сущности того, чем он был...
...не буду...
— Ранд!
Песня наполняла его, наполняла ничто.
...коснулся камня, горячего от жестокого солнца, холодного от безжалостной ночи... ...не...
Свет наполнял его, слепил его.
— Пока не исчезнет тень, — бормотал он, — пока не уйдет вода...
Сила наполняла его. Он был един со сферой.
— ...в Тень, оскалив зубы...
Эта сила была его. Эта Сила была его.
— ...плюнуть в глаза Затмевающему Зрение...
Сила для Разлома Мира.
— ...в последний день! — вырвалось криком, и пустота исчезла. Рыжий шарахнулся от вопля; глина осыпалась под копытами жеребца, крошась в карьер, стекая ручьями комков. Гнедой пал на колени. Ранд подался вперед, подбирая поводья, и Рыжий выбрался на твердую землю, подальше от кромки обрыва.
Ранд увидел, что все глядят на него. Селин, Лойал, Хурин, все.
— Что случилось? — Пустота...Он коснулся лба. Пустота не исчезла, когда он высвободил ее, и свечение саидинстало сильнее, и... Ничего больше он не помнил. Саидин.Ранд похолодел. — Я... что-нибудь делал? — Он хмурился, стараясь припомнить. — Я что-нибудь говорил?
— Ты просто сидел, окаменев точно статуя, — сказал Лойал, — бормоча, что бы тебе кто ни говорил. Что ты бормотал, я не разобрал, пока ты не выкрикнул «день!» так громко, что и мертвый бы проснулся. А потом чуть не послал своего коня с обрыва. Ты не болен? С каждым днем ты ведешь себя все более странно.
— Я не заболел, — резко ответил Ранд, потом уже мягче добавил: — Лойал, со мной все в порядке.
Селин настороженно наблюдала за ним.
Из карьера донеслись оклики, слова были неразличимы.
— Лорд Ранд, — сказал Хурин, — по-моему, эти охранники нас все-таки заметили. Если им известна по этой стороне дорога вверх, в любую минуту они будут здесь.
— Да, — подтвердила Селин. — Давайте поскорее отсюда уедем.
Ранд бросил взгляд на котлован, затем торопливо отвел взор. В огромном кристалле не было ничего, кроме отраженного света вечернего солнца, но Ранд не хотел на него смотреть. Он почти вспомнил... что-тооб этой сфере.
— Незачем их ждать. Мы ничего не сделали. Давайте поищем гостиницу.
Он развернул Рыжего в сторону деревни, и вскоре котлован и кричащие охранники остались позади.
Как и многие деревни, Тремонсин занимала вершину холма, но холм этот, как и те, где располагались фермы, мимо которых отряд проезжал, был разделен на террасы, укрепленные каменными стенами. Квадратные каменные дома располагались на ухоженных участках, позади домов — аккуратные садики, как и вдоль нескольких прямых улиц, пересекавшихся под прямыми углами. Казалось, здесь никому и в голову не пришло закруглять улицы, огибающие холм.