Великая шахматная доска (Господство Америки и его геостратегические императивы)

Соответственно Америка должна использовать свое влияние в Европе, чтобы содействовать со временем принятию Турции в Европейский Союз, и обратить особое внимание на то, чтобы относиться к Турции как к европейской стране, при условии, что во внутренней политике Турции не будет сделан резкий крен в исламском направлении. Регулярные консультации с Анкарой по вопросу о будущем Азии способствовали бы возникновению у этой страны ощущения стратегического партнерства с США. Америке также следует активно поддерживать стремление Турции построить нефтепровод из Баку в Джейхан (Ceyhan) на турецком побережье Средиземного моря, который служил бы главным выходом к энергетическим ресурсам бассейна Каспийского моря.

Кроме того, не в американских интересах навсегда сохранять враждебность в американо-иранских отношениях. Любое сближение в будущем должно основываться на признании обоюдной стратегической заинтересованности в стабилизации неустойчивого в настоящее время регионального окружения Ирана. Конечно, любое примирение между этими странами должно осуществляться обеими сторонами и не выглядеть как одолжение, которое одна сторона делает другой. США заинтересованы в сильном, даже направляемом религией, но не испытывающем фанатичных антизападных настроений Иране, и в итоге даже иранская политическая элита, возможно, признает этот факт. Между тем долгосрочным американским интересам в Евразии сослужит лучшую службу отказ США от своих возражений против более тесного экономического сотрудничества Турции с Ираном, особенно в области строительства новых нефтепроводов, и развития других связей между Ираном, Азербайджаном и Туркменистаном. Долгосрочное участие США в финансировании таких проектов отвечало бы и американским интересам( 19* ).

(19*) Здесь уместно процитировать мудрый совет, данный моим коллегой по Центру международных стратегических исследовании Энтони Г. Кордесманом в его работе «The American Threat to the United States» (February, 1997), представленной в виде выступления в армейском военном колледже, который предостерегал США против склонности изображать в устрашающем виде проблемы и даже народы. По его словам, «Иран, Ирак и Ливия представляют собой случаи, когда США создали из них врагов, не разработав при этом какого-либо приемлемого среднесрочного или долгосрочного эндшпиля для своей стратегии. Американские стратеги не могут рассчитывать на полную изоляцию этих стран, и не имеет смысла относиться к ним так, как если бы они были одинаковыми „государствами-мошенниками“ или „государствами-террористами“… США существуют в морально сером мире, и им не удастся добиться успеха, разделяя его на черное и белое».

Необходимо также отметить потенциальную роль Индии, хотя в настоящее время она является относительно пассивным действующим лицом на евразийской сцене. В геополитическом плане Индию сдерживает коалиция Китая и Пакистана, в то время как слабая Россия не может предложить ей той политической поддержки, которую она оказывала ей в прошлом. Однако выживание демократии в Индии имеет важное значение в том плане, что оно опровергает лучше, чем тома академических дискуссий, понятие о том, что права человека и демократия – это чисто западное и характерное лишь для Запада явление. Индия доказывает, что антидемократические «азиатские ценности», пропагандируемые представителями стран от Сингапура до Китая, являются просто антидемократическими, но они не обязательно являются характерными для Азии. К тому же провал Индии нанес бы удар по перспективам демократии и убрал бы со сцены силу, способствующую большему равновесию на азиатской сцене, в особенности с учетом усиления геополитического превосходства Китая. Из этого следует, что постоянное участие Индии в дискуссиях по вопросу региональной стабильности, особенно по вопросу о судьбе Средней Азии, своевременно, не говоря о стимулировании развития более прямых двусторонних связей между военными сообществами Америки и Индии.

Геополитический плюрализм в Евразии в целом недостижим и не будет иметь устойчивого характера без углубления взаимопонимания между Америкой и Китаем по стратегическим вопросам. Из этого следует, что политика привлечения Китая к серьезному диалогу по стратегическим вопросам, а в итоге, возможно, к трехсторонним усилиям, включающим также и Японию, является необходимым первым шагом в повышении интереса Китая к примирению с Америкой, что отражает те самые геополитические интересы (в частности, в Северо-Восточной и Средней Азии), которые действительно являются общими для двух стран. Кроме того, Америке надлежит устранить любые неясности в отношении приверженности США политике одного Китая, дабы не усугубить проблему Тайваня, в особенности после того, как Гонконг был поглощен Китаем. К тому же в собственных интересах Китая превратить это событие в успешную демонстрацию принципа, в соответствии с которым даже Великий Китай может допустить и гарантировать более широкое многообразие в своих внутренних политических урегулированиях.

Хотя – об этом говорилось в главах 4 и 6 – любая предполагаемая китайско-российско-иранская коалиция, направленная против Америки, вряд ли выйдет за рамки какого-то временного позирования по тактическим соображениям, для Соединенных Штатов важно строить свои отношения с Китаем таким образом, чтобы не подтолкнуть Пекин в этом направлении. В любом подобном «антигегемонистском» союзе Китай стал бы чекой. Он, вероятно, будет самым сильным, самым динамичным и, следовательно, ведущим компонентом. Такая коалиция могла бы возникнуть только вокруг недовольного, разочарованного и враждебного Китая. Ни Россия, ни Иран не располагают необходимыми средствами, чтобы стать центром притяжения для подобной коалиции.

Поэтому диалог между Америкой и Китаем по стратегическим вопросам, касающимся тех областей, которые обе страны хотят видеть свободными от господства других жаждущих гегемонов, настоятельно необходим. Однако для достижения прогресса диалог должен быть длительным и серьезным. В ходе такого общения можно было бы более мотивированно обсудить и другие спорные вопросы, касающиеся Тайваня и даже прав человека. Действительно, можно было бы достаточно откровенно отметить, что вопрос внутренней либерализации в Китае – это не только внутреннее дело самого Китая, поскольку только вставший на путь демократизации и процветающий Китай имеет перспективу привлечения к себе Тайваня мирным путем. Любая попытка насильственного воссоединения не только поставила бы американо-китайские отношения под угрозу, но и неизбежно оказала бы негативное воздействие на способность Китая привлекать иностранный капитал и поддерживать экономическое развитие в стране. Собственные стремления Китая к региональному превосходству и глобальному статусу были бы поэтому принесены в жертву.

Хотя Китай превращается в доминирующую силу в регионе, он вряд ли станет такой силой в мире, и это не произойдет еще в течение долгого времени (по причинам, перечисленным в главе 6), а шизофренические страхи в отношении Китая как глобальной силы порождают у Китая манию величия, что, возможно, также становится источником самоисполняемого пророчества об усилении враждебности между Америкой и Китаем. Поэтому Китай не следует ни сдерживать, ни умиротворять. К нему следует относиться с уважением как к самому крупному развивающемуся государству в мире, и – по крайней мере пока – как к добивающемуся достаточных успехов. Его геополитическая роль не только на Дальнем Востоке, но и в Евразии в целом, вероятно, также возрастет. Следовательно, было бы целесообразно кооптировать Китай в члены «большой семерки» на ежегодном саммите ведущих стран мира, особенно после того, как включение России в эту группу расширило спектр обсуждаемых на саммите вопросов – от экономических до политических.

Поскольку Китай все активнее интегрируется в мировую систему и, следовательно, в меньшей степени способен и склонен использовать свое главенство в регионе в тупой политической манере, из этого следует, что фактическое возникновение китайской сферы влияния в районах, представляющих для Китая исторический интерес, вероятно, станет частью нарождающейся евразийской структуры геополитического примирения. Будет ли объединенная Корея двигаться в направлении подобной сферы, во многом зависит от степени примирения между Японией и Кореей (Америке следует более активно поощрять этот процесс), однако воссоединение Кореи без примирения с Китаем маловероятно.

На каком-то этапе Великий Китай неизбежно станет оказывать давление в целях решения проблемы Тайваня, однако степень включения Китая во все более связывающий комплекс международных экономических и политических структур также может положительно отразиться на характере внутренней политики Китая. Если поглощение Китаем Гонконга не окажется репрессивным, формула Дэн Сяопина для Тайваня «одна страна, две системы» может быть переделана в формулу «одна страна, несколько систем». Это может сделать воссоединение более приемлемым для заинтересованных сторон, что еще раз подтверждает мысль о невозможности мирного воссоздания единого Китая без некоторой политической эволюции самого Китая.

В любом случае как по историческим, так и по геополитическим причинам Китаю следует рассматривать Америку как своего естественного союзника. В отличие от Японии или России, у Америки никогда не было территориальных замыслов в отношении Китая, и, в отличие от Великобритании, она никогда не унижала Китай. Более того, без реального стратегического консенсуса с Америкой Китай вряд ли сможет продолжать привлекать значительные зарубежные капиталовложения, так необходимые для его экономического роста и, следовательно, для достижения преобладающего положения в регионе. По той же причине без американо-китайского стратегического урегулирования как восточной опоры вовлеченности Америки в дела Евразии у Америки не будет геостратегии для материковой Азии, а без геостратегии для материковой Азии у Америки не будет геостратегии для Евразии. Таким образом, для Америки региональная мощь Китая, включенная в более широкие рамки международного сотрудничества, может быть жизненно важным геостратегическим средством – в этом отношении таким же важным, как Европа, и более весомым, чем Япония, – обеспечения стабильности в Евразии.

Однако, в отличие от Европы, демократический плацдарм в восточной части материка появится не скоро. Поэтому тем более важно, чтобы усилия Америки по углублению стратегических взаимоотношений с Китаем основывались на недвусмысленном признании того, что демократическая и преуспевающая в экономическом плане Япония является важнейшим тихоокеанским и главным мировым партнером Америки. Хотя Япония не может стать главенствующей державой в Азиатском регионе, учитывая сильную антипатию, которую она вызывает у стран региона, она может стать ведущей державой на международном уровне. Токио может добиться влияния на мировом уровне путем тесного сотрудничества с Соединенными Штатами в области решения современных мировых проблем, избегая бесплодных и потенциально контрпродуктивных попыток стать ведущей державой в регионе. Поэтому американское руководство должно помогать Японии двигаться в этом направлении. Американо-японское соглашение о свободной торговле, в котором говорилось бы о создании общею экономического пространства, могло бы укрепить связь между двумя странами и способствовать достижению указанной цели, и по этой причине следует совместно рассмотреть его выгодность.