Великие загадки истории

И тогда астроном впервые ввел для этих полос название «canali», что означает проливы или каналы. Однако сходство итальянско­го слова с английским «канал» привело к тому, что термин, вве­денный Скиапарелли, стали понимать в более узком смысле, отчего возникло довольно много несообразностей и неверных толкований. (В общем смысле «canali» означает всякий узкий проток, не обязательно искусственного происхождения.)

Заключение, к которому пришел Скиапарелли после длитель­ного изучения планеты, состояло в том, что эти «каналы» были постоянными образованиями на ее поверхности. Их длина и рас­положение оставались неизменными или колебались только в не­больших пределах. Но вид и сама степень видимости значительно изменялись от одного противостояния Марса к другому или даже в течение нескольких недель. К тому же эти изменения не были одновременны и проявлялись неожиданным образом, так что один «канал» мог стать неотчетливым или даже невидимым, в то время как близлежащий «канал» проступал очень заметно. Эти образо­вания пересекали друг друга под всевозможными углами, но обыч­но встречались у небольших темных пятен, которые Скиапарелли определил как озера. Каждый «канал» оканчивался либо у «озера», «моря», либо у другого «канала». Но ни один из них не срезался посреди континента, как бы не имея ни начала, ни конца.

Весьма продуманное заключение Скиапарелли состояло в том, что «каналы» в действительности представляют собой борозды или углубления на поверхности планеты, предназначенные для протока воды. Изменения их внешнего вида Скиапарелли при­писывал наводнениям, вызванным таянием снегов, за которым следовало всасывание воды в почву и в отдельных случаях ее высыхание. Скиапарелли добавлял, что вся паутина «каналов» представляет собой, вероятно, геологическое образование, так что нет необходимости видеть в них результат созидательного труда разумных существ. Тем не менее открытие Скиапарелли дало тол­чок новым, далеко идущим теоретическим изысканиям.

Горячим сторонником идеи искусственного происхождения «каналов» стал американский астроном Персиваль Лоуэлл. В 1894 г. он основал обсерваторию в Флагстаффе (штат Аризона) специ­ально для изучения планет и особенно Марса. Ее местоположение на большой высоте в сухой Аризоне было выбрано благодаря превосходным атмосферным условиям местности. Здесь Лоуэлл и его сотрудники изучали Марс в течение нескольких лет, собрав ценный фактический материал, относящийся к изменениям по­верхности планеты. На картах Марса, составленных Лоуэллом в 1894—1896 годах, можно видеть множество одиночных и сдво­енных «каналов», прямых как стрела и тянущихся на тысячи километров. В те годы Лоуэлл многих заразил своим энтузиаз­мом. Именно из его теории исходил при создании прославленной «Войны миров» Герберт Уэллс, на которого лоуэлловские откры­тия произвели огромное впечатление.

По описаниям ученого, значительная часть «каналов» остава­лась постоянно и неизменно одиночной. Однако некоторая их часть временами казалась таинственным образом раздвоенной; при этом второй «канал» был как бы точной копией первого, т. е. он проходил по всей его длине рядом с ним и на постоянном расстоянии, подобно рельсам железнодорожного полотна. Рас­стояние между двумя «каналами» в одной паре составляло, по Лоуэллу, от 120 до 600 км.

И тогда астроном заключил, что «каналы» являются искусст­венными протоками, созданными разумными существами для переноса тающих вод от полюсов на всю поверхность планеты и проведенными от точки к точке по кратчайшему пути. По мере того как вода распространяется по каналам, орошение вызывает появление растительности вдоль их берегов, а в оазисах, где на­ходятся плодородные области, скорее всего, живут марсианские существа.

В чем же состоит необходимость проведения этих гигантских ирригационных сетей? Ответить на этот вопрос, по мнению Лоу­элла, нетрудно. Она вызвана инстинктом самосохранения обита­телей планеты, постепенно превращающейся в безводную пусты­ню. Эту угрозу марсиане восприняли как предупреждение об ожидающей их судьбе, отчего все остальные проблемы отошли для них на второй план. Единственным местом, где имеются запа­сы воды и откуда ее можно получить, являются «полярные шапки»; отсюда весь уклад жизни марсиан подчинен одной цели — обес­печению планеты животворной влагой.

Очевидно, недостаток воды не мог сказаться внезапно; для этого необходим медленный и постепенный процесс. Местные нужды заставляли обращаться к более отдаленным запасам, как это делается и на Земле, чтобы обеспечить надлежащую подачу воды в крупные центры и города. Так постепенно на Марсе пере­ходили к запасам воды на все больших расстояниях, пока вся пла­нета не покрылась обширной сетью «каналов», обеспечивающих воду и возможность развития растительного мира на планете.

Такова была в основе теория Лоуэлла: привлекательная, остро­умная и логичная, если только может быть принята доказательная база, на которой она покоится. Но именно здесь и возникли за­труднения. И хотя некоторые наблюдатели Марса, имевшие в сво­ем распоряжении необходимые инструменты, подтверждали на­блюдения Лоуэлла, было и немало скептиков, которые выражали сомнения относительно «скоропалительных» выводов американ­ского астронома.

Тем не менее Лоуэлл продолжал выдвигать все новые и новые гипотезы относительно обитаемости Марса. По его мнению, пла­нета благодаря своим меньшим размерам развивалась быстрее Земли и в настоящее время находится на той стадии эволюции, через которую нам тоже суждено пройти, хотя и в очень отда­ленном будущем. В этом отношении Марс «играет для Земли роль пророка, и пророка зловещего».

Какой же будет печальная участь, которая уже постигла нашего небесного соседа и когда-нибудь неминуемо постигнет Землю? Вы­сыхание, отвечает Лоуэлл. Марс по своей величине занимает сред­нее положение между Землей и Луной; такое же промежуточное положение между этими мировыми телами занимает он и по коли­честву влаги. На Земле пока еще почти 3/4 поверхности покрыты водой, на Луне же вся поверхность давно превратилась в безжиз­ненную пустыню. На Марсе безводные красновато-желтые про­странства, или «материки», покрывают такую же площадь, какую на Земле занимает океан. Только на одной трети с небольшим на поверхности Марса, в области так называемых «морей», еще дер­жится влага в таком количестве, что там возможна растительность. Это доказывается изменением их вида в разные времена года — они бледнеют зимой и становятся особенно темными к середине лета. Подобные же изменения окраски мы видели бы на материках Земли, если бы могли наблюдать ее с другой планеты.

Где же и в каком виде находится на Марсе вода, питающая эту растительность? Главным, даже, вероятно, единственным, источ­ником являются тающие летом полярные снега, вода которых мо­жет в это время использоваться для орошения при условии, что кто-то на Марсе использует подходящую оросительную систему. И такая гигантская сеть, по убеждению Лоуэлла, на Марсе сущест­вует, являясь творением живых существ, которые по разуму и технической мощи настолько же превосходят людей, насколько оро­сительные системы Марса превосходят наши земные каналы.

Обитатели этого мира, погибающего от засухи, приняли все меры к тому, чтобы сохранить и использовать скудные запасы воды, еще сохранившиеся, главным образом, в атмосфере в виде водяных па­ров. Зимой они оседают около полюса и образуют снежный покров. С наступлением весны, когда снег превращается в воду, но она еще не успевает превратиться в пар, начинают действовать какие-то колоссальные механические приспособления, перекачивающие вла­гу от полюса к экватору по системе труб или по узким каналам.

Но сами каналы с Земли не видны. Те линии и полоски, кото­рые называют этим словом, в действительности так широки, что даже Лоуэлл не решался допустить, чтобы обитатели Марса мог­ли прорыть проливы в десятки километров шириной, тянущие­ся на тысячи километров. На самом деле то, что мы видим с Зем­ли, — это полоса орошенной и покрытой растительностью почвы; посредине ее проходит узкий настоящий канал, поддержива­ющий жизнь на более или менее широком пространстве. Дальше, по обе стороны зеленеющей полосы, простирается мертвая, вы­жженная пустыня. Таким образом, волна потемнения и появле­ния «каналов», распространяющаяся на Марсе каждую весну от полюса к экватору, означает оживление растительности, по об­разному выражению Лоуэлла, «весенний румянец, который раз­ливается по лицу планеты, пробуждающейся от зимнего сна». На Земле волна пробуждения природы распространяется в проти­воположном направлении — от экватора к полюсам с началом солнечного нагревания, на Марсе — с появлением воды, которая орошает полярные области раньше, чем экваториальные.

Как и следовало ожидать, точку зрения Лоуэлла относительно картины поверхности Марса разделяли далеко не все астрономы. Так, английский ученый С. Маундер привел немало фактов, сви­детельствующих против геометрической, а значит, искусствен­ной сети «каналов». Действительно, при наблюдениях за плане­тами замечались несомненные темные линии правильной формы. К примеру, деления кольца Сатурна, так называемые линии Кас­сини и Энке, темные «щели», которыми отделяются друг от дру­га концентрические кольца, расположенные вокруг этой далекой планеты. Причем эти щели видны тем лучше, чем сильнее инс­трумент.