Великий Гусляр

И тогда Минц хладнокровно навел удар. Спасенья нет. Пустое сердце билось ровно, в руке не дрогнул пистолет.

Первая пуля пронзила Удалова, вторая попала в грудь величественному гостю.

Следов на их одежде не обнаружилось.

Минц выпустил остатки обоймы в молодую женщину, стройную, как тополь.

— Щекотно, — сказала она.

— Татьяна! — строго произнесла другая женщина, постарше. — Ты не на вечеринке.

Выпустив все пули, Минц со злобой бросил на стол дефектный пистолет. И стал отступать к двери.

— Погодите, Минц, — сказал величественный мужчина. — Что вам нужно от жизни?

— Это я вас должен спросить — что вам нужно?

— Мы испугались за вас, — ответил величественный мужчина. — Мы испугались за ваш рассудок и за наших читателей. За свою жизнь в науке и Гусляре вы совершили немало добрых дел. Да и люди, прочитавшие о ваших делах, стали лучше и добрее. Неужели вы теперь перечеркнете все усилия, которые вложил в вас автор?

— Кто?

Удалов показал на пожилого, даже старого мужчину с седой бородой и красным лицом гипертоника:

— Ты что, своего автора и создателя не узнаешь? Это же Кир Булычев! Писатель!

— Не имею чести, — сказал Минц. — Пули бы на тебя не пожалел. А эти, остальные, кто?

— Таких людей тоже полезно знать в лицо, — сказал Удалов. — Это редакция журнала фантастики в полном составе, во главе с редактором.

Величественный мужчина склонил благородную голову.

— Бред какой-то! — возмутился Минц. — Мы, простите, находимся в различных измерениях. Вы — жители Земли, я — существо высшего, литературного порядка. И вообще я не понимаю, кто вас сюда пустил.

— Я! — сказал Кир Булычев. — Когда слухи о перемене в вашем характере достигли нас, мы решили с вами связаться. Остановитесь, профессор! Я вас таким не придумывал, читатели вас таким не знают. Прекратите проявлять инициативу, помогайте людям, не вредите им.

— Не могу, — обреченно сказал профессор. — Пока на земле остается хоть один жулик, взяточник, убийца, насильник или демократ, я не прекращу борьбы за счастье моего народа. До последнего олигарха! До последнего масона! Огнем и мечом!

— У вас большое и доброе сердце, — с чувством произнесла женщина постарше, — об этом знают читатели и критики. Неужели вы хотите, чтобы в литературоведении появилась фраза: «В конце жизни профессор Минц переродился в банального злодея»?

— Я не переродился, — ответил Минц. — Я таким родился, только не знал об этом раньше.

— Тогда сделай над собой усилие, — вмешался в разговор Удалов. — Ради людей. Ради читателей, наконец!

— Это выше меня! Слышишь, как танки разогревают двигатели? Слышишь, как ревут моторы истребителей? Слышишь, как бьются в унисон сердца смелых борцов за мои идеи?

— Ах, у него и идеи есть! — воскликнул тут человек с грубоватыми, но привлекательными чертами лица по имени Эдуард. — Вы посмотрите на бандита с идеями!

— Да! У меня есть идеи! — прокричал Минц. — Мои идеи — очистить мир от скверны демократии!

— И дальше? — спросил Эдуард.

— А дальше все будут счастливы.

Пока присутствующие, к негодованию профессора Минца, предавали осмеянию его идеи, вошла привлекательная женщина-врач по имени Ольга.

— Лев Христофорович, — сказала она, — войска построены. История ждет у порога.

— Вот видите! — обрадовался подмоге Минц. — А вы говорили!

И тут, когда все, включая автора, поняли, что битва за Минца проиграна, Удалова посетила мысль.

— Простите, доктор Ольга, — произнес он. — Но мне кажется, что вы еще не добрались до истинной сущности Льва Христофоровича. Вижу я в нем некоторую неуверенность и даже внутреннюю слабость…

— Да как ты смеешь! — взревел будущий диктатор.

— А так смею, что ты сюда пришел, на свое моральное пепелище. В свой дом. Значит, осталось в тебе что-то человеческое. И я уверен, что для завершения образа придется тебя еще поглубже копнуть, до самого дна.

Доктор Ольга была человеком строгих логических правил.

— И что вы предлагаете, товарищ Удалов? — спросила она.

— Еще одну капсулу, — ответил Удалов. — И тогда мы посмотрим.

— Ни в коем случае! — закричал Кир Булычев. — Вы нам тогда такого монстра сделаете, что у меня рука не поднимется его описать.

— Ты прав, но истина дороже, — ответил Удалов.

— Истина дороже! — поддержал его Минц. — Хочу быть завершенным, как гранитная плита.

— Что ж, попробуем, — согласилась доктор Ольга и приложила к уху профессора небольшую розовую капсулу.

— Дорогие друзья, — сказал главный редактор. — Я попрошу всех женщин покинуть помещение. Мы не знаем, кто вылупится из бывшего профессора. Даже в людях, нам известных и на вид достойных, таятся порой настоящие монстры. Но кто таится в монстре… Уйдите, женщины!

И женщины покорно, но с внутренним трепетом, покинули комнату.

Минц заметно волновался. Он подхватил со стола разряженный пистолет и стал почесывать им за ухом. Кир Булычев взял том энциклопедии и как бы невзначай прикрылся от возможной пули. Даже доктор Ольга отступила к двери.

Минц положил пистолет на место.

Затем обвел странным, почти детским взглядом комнату и шмыгнул носом.

Далеко-далеко прогревали моторы танки и доносились резкие звуки строевых команд. Наступал рассвет.

— Неловко вышло, — произнес Минц. — Людей побеспокоили, шумим, моторы греем. Нехорошо.

— Неужели получилось! — воскликнул Удалов. — Неужели ты к нам вернулся?

Минц сел на свободный стул.

— Твоя идея была верной, — сказал он Удалову. — И в самом деле душа неординарного человека бездонна. Диктаторские замашки были свойственны мне лишь на определенном этапе душевной организации. Теперь я докопался, спасибо тебе, доктор Ольга, до моей истинной сути.

И Минц задумался, как бы прислушиваясь к себе.

Затем в тишине прозвучал его твердый и уверенный голос:

— Никакого насилия. Никаких танков на улицах. Я выставляю свою кандидатуру на пост губернатора, а затем и президента России демократическим путем, в рамках конституции. Мы с вами, друзья, будем строить правовое, дисциплинированное, патриотическое общество. Все для человека, все ради человека! Гражданин писатель Кир Булычев, а также остальные мужчины, прошу вас, останьтесь. Вы мне пригодитесь в предвыборном штабе. А ты, Удалов, беги, отпусти танки, пусть возвращаются по полигонам, а охрану вызови сюда. Береженого бог бережет…