Великая война Сталина. Триумф Верховного Главнокомандующего
Шрифт:
Сталин торопил своих наркомов, и для этого были важные основания. Помимо Германии советская разведка добывала информацию как в США, так и в Англии. В марте 1941 года американская разведка передала Советскому Союзу подробные сведения о плане «Операция Барбаросса». Через связи в правительственных кругах Германии ее добыл еще в январе коммерческий атташе посольства США в Берлине Сэм Эдисон Вудс. Информатор Вудса передал ему копию документа и сообщил, что «приготовления должны быть завершены к весне 1941 года».
Рузвельт распорядился ознакомить с этими материалами советского посла в Вашингтоне К. Уманского. И «1 марта 1941 г. по указанию секретаря
Информация поступила в Москву. В ней сообщалось: «…воздушные налеты на Англию служат ширмой для подлинных и подробно разработанных планов и приготовлений для внезапного и сокрушительного нападения на Россию…»
После ознакомления с содержанием Директивы № 21 «Операция Барбаросса» Сталиным информация была передана в ГРУ Генерального штаба, и Жуков получил схему «возможного направления немецкого наступления». Правда, даты наступления в тексте директивы не было. Ее не знал и сам Гитлер. Там содержалась лишь дата завершения приготовления к нападению – 15 мая.
В популярной литературе сложилась преувеличенная оценка значимости зловещего плана «Барбаросса». В действительности это был документ, лишь определенно говоривший о намерениях Гитлера нанести удар по Советскому Союзу.
Конечно, он был важен для военных, поскольку представлял общую схему, по которой будет осуществлено вторжение. И уже в марте руководству армии стало известно о трех основных группировках вторжения: «Север», «Центр» и «Юг», нацеленных на Ленинград, Москву и Киев. Для Сталина этот план практически не давал ничего нового. О том, что Гитлер имеет намерения напасть на СССР, он знал давно.
И все-таки, что должен был предпринять Сталин, получив такую важную информацию? Он совершил естественное. Вождь сделал то, чего под увеличительными стеклами очков не сумели разглядеть историки. Точнее, они просто не сумели связать три события, их причинно-следственную зависимость.
Получив информацию об «Операции Барбаросса», Сталин сразу принял меры. Он провел в стране… скрытую мобилизацию! Мог ли он сделать больше?
Как и предусматривалось «Мобилизационным планом», в Протоколе № 28 от 8 марта 1941 года отмечено: «…Совет Народных Комиссаров Союза ССР постановляет: разрешить НКО (народному комиссару обороны) призвать на учебные сборы в 1941 г. военнообязанных запаса в количестве 975 870 человек…
Сборы провести в резервных стрелковых дивизиях тремя очередями: первая очередь – с 1 мая по 1 июля…» То есть уже с первого мая страна входила в режим подготовки к отражению возможного нападения.
Конечно, информация американцев была существенна, но советская разведка получала сведения и из других источников. Германские планы были рассмотрены на совещании у Сталина 20 марта. В докладе начальника военной разведки генерал-лейтенанта Голикова были названы три варианта плана «Барбаросса»:
«Вариант № 1 – по данным анонимного письма, полученного нашим полпредом в Берлине, от 15 декабря 1940 года (Приложение № 1).
Вариант № 2 – по данным КВО (Киевского особого военного округа) от декабря 1940 года (Приложение № 2).
Вариант № 3 – по данным нашего агентурного донесения, февраль 1941 г. (Приложение № 3).
В третьем варианте, поступившем 28 февраля от немецкой коммунистки Ильзе Штебе, указывалось: «Для наступления на СССР создаются три армейские группы: 1-я группа, под командованием генерал-фельдмаршала Бока, наносит удары в направлении Ленинграда; 2-я
группа, под командованием генерал-фельдмаршала Рундштедта, – в направлении Москвы и 3-я группа, под командованием генерал-федльдмаршала Лееба, – в направлении Киева.Начало наступления на СССР ориентировочно 20 мая» [23] .
Еще накануне этого совещания руководство ГРУ поручило Уманскому запросить дополнительный материал по этому вопросу от американцев. Его вызвали в госдепартамент в тот же день, когда состоялось совещание у Сталина, 20 марта. Сэмнер Уэллс ознакомил советского полпреда с дополнительными сведениями, которые к этому времени передал Вудс.
Итак, получив информацию о существовании в германском штабе плана нападения на СССР – «Директивы № 21», Сталин провел в стране скрытую мобилизацию. В результате Больших учебных сборов к 15 мая 1941 года состав Красной Армии будет увеличен почти на 1 000 000 человек.
Однако он сделал больше. Прежде всего Сталин оставался политиком. Великим политиком, умевшим выигрывать сражения без войны. И он направил свои дипломатические усилия на то, что в это время стратегически и политически было самым важным. Он должен был предотвратить опасность войны на два фронта.
Реализуя идею о нейтрализации дальневосточного соседа, высказанную им еще 14 ноября 1940 года на заседании Политбюро, он настойчиво продолжал искать решение по устранению угрозы на востоке страны; он тонко вел переговоры с Японией. И его дипломатия принесла успех.
Министр иностранных дел, эмиссар японского императора Хирохито, появился в Москве по пути в Европу, куда он отправился по поручению премьер-министра принца Фумимаро Коноэ. Шестидесятилетний Йосукэ Мацуока принадлежал к самому узкому кругу людей, близких Коноэ.
Сталин принял Й. Мацуоку 24 марта. Встреча проходила в присутствии Молотова и посла Японии генерал-лейтенанта Иосицугу Татаекава. Мацуока рассказывал Сталину об императоре, о премьер-министре Коноэ, его друзьях и соратниках. Советский вождь произвел на японского дипломата очень сильное впечатление, и, прощаясь, он попросил у Сталина разрешения на новое посещение советской столицы после возвращения из Германии.
Через два дня Мацуока был в Берлине. 27-го числа он встретился с Гитлером. Самоуверенный фюрер в течение двух часов говорил о военной мощи Германии, однако он ни слова не сказал о готовящейся «Операции Барбаросса». Умный японец сделал выводы о неискренности немецкого лидера. Из Берлина дипломат выехал в Рим, а после встреч с Муссолини и папой Пием XII 8 апреля он снова оказался в Москве.
Он почти ежедневно встречался с Молотовым, посетил несколько музеев, побывал на спектаклях во МХАТе и даже съездил в Ленинград. В последний день своего пребывания в Москве он попросил возможности засвидетельствовать свое почтение Сталину. Вечером следующего дня Мацуока должен был сесть в Транссибирский экспресс.
Встреча состоялась, и Мацуока без обиняков заявил советскому вождю, что его правительство имело намерение заключить с СССР пакт о нейтралитете. Сохранилась протокольная запись содержания этой беседы. «Сов. секретно, 12 апреля 1941.
Мацуока считает подписание «Пакта о нейтралитете» полезным и целесообразным не только для Японии, но и для СССР и полагает, что было бы эффективным подписать такой пакт в данный момент. Однако его желание не увенчалось успехом. Завтра он покидает столицу СССР. Хотя ему и досадно, что пакт не подписан, тем не менее его пребывание в СССР дало ему многое…