Великие некроманты и обыкновенные чародеи

— Ну и ну, господа, того и гляди, лис превратится в святого отшельника, вон уже и проповедовать начал. Роберт смеется над нами, ибо он, наш капитан, один натворил зла больше, чем все мы, вместе взятые.

На это Роберт ответил:

— Любезные друзья мои, ради Господа Бога молю, оставьте грехи ваши, подумайте о душе, покайтесь, попросите у Бога прощения и милосердия, и Он вам простит.

На это другой вор из шайки Роберта отвечал так:

— Зря ты, хозяин, беспокоишься да тратишь время понапрасну — ни я, ни кто другой из нашей компании не переменит своей жизни, кто бы ни просил нас об этом.

Все остальные подтвердили его слова и в один голос молвили:

— Правду он говорит: лучше мы все умрем, но не изменим нашей жизни, а если до сих пор грешили мы много, то отныне станем творить зла еще больше.

О том, как Роберт Дьявол перебил всю свою компанию

Роберт, услышав эти дурные и поспешные речи, рассердился и подумал, что они, если останутся в этих местах, и впрямь натворят много зла. Подошел он тогда к двери, запер ее, взял в руки большую палку и огрел ею ближайшего к нему вора по голове так, что тот замертво упал на землю. Таким же манером уложил он их всех до единого, а потом молвил:

— Господа, наградил я вас, как вы того заслуживаете. Служили вы мне верой и правдой, и жалованье я выдал вам сполна, ибо каждый, кто находит хорошего хозяина, получает все, что ему причитается.

Хотел после этого Роберт сжечь крепость, да вспомнил, сколько в ней добра всякого скопилось, и оставил ее стоять, запер только ворота на висячий замок, а ключи забрал с собой.

О том, как Роберт Дьявол переслал ключи от своей крепости отцу, герцогу Нормандскому, а сам отправился в Рим

Совершив все это и благословясь, поскакал Роберт в Рим. Ехал он не останавливаясь весь день до вечера, а потом, когда настала ночь, почувствовал, что устал и проголодался, ибо с самого утра росинки маковой во рту у него не было. Проезжал он в это время мимо аббатства, где настоятелем был его родич, да и решил заехать туда. Однако прежде неоднократно он этот монастырь грабил, и потому монахи, увидев его, в страхе разбежались кто куда, приговаривая:

— Вон едет нечестивый Роберт, видать, сам черт его принес.

Роберт, видя это и слыша их речи, вновь глубоко опечалился и, тяжко вздыхая, молвил:

— Как мне не оплакивать мою распроклятую жизнь, когда все люди меня боятся, а все потому, что проводил я время, предаваясь порокам и творя дурные дела.

С этими словами въехал он на церковный двор, соскочил с коня, вошел в церковь и обратился к Богу с молитвой:

— О Господь мой Иисус, я — самый грешный из всех людей, сосуд грехов смердящих. Молю, смилуйся надо мной, сохрани и сбереги от опасностей и искушений.

После этого заговорил он с аббатом и монахами, да так дружелюбно и жалостливо, что все они против воли к нему обратились. Он же, опустившись на колени и плача, сказал так:

— Милорды, знаю, что неоднократно оскорблял вас и причинял ущерб и повреждения вашему монастырю, за что молю у вас прощения ради страстей Христовых.

Затем заговорил он с аббатом:

— Милорд аббат, умоляю вас, вступитесь за меня перед отцом моим, герцогом Нормандским, и отправьте ему ключ от крепости, где жил я с моими разбойниками. Я их всех убил, чтобы никакого больше зла от них не было, а в доме лежит добро, отнятое мною и у тебя, и у других честных людей, в чем я раскаиваюсь и за что прошу у тебя прощения. Позаботься о том, чтобы все это добро вернулось к тем людям, у кого оно было отнято.

Эту ночь Роберт провел в монастыре, а наутро поднялся рано и пошел дальше пешком, оставив своего коня и меч, которым совершил столько злодейств. И так он шел до самого Рима.

А настоятель в тот же день поехал к герцогу Нормандскому с ключом, который оставил ему Роберт, и рассказал герцогу о том, что сын его ушел в Рим. Герцог отдал все найденное в крепости добро прежним владельцам. На этом мы заканчиваем рассказ про герцога и аббата и возвращаемся к Роберту, который с великим усердием один идет в Рим.

О том, как Роберт пришел в Рим за отпущением грехов

Долго шел Роберт один по холмам и долинам, много претерпел мучений и впал в крайнюю нужду, но добрался наконец-таки до Рима. Было это в прощеный четверг вечером. На следующий день, в пятницу, Папа, согласно обычаю, сам служил в соборе Св. Петра. Роберт изо всех сил старался подобраться к нему как можно ближе, однако слуги Папы, видя, что он так напирает, ударили его и приказали отойти подальше. Но чем сильнее они его били, тем настойчивее он старался прорваться к Папе, так что наконец ему это удалось и он пал перед понтификом на колени, громко крича:

— О святой отец, смилуйся надо мной!

И столь долго он кричал, что люди, бывшие рядом с Папой, рассердились на Роберта за то, что он так шумел, и хотели было вывести его вон, но Папа, заметив его великую нужду, пожалел Роберта и молвил:

— Оставьте его, ибо вижу я, что он человек глубоко набожный. — И потому повелел Папа всем своим слугам замолчать, чтобы он мог лучше расслышать, в чем нужда Роберта.

Тот обратился к понтифику так:

— О святой отец, я — худший и величайший из всех грешников в этом мире!

На что Папа, взяв его за руку, отвечал:

— Друг мой, чего ты хочешь от меня и что мучит тебя так сильно?

— О святой отец, умоляю, выслушай мою исповедь, ибо, если не получу я отпущения грехов у тебя, быть мне проклятым на веки вечные. Истинное чудо, что дьявол еще не унес меня живьем в преисподнюю, ибо обременен я и скован по рукам и ногам грехами тяжкими больше, чем любой другой человек на земле. И поскольку ты даешь помощь и утешение всем нуждающимся, нижайше прошу тебя, ради страстей Господа нашего Иисуса Христа, выслушай и освободи меня от моих ужасных грехов, ибо обманут я и лишен всех радостей неба, точно какой-нибудь иудей.

Услыхав эти слова, Папа задумался и про себя решил, что это, должно быть, Роберт, прозванный Дьяволом, и спросил:

— Сын мой, не тот ли ты Роберт, о котором я все время слышу, что он хуже всех людей?

На что Роберт, склонив голову, отвечал:

— Да.

Тогда Папа сказал ему так:

— Я отпущу грехи твои, но заклинаю именем Господа: не причиняй больше зла никому.

И сам Папа, и все, кто был рядом, боялись даже глядеть на Роберта. Он же упал на колени и с великой набожностью и раскаянием воскликнул: