Великая война: как погибала Русская армия

В ночь на 12 ноября поезд с Крыленко прибыл в Псков, где находился штаб главнокомандующего армиями Северного фронта. Новый Верховный главнокомандующий незамедлительно потребовал явки в свой штабной вагон главнокомандующего армиями Северного фронта генерала от инфантерии В.А. Черемисова. Однако тот под разными предлогами уклонился от этой встречи, после чего Крыленко отправил генералу письменный приказ об отстранении его от должности. Затем поезд с Крыленко отправился в Двинск, где находился штаб 5-й армии^{570}. Она была избрана для ведения переговоров не случайно. Как уже говорилось, в 5-й армии раньше, чем в других армиях Северного фронта, взял в свои руки власть большевистский военно-революционный комитет. Крыленко впоследствии писал: «Там, в Двинске, можно было на месте ознакомиться, что сделано в армии. Военно-революционные комитеты были повсюду, в каждом полку был выборный комиссар, генералы покорно стояли навытяжку, и через день новая власть уже выехала в окопы для определения места, откуда всего удобнее можно было послать парламентеров»^{571}. Здесь следует заметить, что «покорно стояли навытяжку» далеко не все генералы этой армии, о чем будет сказано далее.

Узнав о том, что советская мирная делегация отправилась из Пскова в Двинск, командующий 5-й армией генерал-лейтенант В.Г. Болдырев тут же сообщил об этом по прямому проводу в Ставку Н.Н. Духонину, сетуя на то, что не имеет возможности помешать приезду делегации: «Ввиду того, что все комитеты армии и в особенности армейский явно большевистского направления, а идея немедленного мира очень живуча и остра в сознании солдатской массы, полагаю, что приезд этот будет встречен сочувственно, и помешать ему, не имея реальной силы, я не могу»^{572}.

12 ноября в 9 часов утра Крыленко прибыл в Двинск. Его встретили члены армейского ревкома и представители большевистской фракции армейского исполнительного комитета (армискома) во главе с его председателем большевиком Э.М. Склянским^{573}. В тот же день состоялось совместное заседание армискома и ВРК 5-й армии, на котором советский Верховный главнокомандующий сообщил, что от имени Совета народных комиссаров намерен вступить в переговоры с противником^{574}. Эсеры, меньшевики и командование выступили против этого. Фракция эсеров армискома поставила вопрос о непризнании советского Верховного главнокомандующего, однако при голосовании за эту резолюцию осталась в меньшинстве^{575}.

Командующий 5-й армией Болдырев отказался явиться ни по вызову Крыленко, ни на совместное заседание армискома и армейского ВРК, проигнорировав все крыленковские распоряжения. Вот как сам генерал рассказывал об этом по телефону генералу для поручений при Верховном главнокомандующем генерал-майору Б.А. Левицкому: «В начале 12-го (часа дня. — С.Б.) я получил по телефону его (Н.В.Крыленко. — С.Б.) приглашение прибыть в его вагон, на что я ничего не ответил и конечно никуда не поехал… В 15¹/₂ часов я получил приглашение армискома прибыть на его заседание в присутствии Верховного главнокомандующего прапорщика Крыленко, на что был дан ответ, что командарм прибыть не может». И далее генерал заключал: «Полагаю, что Двинск сделается временно штаб-квартирой Крыленко, чему я помешать средств, к сожалению, не имею… В указанных условиях положение мое крайне тяжелое, но буду твердо вести свою линию до конца»^{576}. В ответ на неповиновение Болдырева Крыленко издал приказ о его отстранении от должности и аресте^{577}. Как сообщалось в сводке сведений, отправленной из штаба Северного фронта в Ставку, «13 ноября в 4 часа (утра. — С.Б.) вооруженный караул от Кромского полка (278-го пехотного. — С.Б.) во главе с членом Военно-революционного комитета 5-й армии явился с предписанием от Крыленко и арестовал командарма 5 (командующего 5-й армией. — С.Б.)»^{578}.

Помимо Болдырева, не признали Крыленко в качестве Верховного главнокомандующего и генерал-квартирмейстер штаба 5-й армии генерал-майор К.И. Гейдеман, и командир 27-го армейского корпуса генерал-лейтенант В.В. Рычков, за что также были отстранены от занимаемых должностей^{579}.

Для ведения переговоров о перемирии с противником Крыленко назначил парламентеров: члена армейского ВРК большевика вольноопределяющегося Г.Я. Мерэна, члена армискома меньшевика-интернационалиста военного врача М.А. Сагаловича и приехавшего вместе с новым Верховным главнокомандующим в качестве переводчика поручика 9-го Киевского гусарского полка В.К. Шнеура. На совместном заседании армискома и армейского ВРК, по свидетельству Мерэна, был составлен текст полномочий парламентерам и к нему приложена печать Совнаркома, имевшаяся у Крыленко. Мандат этот за № 2 вручили парламентерам^{580}. В нем сообщалось, что уполномоченные советского Верховного главнокомандующего Крыленко — парламентеры — посланы обратиться к верховному командованию германской армии и запросить, «согласно ли оно прислать своих уполномоченных для открытия немедленных переговоров об установлении перемирия на всех фронтах воюющих стран в целях начала затем мирных переговоров»^{581}. В случае утвердительного ответа со стороны высшего командования германской армии парламентерам поручалось установить место и время для встречи уполномоченных с обеих сторон.

После этого заседания Крыленко и Склянский организовали совещание членов ВРК 19-го армейского корпуса. Дело в том, что участок, занимаемый войсками этого корпуса, был предложен Склянским для перехода к противнику. На этом же совещании председатель армискома поставил перед корпусным ревкомом задачу обеспечить беспрепятственный переход парламентеров через линию фронта. С таким призывом он выступил в тот же день и на солдатских митингах, прошедших в частях корпуса^{582}.

Рано утром 13 ноября парламентеры, сопровождаемые представителями армискома и членами ВРК 19-го армейского корпуса, выехали на место, назначенное для перехода к противнику. В 16 ч на участке расположения 65-го пехотного Московского полка (17-я пехотная дивизия) они перешли линию фронта и направились в сторону германских окопов. Их сопровождал, как предписывала Гаагская конвенция 1907 г., трубач с белым флагом. В это время политические противники большевиков предприняли попытку сорвать переговоры. «Когда парламентеры армискома 5 отправились к противнику, — сообщали об этом инциденте из штаба 5-й армии в Ставку, — на одном из ближайших участков с нашей стороны был открыт сильный бомбометный и артиллерийский огонь, что поставило парламентеров, по их словам, в весьма неприятное положение»^{583}.

Парламентеров встретили немецкие офицеры и препроводили сначала в штаб батальона. Письменные полномочия у них приняли специально присланные офицеры германского генерального штаба. Затем парламентеров отвезли в близлежащий штаб германской дивизии. Здесь начальник дивизии генерал-майор Гофмейстер объявил им, что их полномочия признаны действительными, предложения доложены высшему командованию и ответ его можно ожидать через сутки — к 20 ч 14 ноября. Об этом парламентерам разрешалось сообщить советскому Верховному главнокомандующему в Двинск^{584}.

Вслед за этим, по свидетельству Мерэна, состоялись переговоры об установлении перемирия на участке Северного фронта. Он, в частности, впоследствии писал: «Командованию германской дивизии ген. Гофмейстера по телеграфу от высшего командования были также даны полномочия на частичное перемирие. Таким образом, после установления некоторых условий, чисто технического характера, протокол о перемирии на данном участке фронта был подписан»^{585}.

Парламентеры вернулись в свои окопы раньше, чем предполагалось — около 12 ч 14 ноября. Ответ германского верховного командования на советские предложения о перемирии был получен в штабе дивизии Гофмейстера еще вечером 13 ноября. Оно соглашалось вести переговоры о перемирии с советским правительством и назначило для этого встречу немецкой стороны с советской в Брест-Литовске (Брест) на 19 ноября в 12 ч.^{586}

После возвращения парламентеров в Двинск 14 ноября Крыленко созвал экстренное совместное заседание армискома и ВРК 5-й армии. На нем выступили парламентеры Сагалович и Мерэн с отчетами о результатах предварительных переговоров с немецким командованием, а также о заключении перемирия на Северном фронте^{587}. На заседании было принято также обращение к солдатам 5-й армии, в котором сообщалось о начале переговоров о мире^{588}. Это известие было встречено ими весьма одобрительно, о чем свидетельствовал состоявшийся в тот же день пятитысячный митинг солдат Двинского гарнизона^{589}.

Выполнив свою миссию, Крыленко вернулся в Петроград. Впоследствии он об этом писал: «14 ноября наша экспедиция двинулась назад… власть возвращалась из Двинска с сознанием свершенного великого дела»^{590}. Крыленко представил советскому правительству подробный отчет о результатах своей поездки на фронт^{591}.

Накануне подписания перемирия на Северном фронте ВРК района 12-й армии издал приказ, в котором известил солдат об обращении Совета народных комиссаров от 9 ноября и потребовал: «командующему армией тотчас по получении сего обратиться к соответствующим военным властям соприкасающихся с нами неприятельских армий с формальным предложением немедленного прекращения военных действий и установления перемирия на участке армии. Армейскому исполнительному комитету всемерно способствовать ведению переговоров. Командиры корпусов, дивизий, полков и отдельных отрядов независимо от шагов, предпринимаемых командующим армией, самостоятельно обращаются к соответствующим неприятельским частям своего участка с подобным же предложением. Наблюдение за точным и немедленным исполнением сего возлагается на корпусные, дивизионные, полковые и им соответствующие комитеты, которым дается право устранять командиров, если последние откажутся приступить к переговорам. В последнем случае переговоры ведутся одними уполномоченными сих комитетов… Все без исключения части обязаны непрерывно и срочно сообщать о ходе переговоров в Военно-революционный комитет района 12-й армии… На вас, товарищи солдаты всех видов оружия, возлагается наблюдение за тем, чтобы наши комитеты и командиры немедленно исполнили этот приказ»^{592}.