Великий и Ужасный 5
Шрифт:
Наверняка в Буковине и Бессарабии такая же история. Чует мое сердце — мы на пороге грандиозного шухера! И балканские упыри, пришедшие к власти на волне антитурецких настроений, которыми кровососы пользуются со времен легендарного Цепеша, теперь продались султану с потрохами. Точнее, даже не султану, а Большому Дивану. Не в смысле предмету мебели, а в смысле — госсовету Высокой Порты, она же — Турция. Султан там нынче какой-то инфантил вроде, но это не точно…
А Османская Турция тут — это такая хреновина на половину всего Средиземноморья, включая Малую Азию, Палестину, Северную Африку до самого Марокко и весь Аравийский полуостров. Держава мирового уровня, учитывая численность населения, полезные ископаемые и свирепость самих османов. Османами в Турции тут величали одаренных, намекая
— Ау, господын Сархан, вы с нами? — пощелкал пальцами Жордания. — О чем задумались?
— О янычарах, господин подьячий, — не стал отнекиваться я.
— Ох и суки, ох и суки… — закивал головой сыскарь. — Как представлю их в компании с гайдуками в прямой видимости от линии окопов, так рука и тянется к гашетке пулемета! Нет, вояки с опричниками без нас не справятся. Государь призовет верноподданных под свои знамена, может, и мобилизация будет… Завэрбуюсь, мамой клянусь, пусть начальство хоть на говно исходит. Если Государь поднимет хоругви — пойду, завэрбуюсь в первых рядах! Давить их надо изо всех сил, христопродавцев и кровососов! Рэзать, рэзать всех!
Кобаши молча курил в сторону дорогущие сигареты. У него явно был свой взгляд на вещи, у этого доброго полицейского.
— Давай, отвезем эту персону во дворец, — наконец, сказал он. — Опять возьмем закрытый броневик, посадим его в десантный отсек…
— Мужики, ну что вы как эти? — всплеснул руками я. — На опричнину посмотреть охота! Никогда не видал, только издали!
— Насмотришься еще… — подьячий только отмахнулся. — Да и Тифлис опричный статус только лет двадцать, как приобрел, так что особой разницы с сэрвитутом не замэтишь. Поехали, Ваха. Если записан на прием к одиннадцати — доставим в половину, и пусть там в приемной трется.
— Я видел, как сражаются урукские грэнадеры! — хлопнул меня по плечу горячий подьячий. — Я в мотопехоте служил, пять лет. Надеюсь, увижу тебя на фронте, будем вместе рэзать гадов и по ту, и по эту сторону Черного моря. Гнать османских собак и их упыриных прихвостней до самого Истанбула!
Мне от всего этого становилось откровенно не по себе. Большая война? Между двумя мировыми державами? Спасибо, не надо. Я за бытность мою в шкуре Бабая Сархана уже получил хорошее такое представление о возможностях местных техномагических средств смертоубийства, и они произвели на меня самое гнетущее впечатление. На кой хрен годами учиться махать кардом и делать татау, если сверху прилетит вызванный магом метеорит и раскатает тебя в блин за пятьдесят километров от линии фронта? Или на твой город обрушится землетрясение, ураган, цунами? Или во время привала на марше стоянку накроет кассетным боеприпасом, или с самолета на башку сбросят бомбу с УМПК, или башку тебе десять раз прострелит снайпер из рунической винтовки с артефактными пулями типа тех же нахичеванских «розочек»?
А можно меня в Хтонь, с Ктулху бодаться? Нет, определенно — я был чертовски прав, когда решился регистрировать ЧВК. Каждому инструменту — свое применение. Резать хлебушек бензопилой и забивать гвозди микроскопом, конечно, можно. Как и скальпелем лес валить. Но получится откровенно хреново. Может быть, удастся достучаться до Воронцова?
Не знаю, чего еще такого особенного было в опричнине, но за классическим, псевдо-античным фасадом Воронцовского дворца пряталось будущее. Ну — так, как мы его себе представляли в детстве: с движущимися дорожками на полах, огонечками по стенам, плазменными экранами и голограммами повсюду, раздвижными дверями, человекоподобными роботами, людьми в одинаковых унисекс-комбинезонах, которые за стеклянными перегородками с глубокомысленным выражением лица вазюкают пальцами по прозрачным панелям со странными графиками и символами…
Похоже, именно тут располагался центр управления Наместничеством. И все эти моложавые-худощавые-ухоженные
люди были опричными жителями. Слишком здоровые, слишком красивые, слишком в себе. В сервитуте у нас народ больше наружу смотрит, потому как от окружающего мира ждет разнообразных подлостей и гадостей. А тут вот целая куча специалистов, которая может позволить себе быть интровертами…Подьячим явно было тут не по себе, они, похоже, недавно работали в опричнине, до получения звания подьячих, небось, считались обычными земскими ярыжками. И потому с видимым удовольствием передали меня с рук на руки некой местной снежной королеве модельной внешности. Девушка была примечательная и непримечательная одновременно: никакой косметики, пронзительный взгляд голубых глаз, пепельного цвета волосы скручены в узел на затылке, на аккуратненьком носике — очки дополненной реальности, одета в белый комбез, на ногах — что-то типа чешек или балеток…
— Господин Бабай Сархан, я полагаю? — спросила она официальным тоном. — У вас полчаса до встречи с наместником. Можете подождать в лаунже.
Я осмотрел ее с головы до ног, оценив аккуратную грудь эдак второго размера, узкую талию и длинные ножки. Но воспринять ее как женщину все-таки не смог. Тьфу, не человек, а сплошная функция!
— А лаунж — это где? — спросил я, жутким усилием воли подавляя желание то ли зевнуть во все горло, то ли плюнуть под ноги, то ли сделать ей какой-нибудь сальный комплимент, чтобы только вывести ее на живую реакцию.
— В приемной. Пройдемте. А вы можете удалиться, господа подьячие, более в вашем участии нет необходимости…
Обернувшись к сыскарям, я растерянно пожал плечами:
— Спасибо, господа. Отправьте весточку обервахмистру Скворешне, что я не сбежал, а по делу…
— Отправим! Всего хорошего, господин Сархан! — они переглянулись. — Но мы надолго не прощаемся. Посадим вас на поезд, так и знайте!
— Ага, ага, — и я заторопился за девушкой в белом.
Как, бишь, ее там? Я понятия не имел, как ее зовут, может, эти люди будущего по вайфаю именами-фамилиями обмениваются напрямую из мозга в мозг, или сквозь свои очки видят над головой друг у друга там количество хитпоинтов, уровень и, но я-то был динозавром из дикой Хтони и потому все искал возможности познакомиться. Без всякой задней или передней мысли, просто — нравилось мне, когда со мной на личном уровне общаются, а не сквозь призму функции.
И, наконец, я увидел шанс. Точнее не шанс, а…
— А-хм! — перед началом неформального общения мне пришлось прочистить горло, становясь на движущуюся часть пола. — Простите, не знаю как вас по имени-отчеству…
— Диана, — не поворачивая головы, ответила Диана.
Она-то прекрасно знала, как управляться со всеми этими футуристическими штуковинами, которыми был битком набит Воронцовский дворец, чувствовала себя тут как рыба в воде. А я боялся, как бы не ляснуться башкой о какой-нибудь технологичный канделябр или не задеть плечом угол стены, который огибала ползучая дорожка. Как это вообще было возможно — двигаться почти под прямым углом? Как был устроен этот сраный пол? Но пол — это полбеды. Суть вопроса заключалась в другом:
— Диана, у вас на попе нитка. Красная, — как можно более житейским тоном проговорил я. — Хотите — я сниму?
Видимо, это было последнее, что она ожидала услышать от урука, и потому резко обернулась и возмущенно фыркнула:
— Вот еще! Я са… — мы как раз проезжали тот самый поворот, так что она все-таки потеряла равновесие и чуть не брякнулась с движущейся ленты, замахав всеми конечностями, и мне пришлось поймать ее самым нелепым образом и вместе с пищащей Дианой на руках сквозь раздвижные двери въехать в приемную к светлейшему князю.
— И-и-и-и! — верещала девушка будущего и шевелилась во все стороны, принимая самые причудливые позы. — Пусти, чудовище! Насилуют!
— Да падажжи ты! — пыхтел я. — Дай, я тебя правильной стороной на пол поставлю! Дались мне твои тощие прелести!
— А-ха-ха-ха! — Воронцов зачем-то вышел в этот самый лаунж и теперь помирал рядом со стойкой администратора, наблюдая за моими попытками справиться с ситуацией. — Цирк с конями! Кино и немцы! Бабай Сархан собственной персоной! Я уже начал скучать по твоей дичи!