Великие полководцы и их битвы

По свидетельствам иностранцев, численность московского войска в это время простиралось до 400 тыс. человек, другие приводят более скромную цифру — 150 тыс., преимущественно конница. Конница постоянно поддерживалась в боевой готовности. Каждые два или три года служилые люди подвергались пересмотру по областям. Правительство должно было знать их число и сколько каждый из дворян или детей боярских мог выставить служителей и лошадей. Иностранцы отмечали невысокое качество лошадей. Одно мелкое замечание — «немногие имеют шпоры, большая часть употребляет нагайки» — показывает, что конница московского войска была обучена не в европейской, а в тюркской традиции. По мнению иностранцев, это было восточное конное ополчение.

Снаряжение конников состояло из луков, стрел, секир и кистеней, мечи имели только знатные и богатые. Иностранцы отмечали «длинные кинжалы наподобие ножей», возможно, они имели в виду кончары или сабли. Использовались копья. Отмечалось, что всадники, «хотя в одно и то же время держат в руках повода, лук, меч, стрелы и нагайку, однако ловко управляются со всеми этими вещами».

Знатнейшие воины имели кольчуги, латы, нагрудники и шлемы.

Согласно татарской тактике, движение московской конницы совершалось быстро. Герберштейн, служивший в московском войске, с удивлением отмечал, как мало нужно московскому ратнику в походе. Кто имел шесть и более лошадей, на одной умещал все жизненные припасы, которые состояли из небольшого количества толокна, ветчины и соли, богатые брали с собой в поход перец. Этой пищей довольствовался и дворянин, и его слуги, причём последние могли не есть по два-три дня. Видимо, в выносливости московские воины наследовали монголам. Но в тактике явно уступали. Очевидцы отмечали, что московская конница смело нападает, но недолго выдерживает, как будто говорит врагам: «Бегите, или мы побежим». Вступая в битву, московские полки больше надеялись на многочисленность, чем на искусство, особенно старались окружить неприятеля, зайти ему в тыл.

Отмечалось наличие в полках большого количества музыкантов; преимущественными инструментами были трубы и сурны.

Лагерь не укреплялся, разве что сама местность защищала его лесом или рекою, просто выбирали обширное место, где знатные раскидывали палатки, прочие строили шалаши и крыли их войлоком.

Пехота и артиллерия в манёвренной войне почти не использовались, так как конница передвигалась очень быстро, и пешие за ней не успевали. По свидетельству очевидцев, впервые пехоту и артиллерию русские (московские) войска вывели в поле в 1517 г. против татар. Пехота и артиллерия использовались, как видим из источников, для осады крепостей. Впрочем, и крепости редко брали приступом или действием осадных орудий, обыкновенно прибегали к долгой осаде.

Как видно из источников, в московском войске предпочтение отдавалось наёмной пехоте, которую набирали в Литве и Ливонии. Князь Михаил Глинский, готовясь воевать со своим королём, навербовал для московского князя в ливонских землях наёмников. Некоторые источники сообщают, что в московском войске было 1500 наёмников-пехотинцев.

Однако при осаде Смоленска мы видим участие 1 тыс. пищальников из одного только Пскова. Описание той же осады показывает, что города выставляли пищальников, которых посылали на приступ. А «посоха», т.е. «посошная рать», во время осады того же Смоленска употреблялась для работ.

Артиллерия, «наряд», по свидетельству и иностранных и русских очевидцев, находилась в ведении иностранцев. Надо сказать, что во время осады Смоленска русская артиллерия действовала очень умело и эффективно. Свидетельств о её действиях в полевых сражениях в то время нет.

Говоря о боевых качествах московского войска, Герберштейн сравнивал москвичей с татарами и турками: татарин, сброшенный с коня, лишённый оружия, тяжелораненый, всё ещё обороняется до последнего издыхания руками, ногами, зубами, чем только может; турок, увидев себя в безнадёжном положении, начинает смиренно просить врага о помиловании; московский ратник не обороняется и не просит помилования.

Литовское войско представляло собой такое же феодальное ополчение. В 1507 г. Виленский сейм постановил, что паны, княжата и вся шляхта должны в имениях переписать всех своих людей, обязанных служить, и предоставить списки королю. Постановления сейма говорят о слабой дисциплине ополчения. Как пишет С.М. Соловьёв, в постановлении говорилось: «Принимая во внимание прежнее нерадение, вошедшее в обычай, что к назначенному сроку половина земли придёт, а другая не придёт и всех непришедших казнить смертию было бы очень жестоко, казнить же двух-трёх, а других помиловать было бы крайне несправедливо; принимая это во внимание, сейм постановил: кто не приедет в назначенный срок, платит сто рублей; кто не приедет через неделю после сроку, казнится смертию». Более точное расписание, кто и сколько воинов должен выставлять, появилось позднее, в 1528 г.

Ополчение собиралось в «поветовые хоругви» — территориальные воинские подразделения.

По иному принципу строилось польское войско, которое сыграло решающую роль в сражении под Оршею. Хотя большую роль продолжало играть дворянское ополчение (и ещё долго играло эту роль), поляки гораздо шире применяли наёмную пехоту, вербуя наёмников в Ливонии, Германии, Венгрии.

Отличительной чертой наёмных войск было массовое применение огнестрельного оружия. Именно в этот период зарождается и складывается новая тактика, основанная на массовом применении ружейного и артиллерийского огня. Эта традиция легла в основу всех европейских армий и совпала с новым историческим периодом, войны которого, возможно, будут рассмотрены в следующих наших исследованиях.

Своеобразием отличалась и тяжёлая польская конница. Дальнейшее имущественное расслоение среди польского дворянства привело к тому, что незначительное количество знатных вельмож имело свои отряды и достаточно средств на личную экипировку. Основная масса дворянства (шляхты) из-за дробления земельных наделов беднела. Лишь немногие могли иметь вооружение наподобие прежних рыцарей. Выход был найден в выборочном наборе дворян в тяжёлую конницу. Впервые его применили венгры в войнах с турками. Каждые двадцать дворян выставляли одного тяжеловооружённого кавалериста. Впервые это произошло в 1485 г. Новая тяжёлая конница получила название «гусары» (венг. husz — двадцать, ar — подать). Этот же род конницы переняли у венгров поляки.

Польские гусары зарекомендовали себя лучшей кавалерией Европы в XVII в., но зарождение их шло в войнах XVI в. Гусары имели тяжёлое, сродни рыцарскому, защитное вооружение: шлемы с нащёчниками, кирасы, наплечники, набедренники, щиты. Постепенно сложились отличительные признаки гусар, имевшие впоследствии некое полумистическое значение, — приспособление за спиной, имитирующее крылья, и длинный флажок-прапорец на копье. Длина прапорца немногим уступала длине самого копья.

В отличие от плохо дисциплинированных рыцарей, гусары действовали сплочёнными шеренгами, подчинялись по-солдатски командиру и наносили стремительные конные удары, «бросались в копья». Прапорцы и перья на крыльях во время быстрого движения производили своеобразные звуки, что не влияло на обученных гусарских лошадей, но повергало в страх лошадей противника.

В отличие от московского войска, армия, возглавляемая Константином Острожским, делала ставку на взаимодействие всех родов войск на поле боя. Предполагалось совместное действие тяжёлой и лёгкой конницы, пехоты и полевой артиллерии.

Всего под командованием гетмана князя Острожского было 30–35 тыс. человек (что, возможно, и завышено), и он смело стал напирать на противостоявшие ему московские войска, надеясь не на количество, а на выучку своей армии.

Русские войска под предводительством воевод Голицы и Челяднина состояли из 80 тыс. человек. Некоторые историки считают эти данные явно завышенными. Старшим в войске был конюший Иван Андреевич Челяднин. После ряда стычек с литовским войском он велел отойти на левый берег Днепра и не мешать литовской армии переправляться. Видимо, он хотел заманить противника за Днепр, прижать к реке и раздавить массой, либо ударом с флангов отрезать от переправы, т.е. Челяднин хотел повторить ситуацию 1500 г. на речке Выдроше.

В ночь на 8 сентября литовская конница переправилась через Днепр и прикрыла наводку мостов для пехоты и полевой артиллерии. Московские войска не препятствовали переправе. Утром всё литовское войско было на левом берегу Днепра. С тыла у Острожского была река, правый фланг упирался в болотистую речку Крапивну. Своё войско он построил в две линии. В первой линии стояла конница. Польские латники составляли всего лишь четвёртую часть её и располагались в центре, являя собой его правую половину. Вторую половину центра и оба фланга составляла литовская конница. Во второй линии встала пехота и полевая артиллерия (пехота в центре для устойчивости боевого порядка, артиллерия — по флангам).