Великие болезни и болезни великих. Как заболевания влияли на ход истории

В отличие от большинства соотечественников и даже членов семьи, Фридрих свободно говорил по-английски.

Кронпринц был известен как сторонник британской системы жесткого парламентаризма с системой сдержек и противовесов, а также с монархом, царствующим, но не вмешивающимся в дела партий. Симпатия прусско-немецкого кронпринца к государственному устройству Британской империи возникла не только в связи с его знакомством с британскими устоями в ходе многочисленных визитов в эту страну, но и по личной причине. Его жена Виктория приехала из Англии и была дочерью английской королевы с тем же именем, в честь которой впоследствии назвали целую эпоху – Викторианскую. Фридрих Вильгельм познакомился с будущей женой во время своего визита в Англию (Виктории было восемь лет) и женился на ней, когда ей было 17. В отличие от других дочерей европейской знати, принцесса Виктория не была аполитична. Ее отец, принц Альберт Саксен-Кобург-Готский, позаботился о том, чтобы его первенцы получили первоклассное воспитание, и в долгих разговорах разъяснял ей достоинства своей второй родины – Великобритании. Незадолго до свадьбы Альберт убеждал свою дочь и будущего зятя, что политическое будущее Германии (которая еще не была объединена под руководством Пруссии) состоит исключительно в конституционной монархии по британской модели и в признании и соблюдении основных демократических прав.

После переезда в Берлин Виктория, вероятно, скучала по своей любимой родине больше, чем когда-либо: при дворе реакционных политиков, таких как Бисмарк, который оставался ее заклятым врагом на протяжении всей жизни, ее ждал холодный, даже враждебный прием. Для влиятельных кругов она навсегда осталась «иностранкой», «англичанкой» – даже для своего старшего сына, будущего кайзера Вильгельма II, которому было суждено привести Германскую империю к гибели. Виктория, которую в семейном кругу называли Вики, в Берлине имела нерушимую опору: своего мужа. Фридрих Вильгельм был настолько предан своей жене, что его мнимая покорность «женушке», как он звал Вики, стала поводом для глупых издевательств при дворе. С другой стороны, для многих парламентариев, таких как представитель либералов доктор Рудольф Вирхов, эта привязанность к английской патриотке была основанием для надежды. Примечательным аспектом надвигавшейся трагедии стало то, что Вирхов, одна из величайших личностей золотой эры медицинского прогресса, предстал особенно жалкой фигурой в драме о Фридрихе Вильгельме.

Однако охрипший человек, на которого возлагались ожидания столь многих людей, уже не был тем героем трех войн. Высокий, с густой белокурой бородой и голубыми глазами, для многих своих соотечественников он олицетворял идеал мужественного правителя той эпохи, и его сравнивали с Зигфридом и другими немецкими мифологическими персонажами. Но все еще густая борода была посеребрена сединой, а на лице кронпринца члены президиума рейхстага могли заметить некоторую усталость, даже фрустрацию. Потому что существование Фридриха Вильгельма, казалось, состояло исключительно из ожидания. Той весной кронпринцу исполнилось 56 лет, и он получил напоминание о долголетии, которое могло стать препятствием для перемен в монархии: его теща Виктория в скором времени собиралась отмечать золотой юбилей своего восхождения на престол, и – что гораздо хуже для Фридриха Вильгельма – его отец, кайзер Вильгельм I, через несколько дней должен был отпраздновать свое 90-летие. Старый кайзер, похоже, решил опровергнуть все законы биологии.

Отец Фридриха Вильгельма к 90 годам пережил пять покушений на свою жизнь.

Внешне крепкое здоровье отца вскоре начало казаться Фридриху Вильгельму горькой иронией. Потому что собственное здоровье вот уже несколько месяцев его подводило. Годом ранее, в 1886 году, он перенес корь. После этого некоторым придворным начало казаться, что он утратил прежнюю силу. В январе 1887 года он начал периодически страдать от хрипоты. Кронпринц и его окружение проконсультировались с профессором Карлом Герхардтом из клиники Шарите. Глава медицинской клиники, скорее терапевт, нежели специалист по заболеваниям горла, вероятно, заподозрил что-то серьезное: «Должно быть, недуг начался с симптомов простуды и первое время напоминал катаральную охриплость. Однако в течение следующих нескольких месяцев кашель и другие катаральные проявления не наблюдались; только сухая охриплость, причем различные лекарства и ингаляции, которые эффективно помогали против катарального воспаления, оказались совершенно бесполезными» [6] . Кронпринц был заядлым курильщиком трубок и сигар – канцерогенное действие ядов, содержащихся в табачных изделиях, открыли только в XX веке.

6

Доклад доктора Э. Герхарда, профессора Королевского университета и тайного медицинского советника в Берлине (1888 год) В: A. Bardeleben (Hrsg): Die Krankheit Kaiser Friedrich des Dritten dargestellt nach amtlichen Quellen und den im K"oniglichen Hausministerium niedergelegten Berichten der "Arzte. Kaiserl. Reichsdruckerei, Berlin, S1–17. Цитируется по: M. Teschner, Laryngologie im ausgehenden 19. Jahrhundert. Das Beispiel der Behandlung Friedrichs III. HNO 2012; 60:985–992: 985.

6 марта, за два дня до того, как профессора Герхардта приняли в президиум рейхстага, он впервые провел Фридриху Вильгельму ларингоскопию. Этот метод в то время был еще новаторским. Герхардт описал полученные данные следующими словами: «На краю левой голосовой связки между голосовым отростком и серединой голосовой связки, ближе к первому, заметен бледный несколько неровный выступ, внешне напоминающий язычок или лоскут. Длина его составляет около 4 мм, высота – 2 мм. Был поставлен диагноз: утолщение левой голосовой связки» [7] . В течение следующих нескольких недель врачи предприняли несколько попыток удалить предполагаемый полип с помощью проволочной петли, а затем с помощью ее аналога, который можно было раскалить. Попытки лечения стали тяжелым испытанием для пациента, несмотря на то что в то время уже существовали первые виды местной анестезии кокаином – этот метод был открыт лишь тремя годами ранее офтальмологом Карлом Коллером из Вены. В клиническом отчете Герхардта и его коллег не только отражено разочарование по поводу упрямой болезни, но и прослеживается надежда: «Вечером 14-го [марта 1887 года] впервые была использована раскаленная платиновая проволока. 16-го числа опухоль была прижжена на всем своем протяжении, особенно посередине. На этот раз процедура получилась немного болезненной. С 18-го по 26-е число лечение было приостановлено из-за празднования дня рождения Его Величества кайзера Вильгельма. Теперь, 26, 27, 29 марта и вплоть до 7 апреля, каждый день применялась раскаленная проволока для разрушения нового образования, все, что выступало, сжигалось, а 7-го числа край голосовой связки был сглажен плоской горелкой» [8] .

7

Teschner: 985.

8

Там же: 986.

После такого изнурительного лечения Фридрих Вильгельм с женой отправились на излюбленный курорт Гогенцоллернов, Бад-Эмс [9] , где кронпринцу предположительно делали противовоспалительные ингаляции. Когда он вернулся в столицу в середине мая, выяснилось, что об исцелении не могло быть и речи: опухоль не только снова выросла, но и покраснела и не выглядела доброкачественной. 18 мая на консилиуме врачей с участием профессора Эрнста фон Бергманна, одного из ведущих немецких хирургов того времени, обсуждалась возможная природа заболевания. Воспалительный генез, вызванный, например, туберкулезом или сифилисом, можно было исключить на основании симптомов (у пациента не было ни лихорадки, ни кашля, ни увеличения лимфатических узлов). Впервые было произнесено слово «рак».

9

Это место сыграло определенную роль в ходе войны против Франции летом 1870 года: «Эмсская депеша», сфальсифицированная Бисмарком, была главной причиной, по которой режим Луи-Наполеона объявил войну Пруссии. – Здесь и далее прим. автора, если не указано иное.

Одним из средств, обсуждаемых с кронпринцем, была чрезвычайно радикальная операция – рассечение гортани и удаление опухоли. Шансы на успех оценивались как относительно высокие, но нельзя было утверждать наверняка, что после такого вмешательства будущий немецкий кайзер сохранит голос. Не исключалось и полное удаление гортани – опасное для жизни вмешательство, которое заканчивалось успешно лишь в редких случаях. В качестве меры предосторожности Бергманн начал практиковать операции на трупах. Было решено пригласить ведущего специалиста в развивающейся области ларингологии, науке о заболеваниях гортани. Это решение нашло восторженную поддержку Виктории: ученым светилом был соотечественник наследной принцессы – английский врач Морелл Маккензи. Англичанин, написавший хорошо известное в Германии пособие по болезням гортани, среди британских врачей пользовался довольно спорной репутацией: некоторые из его коллег считали его повышенный интерес к финансовым аспектам медицинской работы, а также немалое самодовольство оскорбительными.

20 мая Маккензи провел первичное обследование и решил, что обнаружил признаки доброкачественного изменения. Это положило начало конфронтации с немецкими врачами и в итоге привело к взаимно враждебной блокаде. Немецкие врачи были убеждены в злокачественности образования; Маккензи в своих преимущественно пророческих высказываниях неизменно указывал на доброкачественность. Интересно, какой стороне больше доверяла наследная принцесса и, следовательно, пациент, который всегда прислушивался к своей жене? Маккензи воплощал надежду; фон Бергманн, Герхард и другие немецкие врачи, напротив, представали перед Вики вестниками мрачного будущего: немого и больного, а возможно, даже мертвого Фридриха Вильгельма.

Фактически методология клинической процедуры Морелла Маккензи соответствовала сегодняшним принципам диагностики, как недавно заметил австрийский патолог профессор Роланд Седиви: «Маккензи сильно опережал свое время и уже тогда представлял современную точку зрения на диагностику опухолей, потому что <…> злокачественная природа должна быть подтверждена микроскопическим исследованием…». По его мнению, Маккензи настоял на выяснении характера изменения, и 21 мая 1887 года с помощью гортанных щипцов (Forceps laryngis) провели биопсию, в результате которой было взято несколько кусочков ткани. Эти образцы были отправлены Рудольфу Вирхову (1821–1902) в Берлин [10] .

10

Roland Sedivy: Die Krankheit Kaiser Friedrichs III. und Virchows Rolle. Wiener Medizinische Wochenschrift 2015; 165:140–151: 143.

Анализом тканей из горла Фридриха занимался немецкий ученый Рудольф Вирхов, сегодня известный как один из основоположников клеточной теории.

Диагностика Вирхова и его действия в ближайшие месяцы – не самая успешная глава в биографии этого великого ученого. Трижды образцы новообразования отправляли Вирхову, трижды ему не удавалось обнаружить никаких признаков злокачественности. Даже четвертый кусочек ткани, полученный в результате отхаркивания тяжелобольного Фридриха Вильгельма, жизнь которого уже близилась к концу, под микроскопом не показал ему никаких признаков рака. В своих диагнозах Вирхов сосредоточился на бородавчатых изменениях. Было высказано предположение, что политические взгляды Вирхова – он был одним из самых ярких критиков Бисмарка, даже отдаленно не обладая его риторическими навыками, сообразительностью и харизмой, – повлияли на его мнение, поскольку он, как и Виктория, не хотел замечать, какая судьба грозила оплоту надежды либеральных сил. Однако при проведении исследований ткани часто случается, что образец – биопсия – не содержит злокачественных клеток, даже если он был взят из пораженного раком органа.

Роланд Седиви с позиции сегодняшнего эксперта защищает отца клеточной патологии: «Однако Вирхов очень своевременно и ответственно указал на потенциальные недостатки. Мы, современные патологи, также прекрасно понимаем, что на основании образцов, не репрезентативных для опухоли, можно сделать неправильный вывод. Вирхов пишет: “Оправдано ли такое утверждение в отношении всей болезни, невозможно однозначно установить по извлеченным кусочкам ткани”» [11] . В июне 1887 года Фридрих Вильгельм отправился в Англию и принял участие в грандиозном параде в честь своей тещи королевы Виктории, вступившей на престол полвека назад в возрасте 18 лет. Некоторые присутствовавшие на параде женщины, увидев немецкого кронпринца верхом, вспомнили рыцаря Лоэнгрина, но один медик из толпы высказался довольно резко: «Лицо наследного принца выглядело бледным, почти желтовато-белым. Неподвижный, сидя на лошади, он больше походил на белую статую, чем на живого человека. Его ввалившиеся глаза вызывали у меня скорее дурное предчувствие болезненного прощания, нежели горделивое чувство восхищения – оно противоречило его облику» [12] . В те дни Маккензи провел еще две операции с помощью проволочной петли, и Фридрих Вильгельм был так доволен уходом, что предложил своей свекрови пожаловать ему высокий титул – его душевный подъем был также связан с тем, что Маккензи, по всей вероятности, вопреки своему здравому смыслу, описал недуг пациента как излеченный. Так что пионером ларингологии стал сэр Морелл Маккензи, что едва ли способствовало его популярности среди коллег в Лондоне.

11

Sedivy: 145.

12

Herre: 249.