Великая война Сталина. Триумф Верховного Главнокомандующего

Вглядываясь в карты Генерального штаба, Верховный главнокомандующий мгновенно реагировал на изменения обстановки театра боевых действий. Уже в день освобождения Львова он приказал 1-му Украинскому фронту продолжать быстрое наступление и не дать противнику создать оборону на Висле. Захватить плацдарм в районе города Сандомир и с него двигаться в ченстоховском и краковском направлении. Левому крылу фронта предписывалось через карпатские перевалы выйти в Средне-Дунайскую низменность.

Командование Вермахта делало все возможное, чтобы остановить советское наступление; оно перебрасывало войска с других участков и предпринимало контрудары. Однако, участвуя в упорных боях, действуя в холмистой и лесной местности, форсируя реки и обходя болота, неся постоянные потери, советские войска неуклонно продвигались вперед.

6 августа они взяли город Дрогобыч, а на следующий день – Самбор и Борислав. Утрата Дрогобычско-Бориславского нефтяного района была ощутимой потерей для немцев. После освобождения Западной Украины 15 августа Сталин приказал войскам 4-го Украинского фронта временно перейти к обороне, 29-го встали в оборону и армии 1-го Украинского фронта.

Сменив всем знакомый до войны серый френч на маршальский мундир, советский вождь не утратил остроты восприятия нюансов в политической атмосфере. Наоборот, он еще внимательнее читал ноты мировой политики. Особый политический акцент прозвучал и при обсуждении плана Ясско-Кишиневской операции. Германские стратеги собирались с особым упорством защищать подходы к границам Румынии. За спиной их армий была румынская нефть, эта черная кровь, питавшая моторы войны.

К августу 1944 года немцы создали в Молдавии и Румынии глубокую оборону с развитыми фортификационными сооружениями. В случае прорыва первых двух полос тактической зоны противник предусматривал организованный отход на линию «Траян». В группе армий генерал-полковника Г. Фриснера «Южная Украина» было 47 немецко-румынских дивизий. 43 тысячи солдат и офицеров с 76 188 орудиями и минометами, 404 танками и штурмовыми орудиями и 810 самолетами [106] должны были сдержать удар советских армий.

Совещание по подготовке наступления 2-го и 3-го Украинских фронтов Сталин провел 31 июля с участием командующих фронтами Малиновского и Толбухина и представителя Ставки маршала С.К. Тимошенко и работников Генштаба.

Еще на стадии разработки плана операции Сталин указал командующему 2-м Украинским фронтом Малиновскому на ее особое политическое значение. Он считал, что мощные удары по обороне союзника гитлеровцев должны были повлиять на политику королевской Румынии для вывода ее из войны. Условиями успешности быстрого наступления он считал внезапность и высокие темпы.

Для того чтобы обеспечить быстрый прорыв обороны противника войсками 3-го Украинского фронта, было принято решение «оголить второстепенные участки». Генеральный штаб подсчитал, что перевес сил на главном направлении над противником должен был составить: в людях – 6:1, в орудиях – 5,5:1, в танках – 5,4:1, пулеметах – 4,3:1, минометах – 6,7:1, самолетах – 3:1 [107] .

Когда командующий фронтом Р.Я. Малиновский доложил, что на каждом из 22 километров зоны прорыва будет по 220 орудий, Сталин сказал, что этого мало. Было решено сократить ширину прорыва до 16 километров. К операции привлекались суда Черноморского флота и Дунайской флотилии. Наступление началось 20 августа. Уже в первый день было разгромлено шесть дивизий противника, и советские войска вышли к третьей оборонительной полосе, расположенной по лесистому хребту Маре.

В 15 часов следующего дня начальник Генерального штаба А.И. Антонов и его заместитель Штеменко были в кабинете Верховного главнокомандующего. Когда очередь дошла до обстановки на юго-западе, Сталин продиктовал директиву: «Сейчас главная задача войск 2-го и 3-го Украинских фронтов состоит в том, чтобы… быстрее замкнуть кольцо окружения противника в районе Хуши, после чего сужать это кольцо…»

Как поясняет Штеменко в своих воспоминаниях, «прорыв вражеской обороны по хребту Маре мог вызвать соблазн бросить главные силы 2-го Украинского фронта для преследования румынских войск в направлении Роман и Фокшаны, а 3-го Украинского фронта – на Тарутино и Галац».

Поэтому Сталин дальше продиктовал: «Ставка требует основные силы и средства обоих фронтов привлечь для выполнения главнейшей задачи… Успешное решение задачи разгрома кишиневской группировки противника откроет нам дорогу к основным экономическим и политическим центрам Румынии».

21 августа советские войска взяли Яссы. Расчет Сталина на политический кризис в Румынии оправдался. На трансформацию своей западной границы в советскую линию фронта Румыния ответила государственным переворотом, который возглавил молодой король Михай I. В ночь на 22 августа во дворце румынского короля собралось тайное совещание.

На следующий день король арестовал правительство Антонеску и объявил по радио, что Румыния разрывает отношения с Германией и принимает условия соглашения о перемирии с Советским Союзом. Возмущенный «предательством» союзника, Гитлер приказал совершить налет на Бухарест и предпринял контрнаступление с ударом по аэродрому Бэняса; фронт смешался, все превратилось в хаос. Советские войска, как огромные волны, захлестывали немцев со всех сторон, и расчлененные группировки германских войск пробивались на запад.

24 августа основные силы противника были окружены в районе Хуши. В этот же день Гитлер издал приказ об аресте короля Михая, и немцы заняли нефтедобывающий район Плоешти. В Берлине было объявлено о создании прогерманского правительства во главе с руководителем фашистской организации «Железная гвардия» Хория Сима. Теперь бои шли между немецкими и румынскими войсками.

Советские части действовали быстро и решительно. 29 августа совместно с 18-й румынской пехотной дивизией они нанесли удар по району Плоешти; нефтедобывающая промышленность Румынии была сохранена. Теперь немцы могли рассчитывать только на синтетический бензин.

31 августа советские части вместе с 1-й румынской добровольческой дивизией имени Тудора Владимиреску вошли в Бухарест; их радостно встречало население румынской столицы.

Однако и после капитуляции, и вслед объявлению страной войны Германии румынская элита сохраняла преданность своим бывшим союзникам: укрывала немецких военных, передавала сведения о дислокации и передвижении советских войск, а с приходом к власти в правительстве генерала Радеску стала предпринимать попытки установления связей с Западом.

Докладывая военную обстановку Сталину, пишет С.М. Штеменко, «мы с Антоновым не однажды отмечали, что королевский двор неизбежно станет центром антисоветских элементов в Румынии, и предлагали принять по отношению к нему решительные меры».

Сталин философски отнесся к этим предупреждениям. «Верховный главнокомандующий, как обычно, внимательно нас выслушал, не спеша раскурил трубку, разгладил концом мундштука прокуренные усы, а потом сказал примерно так. Чужой король не наше дело. Терпимость к нему благоприятно скажется на наших отношениях с союзниками. Румынский народ, который пока доверяет королевскому двору как оппозиции фашистской диктатуре, надо полагать, сам разберется в истинной сущности монархии. Есть основания думать, что румынские коммунисты не будут сидеть сложа руки, а помогут своему народу понять обстановку. Таким образом нам был преподан урок политграмоты», – заключает Штеменко.