Великий Эллипс

Шли часы, а «Вдохновение» оставалось парализованном магическими силами — безмолвное свидетельство доблести неизвестного патриота Познания. Там, внизу, каменистый пляж распух от человеческих фигур. Лантийские матросы, вернувшиеся ни с чем из разведки, разместились у воды. Они сидели небольшими кучками, играя в карты, кости или просто разглядывая Жемчужные острова. Только одна фигура, прямая, как палка, маячила в стороне. Даже на расстоянии было легко догадаться, что это — грандлендлорд Торвид.

Время возвращаться. Через силу Каслер покинул свой поднебесный пост и осторожно начал спускаться вниз, чтобы воссоединиться со своим дядей. Солнце садилось, и длинные красные лучи странно пронизывали плотность призрака Познания, нависающего над «Вдохновением». Воздух, дующий с моря, посвежел и обещал стать еще холоднее, как только сумерки уступят место ночи, и это не радовало. Остров не располагал запасами топлива, а сухих водорослей можно было наскрести не больше пригоршни.

Матросы, спасаясь бегством, не забыли прихватить с собой рундуки с едой и канистры с пресной водой, всех запасов могло хватить для поддержания жизни в течение нескольких дней. Но они не взяли ни свечей, ни фонарей, ни одеял. Капитан бережливо и поровну распределил провиант. Каслеру Сторнзофу наравне со всеми досталось несколько глотков пресной воды из общей чашки, порция галет и жесткая полоска консервированной говядины. Мясо он отдал своему соседу, чему матрос явно удивился, а галеты съел, даже не распробовав.

Последний всполох окрасил небо, и опустились сумерки. Появились звезды, и луна показала половинку своего круглого лица. У кого-то в кармане завалялся огрызок свечи, так что поиграть в карты и кости матросам удалось подольше. Но все играли как-то автоматически. Азарта не наблюдалось, переговаривались тихо. Свеча оплыла и погасла. За ней погасли и разговоры, матросы начали угрюмо укладываться на сырой песок.

Каслер в одиночестве брел по пляжу, пока не нашел относительно сухой и ровный лоскут земли, прилепившийся у большого валуна. Здесь он и примостился, опершись о камень спиной. Так он полулежал некоторое время, глядя, как лунный свет плещется в воде залива. Воздух изрядно бодрил, а в желудке гудела пустота. Но он ничего не замечал: тишина и покой с лихвой компенсировали маленькое неудобство. Вновь нахлынули воспоминания, но ни одно из них не отражало кроваво-красного зарева войны. Он бы с радостью провел часы в созерцании, но его веки сомкнулись, оставив лунный лик светить внешнему миру, и воспоминания уступили место снам.

Он проснулся на рассвете, и первое, что он увидел, — сверкающее красками небо. Минуты две он лежал, рассматривая облака, насыщенные розовым, затем вернул себя к реальности и сел, устремив взгляд к бухте в поисках «Вдохновения».

Пароход уныло стоял на якоре. От сверхъестественного призрака не осталось и следа. Ночью, пока экипаж и пассажиры спали, сила Познания неизвестного лантийского Просвещенного иссякла. Опасность миновала, препятствие исчезло, и путь на восток вновь был открыт.

Казалось, Каслер должен был бы испытать облегчение. Но он поднялся на ноги без особого желания и присоединился к остальным выброшенным на необитаемый остров, что сидели полукругом и запивали водой свой скромный завтрак, состоящий из одних галет.

Торвид Сторнзоф не счел для себя возможным сидеть вместе с низшими во всех отношениях. Он стоял в стороне — в застывшей позе, неподвластный коррозии под воздействием пропитанного солью воздуха, на одежде его невероятным образом не заломилось ни одной складки, монокль твердо сидел на положенном месте. По его виду нельзя было догадаться, что он провел ночь, лежа на усыпанном камнями пляже.

Может, он вообще не спал, может, он вот так и простоял упрямо всю ночь? Может, он так и курил сигарету за сигаретой, расхаживая и обдумывая план дальнейших действий? Да, подумал Каслер, это очень даже в духе грандлендлорда, который даже сейчас продолжает демонстрировать свою железную волю лантийским матросам.

— Ловушка Познания выпустила пароход на свободу, и мы немедленно возвращаемся на «Вдохновение», — по-вонарски сообщил Торвид сидящим. Свою речь он сопровождал красноречивыми жестами, чтобы сделать ее более понятной для иностранцев. — В шлюпки.

Вряд ли матросы не поняли его слов, и вряд ли они сомневались в авторитетном положении грейслендской титулованной особы. И, тем не менее, ему никто не ответил и никто не двинулся с места: матросы продолжали спокойно сидеть, уставившись на Торвида.

— В шлюпки, — повторил Торвид медленно, четко выговаривая слова, как будто его аудиторию составляли глухие или слабоумные.

И снова никакой реакции. Вертикальная морщинка между бровей обозначилась резче, и он спросил:

— Вы что — тупые или трусливые, или все вместе?

— Ни то ни другое, сэр, — капитан из предосторожности и благоразумия ответил смиренно, но полностью скрыть своего раздражения ему так и не удалось. — Люди встревожены, и я разделяю их опасения, мы пока здесь побудем.

— Опасения? Команда, эти простые матросы, они будут прятаться на берегу?

— Да, и это правильно, — ответил капитан непреклонно. — Призрак Познания, кажется, удалился, но кто знает, может, он прячется где-нибудь в трюме. Эти посланцы Просвещенных приходят только на некоторое время. Подождем еще несколько часов, чтобы уж наверняка знать, что призрак исчез.

— Не рассчитывайте на несколько часов, капитан, — ответил Торвид, — наш график движения не может допустить такой задержки. Хотя я сделаю маленькую уступку твоей лантийской трусости. Ты… — ткнул он пальцем в одного из матросов, — бери шлюпку и отправляйся на пароход, все хорошо там проверь, если опасности нет, подай нам сигнал. Понял меня?

Вопрос был кстати, так как на лице матроса не проявилось признаков понимания. Он сидел с бессмысленным лицом, и Тор вид вышел из себя. Повернувшись к капитану, он приказал:

— Объясни этой скотине.

Капитан что-то сказал матросу на лантийском, тот ответил на том же языке. Свой ответ он сопроводил взглядом на небо и кивком головы.

— Матрос второго класса Уисфа не согласен.

— Сделайте так, чтобы согласился, — посоветовал Торвид.

— Матрос второго класса Уисфа выразил желание подождать до полудня, и только после этого отправиться на «Вдохновение».

— Переведи матросу второго класса Уисфе, что его предложение отклоняется, — Торвид достал револьвер и уже второй раз за последние двадцать четыре часа нацелил его в живот лантийцу.

Матрос второго класса Уисфа выпучил глаза, но не пошевелился.

— Отправляйся, — приказал Торвид. Его жертва не тронулась с места, и он выстрелил.

Лантийский матрос захрипел и скрючился. Вторая пуля попала ему прямо между глаз, отшвырнув его назад на камни… Шокированные убийством, все члены команды ахнули в один голос, кто-то отчетливо исторг проклятие. Один из матросов вскочил на ноги, но тут же натолкнулся на дуло пистолета, направленное на него твердой рукой Торвида. Это заставило его сесть на место.