Великая распря

Параллельная улица была выше по склону, и дома напротив выходили во дворик цокольными этажами, на которых располагались гаражи и подсобные помещения, задраенные рольставнями.

Одна дверь была открыта. Мы, разумеется, двинулись туда. Остановились. Дружинник Никанор швырнул гранату. Следом зашёл я, удерживая фибральный щит, остальные — за мной. Поднялись на первый этаж и тут нас накрыло.

В здании, кажется, было пусто, но вот с улицы и из домов напротив лупили так, что мама не горюй. Заработал пулемёт, взорвалось несколько гранат, в том числе и в самом доме. Пара бойцов получили попадания, но ранений пока не было. Мы забурились на кухню, половина отряда осталась на цокольном этаже. Комнату, выходящую окнами на улицу так плотно обрабатывали, что было рискованно туда заходить. На лестницу — тоже не попасть.

Слева заколотил крупнокалиберный пулемёт. Похоже, «Гектор» сменил позицию, отъехал подальше и теперь тоже работал по нам.

— Нужна помощь! — десятник сильно нервничал. — Нас обстреливают. Очень плотный огонь. Мы высунуться не можем!

Я выглянул в дверной проём. Заметив в доме через улицу движение, сделал пару выстрелов и тут же спрятался. В ответ прозвучала длинная очередь.

— Что говорят? — спросил я.

— Приказывают держать дом, — ответил тот.

Парень был в замешательстве. Он сидел и озирался по сторонам, не зная, что делать. Остальные тоже не понимали — надеялись на десятника.

Похоже, предстояло снова брать всё на себя. Я высунулся пострелял по окнам напротив. Не знаю, был ли толк, однако мне по руке попала пуля. Пришлось спрятаться.

— Пулемёт! — крикнул я. — Мне нужен пулемёт!

Пулемётчик остался на цокольном этаже. Создав прикрытие из фибральной сети, я бросился обратно на лестницу. Схватил у пулемётчика оружие, в другую руку — запасной короб с патронами. Вернулся. Крикнул, чтобы меня прикрывали, выскочил в простреливаемую комнату и с рук принялся стрелять. Большое здание с галереей на первом этаже оказалось совсем близко — нас и вражеских бойцов разделяли едва ли пятьдесят метров. Я сразу же почувствовал попадания, но это меня не остановило. Я должен был выбить врага с его позиций.

Десятник появился рядом, стал стрелять через соседнее окно, но почему-то быстро перестал. Когда я кинул на него взгляд, оказалось, что парень лежит на полу, схватившись за руку. Я крикнул остальным, чтобы оттащили.

Едва наши отволокли десятника на кухню, как рядом грохнул взрыв, и помещение окутало дымом, а мне заложило ухо. Стрелявший из гранатомёта боец находились на улице левее. Я перенёс огонь на него. Убежал.

Стало потише. Остальные пять человек, наконец, смогли присоединиться к нам, я же снова взял карабин и, поднявшись на второй этаж, принялся наблюдать за окнами напротив и вести точечный огонь по тем, кто высовывается. Не всегда попадал, но одному всё же пробил каску вместе с башкой.

Однако «Гектор» слева по улице по-прежнему создавал проблемы.

Пришлось лезть на крышу. Пошли я и Антип с гранатомётом. Крыша была плоская, она играла роль террасы. С неё хорошо просматривалась улица, но стоило высунуться из-за парапета, как по нам начинал бить противник. В итоге решили сделать так. Я создал фибральный щит. Антип, прикрытый им, встал в полный рост и тщательно прицелился. Я убрал щит, Антип выстрелил. Мы оба пригнулись.

Раздался взрыв, послышались крики. Когда я снова выглянул, оказалось, что «Гектору» разворотило капот. Я пострелял для острастки по остальным бойцам, прогоняя их с улиц, после чего мы спустились в дом.

Такая котовасия продолжалась полдня. Враг всячески пытался выкурить нас, мы отбивались. Даже из миномётов нас обстреляли. Мины разнесли террасу на крыше и третий этаж, несколько упало на дороге рядом с домом. Десятник был ранен в руку, двое дружинников получили контузию, один — лёгкое осколочное ранение.

Но в целом держались, выбить нас никто так и не смог. Вот только боезапас подходил к концу, ракеты закончились, усиленные пули я почти все расстрелял. Мои силы тоже иссякали, поскольку за время боя я не раз прикрывал ребят щитом, а то и сам подставлялся. Под вечер стало чувствоваться изнеможение. Сеть выглядела плохо, восстанавливать порванные фибры становилось всё труднее.

Мы ждали, пока подойдут свои, но те медлили, а когда стало вечереть, старший десятник отдал приказ отступить на прежнюю линию оборону. Почему — не объяснял. Похоже, причина крылась в том, что другие штурмовые отряды так и не смогли закрепиться на новых позициях. Обидно, конечно, было. Такими трудами взяли этих два сраных дома, держали их полдня, а теперь всё бросать и уходить.

Этим же вечером меня вызвали в штаб тагмы. Он расположился в тылу, в офисном здании какой-то фирмы. В кабинете, куда меня направили, собрались Мефодий и три сотника. Мефодий ставил задачу на следующий день, сотники внимательно смотрели на доску, на которой висела карта и что-то записывали. Мне пришлось ждать.

— Константин, проходи, — предложил Мефодий, когда сотники ушли. — Мне уже известно о ваших успехах. К сожалению, не все подразделения смогли добиться хороших результатов. Враг по-прежнему силён. Но мы будем пытаться и дальше взять эти районы. И мы возьмём их. А позвал я тебя вот по какому поводу. Ваш десятник отбыл на лечение, его надо заменить. И поскольку показал ты себя весьма достойно сегодня, ты и будешь командовать. Я уже сообщил твоему старшему десятнику. Он выдаст рацию, скажешь ему свой позывной и всё, что потребуется. И перешьёшь знаки отличия, — Мефодий достал из кармана нашивку в виде двух косых полос и положил передо мной на стол.

— Рад служить, — отрапортовал я. — Господин младший таксиарх, разрешите обратиться.

— Да ты не козыряй, свои все, — махнул рукой Мефодий. — Говори, конечно, слушаю.

— У меня есть предложение.

— Да? Ну выкладывай.

— Я считаю, что можно использовать имеющиеся у нас силы более эффективно. Смотрите, в нашей десятке был лишь один сильный клост, а мы почти вышибли противника из квартала. Будь у нас больше сильных клостов, нам не составило бы труда и из следующего дома наёмников выбить. И у меня возникла идея. Предлагаю собрать особый штурмовой отряд из самых сильных бойцоы. Мы могли бы прорвать оборону и работать в тылу противника, сковывая крупные силы и отвлекая его от оборонительных действий, пока остальная дружина будет наступать. Такой отряд мог бы уничтожать бронетехнику, орудия и личный состав неприятеля, неся минимальные потери. В случае же столкновения с серьёзными силами всегда можно отойти. В конце концов, затеряться на улицах нескольким людям — не проблема.

Мефодий задумался:

— Любопытное предложение. Тактика эта не нова, кстати. Такую во время последней сиамской войны применяли в джунглях. Можно и сейчас попробовать. Вот только где ж нам много сильных клостов взять? В тагме нашей почти одни этайры, да и князья, какие есть — большой сноровкой не отличаются. Но знаешь, я подумаю над твоим предложением.

— Благодарю. И ещё просьба. Разрешите воспользоваться телефоном.

— Да пожалуйста. В соседней комнате можешь позвонить.

Мобильный мой хранился в кантоне, но в соседней комнате сидели штабные офицеры, там имелся свободный телефон.

Вначале позвонил Зое. Сказал, что у меня всё хорошо. Потом тоже самое сказал сестре. Потом созвонился с Андреем, поинтересовался насчёт Евсевия. Андрей установил за ним слежку, но ничего подозрительного пока не обнаружил. Евсевий после отстранения от должности командующего дружиной продолжил вести дела своего отца.

В последнюю очередь я связался с мачехой.

— Хорошо, что с тобой всё в порядке, — сказала она довольно равнодушно. — У тебя ко мне какое-то дело?

— Да, есть дело, — подтвердил я. — Вряд ли я сам смогу этим заняться, поэтому вся надежда на тебя.