Великие Борджиа. Гении зла

Возглавлял предприятие священник, Франческо Мальденте, каноник из городка Форли, а помогал ему гравер папского двора и сын одного из докторов, служащих папе. Обычно они брали какой-нибудь подлинный документ, смывали чернила и потом вписывали нужное клиенту папское дозволение. Суть просьбы никого из фальсификаторов не волновала – скажем, какому-то просителю, священнику из Руана, было позволено жить с женщиной, которая радовала его сердце. А группе просителей из далекой Норвегии было позволено служить мессу без использования вина для причастия – довольно смелое вторжение в доктрину официальной Церкви. За буллу брали от 100 дукатов и до 2000, то есть цены были, в общем, довольно приемлемыми и клиентам более или менее по карману. Изготовителей фальшивок в данном случае поймали и повесили, но все знали, что деньги и «папские дозволения» – вещи взаимосвязанные. Еще папа Сикст накладывал на своих секретарей некую дань – как бы плату за должность, – и где, спрашивается, они должны были эти деньги изыскивать?

Взятки были делом настолько обычным, что без них не решались уже и самые обычные дела, пусть и вполне праведные. Примерно такая же картина складывалась и с добронравием. Рим был буквально набит борделями, проституция составляла чуть ли не главную статью городских доходов. Викарий папы Иннокентия, отвечавший за порядок в столице, издал было приказ, предписывавший всем мирянам и каноникам, проживающим в Риме, избавиться от своих незаконных сожительниц, от всех куртизанок, будь они общеизвестными или теми, кто торговал собой на конфиденциальной основе, – и приказ был отменен сразу после того, как был издан.

Отменил его сам папа Иннокентий, который сказал своему викарию: «каноническое право делами проституции не занимается».

Каноническое право много чем не занималось. Например, образом жизни, принятым едва ли не всеми кардиналами курии. Согласно Грегоровиусу, монаху из Германии, побывавшему в Риме, кардиналы появлялись на публике на коне, в роскошной одежде и иногда даже с мечом, ножны которого тоже были украшены драгоценными камнями. У каждого кардинала был целый штат слуг, числом в несколько сот человек, в который входили и повара, и шуты, и хорошо вооруженные телохранители. Как правило, у кардиналов были любовницы, обычно из числа очень дорогих куртизанок, и они, в свою очередь, держали светские салоны, где собирались лучшие люди и из числа римской знати, и из паломников со всей Европы, которых в Риме тоже хватало.

Нет, кардинал Родриго Борджиа на этом фоне никак не выделялся – разве что в лучшую сторону.

IV

Но если Рим действительно привык ко всему и уже ничему не удивлялся, то в других городах Европы и даже и в Италии слышались и совершенно другие голоса. В прекрасной Флоренции появился монах из Феррары по имени Джироламо Савонарола, и на проповеди его сбегалось, случалось, чуть ли полгорода. Он происходил из старого падуанского рода и поначалу готовил себя к карьере врача – его дед Микеле Савонарола был известным доктором.

Он, однако, решил исцелять не тела, а души.

Нравы, которые он наблюдал вокруг себя, казались ему « языческими и эпикурейскими». Надо полагать, в значительной степени это так и было [22] . В общем, все это донельзя раздражало Джироламо Савонаролу, и еще в 1475 году он ушел из дома и поступил в доминиканский монастырь, оставив дома написанную им книгу под красноречивейшим названием « О презрении к свету». С 1490-го он обосновался в самом центре гуманистических воззрений своего времени – во Флоренции. Не было города во всей Италии, где «язычество и эпикурейство» пустили бы такие глубокие корни, как во Флоренции в годы правления Лоренцо Медичи – и тут-то, по мнению брата Джироламо, и было самое правильное место для битвы с силами зла. B августе 1490 года он произнес поистине громовую проповедь, в которой пророчествовал, что « скоро Бог поразит своим гневом всю Италию».

22

Когда при папе Иннокентии в Риме нашли в земле прекрасную античную статую бога солнца Аполлона, ее поместили в папском дворце, Бельведере, и «Бельведерский Аполлон» очень быстро стал притчей во языцех во всех дворах итальянских государей как редкостнейшее произведение искусства. Тон задавала Флоренция – Лоренцо Медичи был, пожалуй, самым известным меценатом во всей Европе.

Это произвело сильное впечатление.

К Лоренцо Медичи, правителю Флоренции, брат Джироламо отнесся неприязненно и даже отказал ему в исповеди, когда в апреле 1492 года тот оказался на смертном одре. Лоренцо умер 9 апреля – а Джироламо Савонарола разразился еще одной проповедью [23] , которая потрясла его слушателей.

Он сказал, что увидел в небе руку, держащую меч, и надпись, выведенную огнем: « Gladius Domini super terram cito et velociter», что в приблизительном переводе с латыни означало: « Меч Господень над землей, готовый разить стремительно». И зазвучали ангельские голоса, внятные брату Джироламо и гласящие, что Милость Божья будет праведным и Гнев Господень – согрешившим и в грехе своем упорствующим, а потом Меч повернулся острием к земле, и небо потемнело, и пролился дождь, но состоящий не из капель воды, а из мечей, стрел и огня, и прогремели Громы Небесные, и были спущены с цепи и Война, и Мор, и Голод…

23

Текст проповеди излагается по книге «The Borgias», by Ivan Cloulas, в моем переводе с английского издания.

Слушатели были поражены, все только и говорили, что Господь, уж конечно, покарает впавшее в тяжкие грехи христианство и не поможет и заступничество и Святой Церкви, ибо и она « смердит в язвах и гное пороков своих прелатов» – как говорил тот же брат Джироламо.

А уж когда по Италии распространились слухи о том, что врачи папы Иннокентия в надежде спасти своего пациента искупали его в крови трех молодых юношей, почти подростков, каждому из которых они посулили по золотому дукату, но платить им не пришлось, потому что от кровопускания они умерли – тогда мысли о близящемся уже Конце Света и вовсе обрели некую реальность. Что сказать? Иннокентий VIII скончался – даже самые отчаянные усилия врачей ему не помогли.

B начале августа 1492 года, как уже и было сказано, кардиналы собрались на конклав.

V

Еще в июле, до того как папа Иннокентий « отдал Богу душу свою и свой страждущий дух», в курии шли предварительные переговоры о кандидатуре наследника. Имелось две партии кардиналов – так называемая «миланская», выдвигавшая Асканио Сфорца, и так называемая «неаполитанская», кандидатом которой был кардинал Джулиано делла Ровере. Тот факт, что он еще недавно стоял во главе людей, враждебных королю Неаполя, был позабыт – теперь его отношения с Ферранте не оставляли желать ничего лучшего, и король даже предлагал ему помощь и содействие со стороны своих кондотьеров – Виргинио Орсини и Просперо Колонна. Король Ферранте, конечно, был крайне жесток даже по стандартам Италии того времени, но в отсутствии ума его никто не обвинял. Поскольку архиепископ Неаполя, заседавший в конклаве, был его врагом, он предпочитал купить поддержку клана делла Ровере – шансы кардинала Джулиано он расценивал как предпочтительные. Его уже поддержала Республика Генуя, а король Франции посулил ему несметную сумму в 200 тысяч дукатов. Согласно предварительным расчетам, на эти деньги Джулиано делла Ровере мог купить шесть голосов, девять у него уже было – с 15 голосами он получал большинство в две трети и, следовательно, победу.

У «миланцев» было семь голосов и перспективы на получение еще четырех. В семерку надежных голосов входил и голос кардинала Борджиа. Князья Церкви заперлись в Сикстинской капелле, и начались упорные торги. Испанский кардинал Бернардино Лопес де Карваджал вознес молитву, в которой просил Господа послать знамение Свое, дабы избранный оказался истинным Избранником и смог бы исцелить раны Матери-Церкви и укротить грехи, снедающие живую плоть ее, – но нельзя сказать, что высокие соображения так уж сильно повлияли на выборы.

Оказалось, что ни «миланцы», ни «неаполитанцы» не в силах собрать нужные для победы 15 голосов, но вот кардинал Родриго Борджиа набирает 14. Ему был нужен один, всего один дополнительный голос – но он никак не мог получить его. Ему отказал даже непримиримый противник Ферранте, кардинал Карафа, и просьба о помощи, обращенная к совсем молодому кардиналу Джованни Медичи, тоже пропала втуне. В общем, неизвестно, чем бы это все окончилось, если бы не одно совершенно непредвиденное обстоятельство. В заседании участвовал Маффео Герардо, патриарх Венеции, по общему мнению, уже совсем выживший из ума. Ему было 95 лет, что и сейчас возраст очень преклонный, а по тем временам просто неслыханный, люди, как правило, умирали, не дожив до шестого десятка.

И вот именно он, пробудившись и проявив хоть какой-то интерес к происходящему, в ночь с 10 на 11 августа 1492 года вдруг подал голос за кардинала Борджиа. Таким образом, избрание состоялось, и городу и миру было объявлено, что новый Викарий Христа вступает на Святой Престол. И не только Викарий Христа, но еще и Епископ Рима, Преемник Князя апостолов, Верховный Глава Вселенской Церкви, Великий Понтифик, Примас Италии, Архиепископ и митрополит Римской провинции, Суверен Папского государства, раб рабов Божьих, а в земной жизни своей – кардинал Родриго Борджиа – стал папой римским и нарекся Александром.