Великая степь. Приношение тюрка (сборник)
Шрифт:
Переняв римские обычаи, они стали насмехаться «над грубыми манерами, над диким весельем, над прожорливостью, над отвратительной внешностью» своих предков. Так записано в их документах.
Они отказались от кумыса, перестали есть конину… Изменили даже свой древний обряд захоронения: Церковь запретила им хоронить в курганах, с конем… Агенты Папы и раньше не сидели сложа руки. Они действовали.
В Бургундии же склонили к католичеству жену правителя, щедро подкупив ее подарками. А та обратила в новую веру своего мужа. Повод был ничтожный.
Перед Тольбиакской битвой, в исходе которой бургунды сильно сомневались, они обратились к Христу. И победа
С тех пор и бургунды стали перерождаться, изменив даже еду: вместо конины и кумыса их уже интересовали улитки и лягушки. «Испуганные музы бежали при звуках дикой бургундской лиры», – писал современник. Иначе говоря, бургунды стали забывать степь, ее курганы. Они отказались от своих музыкальных инструментов, звуки которых теперь раздражали их.
Конечно, трагедии в этом не было. Латинские кипчаки просто не могли не стать христианами. Рано или поздно это случилось бы! В них «прорастала» вера, которая мирила европейцев. И пришлых, и коренных. Это и есть католичество, или союзничество!
Новая вера не была чужой, в ней все шло от Тенгри. Она с каждым поколением становилась больше и больше своей!
Разумеется, лангобарды-католики по-прежнему презирали римлян. Но мирились с ними. Очень показателен их «Свод законов», который они приняли в 643 году. Текст на латыни, но там записано, что коренных римлян они считают своими рабами… Кипчаки. И этим сказано все.
Поразительно, они признали римское право, подчинив его тюркским адатам.
Тюрки Европы сначала трепетно относились к себе и к своей истории. Те же лангобарды, став гражданами Италии, подчеркивали свою исключительность. Это очень показательно. Значит, гордость в них умерла не сразу.
Бургунды-католики, те – нет, они заботились больше не о себе, а о союзе с Папой Римским, чтобы его именем утверждать власть над соседними странами. Бургунды взяли имя франки, чтобы быть подальше от тюркского мира, но поближе к Папе. Им разрешили чеканить свои золотые монеты, которые назывались «шерван». Только тюрки чеканили такие… «Новый» народ имел явно старые привычки!
Кипчаки всюду жили по правилу: «Среди лягушек сам стань лягушкой». Это у них в крови. Они не входили в чужой монастырь со своим уставом. Всегда брали чужой. Традиция, объяснить которую невозможно. Именно так было в Индии, в Китае, в Иране. Всюду. Везде «становились лягушками», везде брали новые имена, словно растворялись в других народах, но оставались тюрками. Бесцветными, линялыми тюрками.
Конечно, это не значило, что они полностью забывали степные традиции, – нет, сохраняли их. Бургунды, например, «превратившись» во франков, не изменили кузнечному делу, еще прилежнее растили коней и с размахом устраивали скачки – настоящий праздник. Они оставили у себя и кулачное право. Право поединка, ценимое в Великой Степи. «Нельзя, чтобы храбрец был достоин наказания, а трус прав», – по-прежнему говорили они.
Забывшие Тенгри помнили о Его справедливости.
…Вот фраза средневекового мудреца, точнее, пожалуй, не скажешь: «Тюрок подобен яркой жемчужине. В своей раковине она ничего не стоит, но, выйдя из раковины, становится драгоценностью, украшающей царские короны».
Хлодвиг, вождь салических франков, участвовавших в Тольбиакской битве, принимает крещение. Миниатюра. XIII в. Житие святого Дионисия
А не это ли и привело к «исчезновению» тюрков в Европе? Они стали украшением других корон. Церковь усердно помогла им в этом. Она играла на их слабостях, как на тонкой струне, отлучая кипчаков от кипчаков же, от наследства предков. Многое ей удалось. Легко. Безобидно.
Об этом умении римлян в III веке писали так: «Они строят жертвенники неизвестным божествам, чтобы присвоить себе святыни других народов и потом обладать их царствами». Все было именно так и через пятьсот лет. Церковь взяла проверенное оружие из арсеналов Древнего Рима и победила. Ее новое – забытое старое, о котором простодушные кипчаки не знали…
Величайшие умы работали тогда на Римско-католическую церковь. Здесь были и египтяне, и кипчаки, и сами римляне. Все они делали одно крайне трудное дело – создавали новую веру, которая собрала бы народы в единую христианскую семью.
Например, знаменитый латинский епископ Дионисий Малый (Дионисий Экзегет) был кипчаком. Прекрасный знаток обычаев степи, обрядов веры в Тенгри. Он в начале 500-х годов написал «Апостольские правила» – устав, по которому жила и живет до сих пор христианская Церковь. Праздники, молитвы, таинства… все там от тюрков.
Отец Дионисий перевел на латынь тюркские книги. Он был крупнейшим астрономом и математиком: составил календарь, тот, на котором ныне XXI век. Прежде время в Европе отмеряли со дня основания Рима.
На благо новой веры работал и другой кипчак-католик – историк Иордан. В 551 году он написал книгу «Гетика», где рассказал о приходе тюрков в Европу. К сожалению, многое написал в угоду Церкви. Слишком уж оговорил свой народ.
И все равно хорошо. Его книга показала нравы средневековой Европы. А по искажениям видно, как европейцы пытались скрыть следы Великого переселения. Что-то им явно удавалось.
Но далеко не все.
Англосаксонские походы
Папа Григорий был Великим. Но даже он, «наместник Христа на Земле», так и не создал новый народ. Не сумел. Присоединив Ломбардию, Италия не стала единой и мирной. Навсегда осталась страной Севера и Юга. Здесь живут разные народы, хотя и столько веков называющие себя итальянцами, католиками, говорящие на одном языке.
Лангобарды были и остались тюрками. Их не переделать. В 567 году они начали войну с Римом, что нашло поддержку у тысяч кипчаков Европы… Веками беспокойство в Италии исходило именно отсюда, из Ломбардии. И поныне не остыла там тюркская кровь.
Бенедикт Нурсийский исцеляет прокаженного. Фрагмент росписи. VIII в. Церковь Сан-Кризогоно. Рим
Выходит, в Италии смешались языки – речь, а не сами народы!.. Религия объединила, примирила их. Но она не изменила людей. Нельзя создать народ. Кровь предков не умирает, она переходит к потомкам, к каждой их клеточке. К душе, наконец.
В народе может умереть память о прошлом. И то не навсегда. Ее пробуждает голос крови. Есть, оказывается, такой! Он-то и не дает угаснуть тюркской Европе до сих пор…