Великий диктатор

На что и получил полное одобрение.

Выскочил на своё крыльцо и со всей дури дунул в свисток. Это я так Микки вызываю. От громкого и резкого свистка свалилась кошка с угла крыши нашего дома и, приземлившись на все четыре лапы, укоризненно на меня посмотрела. Через минуту свистнул снова. Если мой кузен и сейчас не появится, то придется самому бежать на стрельбище, в надежде, что мои пацаны ещё там. Но нет, прибежал. И радостным весёлым мячиком заскакал вокруг меня, маяча свежим фингалом под глазом.

– Не понял! Кто это тебе глаз подбил?
– удивился я.

– Полчаса назад ничего же не было.

– А! Батя случайной залепил. Ты чего звал? Случилось чего? Мы сегодня плавать пойдём? Или второй пистолет собирать будем? А ты мне дашь самому резьбу нарезать? А чего дед приехал?
– засыпал он меня вопросами и, забравшись на нижнюю ветку росшей рядом с домом березы, повис на ногах вниз головой, радостно мне улыбаясь.

– И это я бесёнок?
– спросил я у вышедшего на крыльцо деда и указал на чумазого Микки с подбитым глазом.

– Деда, здравствуй!
– проорало это чудо, так и оставшись висеть вниз головой.
– А ты мне что-нибудь привёз?

– Привёз. На, - и дед Кауко, выудив из кармана сосательную конфету в цветной бумажной обёртке, протянул её Микке.
– Кто это тебе глаз подбил? Твой диктатор?
– и он мотнул головой в мою сторону.

– Не. Шпашибо, - прошмакал мелкий нахал, засунув конфету за щеку, а фантик бережно спрятав в карман.
– Это отец.

– Юнис?
– поразился дед, как и я до этого. Только я смолчал, а дед — нет.
– Это что же ты, чумазая бестолочь, натворил?

Микка, явно почувствовав что разговор с дедом заходит куда-то не туда, спрыгнул с дерева и, переместив конфету из рта в фантик, попытался подробно рассказать что случилось.

– Я ничего творил. Я отцу помогал жерди крепить в сарае. У него рука сорвалась, и он мне заехал. Вот, - и переключив внимание на меня, спросил.
– Так чего ты свистел?

– На стрельбище сгоняй. Пусть наши все сюда придут. Ээро Эркко хочет новую строевую песню послушать.

– Ага, тьфу, всегда готов, - и он, отсалютовав, с пробуксовкой рванул в сторону леса.

– Опять патроны переводите?
– недовольно пробурчал дед.
– И на кого ты свою винтовку там оставил?

– Не, деда. Винтовка дома. Я пистолет сделал. Из него и стреляем. Сейчас принесут. Я Стрёмберга там за старшего оставил.

– Пистолет? Ну-ну, посмотрим, - и развернувшись скрылся в доме, так и не подумав предложить мне конфету, как Микке.

Через час небольшой строй моих оболтусов застыл двумя шеренгами перед нашим домом, возле крыльца которого столпились все наши гости, дед, бабушки и сестра с мамой.

– Командуй, Ялмар, - приказал я своему мастеру-пионеру Стрёмбергу, а сам тоже встал в строй к другим ребятам.

– Звено! Равняйся! Смирно! На месте — шагом марш! Песню! Запевай!

Остался дом за дымкою лесною,

не скоро я к нему вернусь обратно.

Ты только будь, пожалуйста, со мною.

приятель правда, приятель правда!

Я все смогу, я клятвы не нарушу,

своим дыханьем землю обогрею.

Ты только прикажи — и я не струшу,

приятель время, приятель время!

Я снова поднимаюсь по тревоге.

И снова бой, такой, что пулям тесно!

Ты только не взорвись на полдороге,

приятель сердце, приятель сердце!

В большом дыму и полночи, и полдни.

А я хочу от дыма их избавить.

ты только все, пожалуйста, запомни,

приятель память, приятель память.

– Звено! Стой, раз-два!
– скомандовал Ялмар, и мы замерли в строю, напряженно смотря на взрослых.

Первой начала хлопать мама, а за ней аплодисменты подхватили сестра, бабули, дед и наши гости.

– Хорошая песня!
– эмоционально признался Ээро Эркко.
– Но давайте её ещё раз споём. Вместе. Аймо, иди сюда, - Позвал журналист своего племянника-военного и вместе с ним пристроился к нашему строю.
– Командуйте, Стромберг.
– обратился он к моему помощнику, немного переврав его фамилию.

И сразу после совместного повторного исполнения Ээро Эркко развернувшись ко мне и, присев на корточки, спросил:

– Мой диктатор, вы отдадите эту песню нашим военным?

На что я пожал плечами и в свою очередь поинтересовался:

– Дядя Ээро, а как? Мы все поедем в Санкт-Михель или в Гельсингфорс? Ведь что солдаты будут петь, если не слышали как? Или вы их к нам привезёте?

– Я думаю, что легче солдат сюда привезти, чем отлавливать твою банду по поезду и возвращать железнодорожникам то, что они открутили в вагонах на память, - столпившиеся вокруг нас мои пионеры подтверждающе захихикали.
– Так что готовьтесь. Весь взвод с нашим лейтенантом не отпустят, но пару капральств мы привезём. Молодцы, ребята!
– выпрямившись, он поблагодарил моих архаровцев.

А вечером у меня состоялся разговор с дедом. Мы с ним отошли недалеко от дома с моим пистолетом, и дед вволю из него пострелял.

– Точно сам сделал?
– и дождавшись моего кивка, продолжил.
– Интересное оружие получилось. Как думаешь? Его надо патентовать? Ну, эту, приныпальную, тьфу, приниципальную, перкеле, да как же её?

– Принципиальную схему?

– Да, точно! Напридумывают слов, а потом мучайся.

– Запатентуй, только на меня, - поддел я его.

– Гхм, ты прости меня, Матти, бес попутал. Держи, - он отдал мне пистолет и, дойдя до ближайшего пенька, кряхтя присел.
– Я что у тебя спросить хотел. Мы вот эту швейную фабрику купили. Сейчас кепки военным пошьём, а что дальше шить? У тебя случайно идей никаких нет?

– Полотенца шейте…

– Пфф. Да кому они нужны? Я думал ты что-нибудь… - и осёкся, уловив мой укоризненный взгляд.
– Опять перебил? Не дал договорить? Ну, извини, продолжай.

– Полотенца с вышивкой. Дорогому деду, любимой маме, отцу, брату или сестре. С Новым годом, с Рождеством, с Пасхой. На юбилей с вышивкой цифр — сколько лет. С различными пожеланиями: доброго пара, здоровья, удачи, любви и прочее, - дед Кауко, сначала выслушал, покивал, а затем заставил повторить, подробно всё записав.