Великий канцлер

– Это великая честь для меня {83}, – выговорила Маргарита и вдохновенно добавила, – государь мой.

– О, – ………

…головой, слепой и неуверенной походкой, он подошёл к ложу.

– Узнаёшь меня, Иванушка? – спросил сидящий.

Иванушка Бездомный повернул слепую голову на голос.

– Узнаю, – слабо ответил он и поник головой.

– И веришь ли, что я говорил с Понтием Пилатом?

– Верую.

– Что же хочешь ты, Иванушка? – спросил сидящий.

– Хочу увидеть Иешуа Га-Ноцри, – ответил мёртвый, – ты открой мне глаза.

– В иных землях, в иных царствах будешь ходить по полям слепым и прислушиваться. Тысячу раз услышишь, как молчание сменяется шумом половодья, как весной кричат птицы, и воспоёшь их, слепенький, в стихах, а на тысячу первый раз, в субботнюю ночь, я открою тебе глаза {84}. Тогда увидишь его. Уйди в свои поля.

И слепой стал прозрачен, потом и вовсе исчез. Маргарита, прижавшись щекой к холодному колену, не отрываясь, смотрела.

12/XI. 33.

Над столом сгустился туман, а когда он рассеялся, на блюде оказалась мёртвая голова с косым шрамом от левого виска через нос на правую щёку и с кольцом лохматым в запёкшейся крови на шее {85} ……… ответил бывший администратор.

Вечер 12/XI. 33.

– Да-с, а курьершу всё-таки грызть не следовало {86}, – назидательно ответил хозяин.

– Виноват, – сказал Внучата.

– В уважение к вашему административному опыту я назначаю вас центурионом вампиров.

Внучата стал на одно колено и руку Воланда сочно поцеловал, после чего, отступая задом, вмешался в толпу придворных.

– Ну-с, кажется, и все московские покойники? Завтра об эту пору их будет гораздо больше, я подозреваю.

– Виноват, мессир, – доложил Коровьев, изгибаясь, – в городе имеется один человек, который, надо полагать, стремится стать покойником вне очереди.

– Кто такой? – Некий гражданин по фамилии Фон-Майзен {87}. Называет он себя бывшим бароном.

– Почему бывшим?

– Титул обременял его, – докладывал Коровьев, – и в настоящее время барон чувствует себя без него свободнее.

– Ага.

– Он звонил сегодня по телефону к вам и выражал восторг по поводу вашего вчерашнего выступления в театре и, когда узнал, что у вас сегодня вечер, выразил весьма умильно желание присутствовать на нём.

– Воистину это верх безрассудства, – философски заметил хозяин.

– Я того же мнения, – отозвался Коровьев и загадочно хихикнул.

Такое же хихиканье послышалось в толпе придворных.

– Когда он будет?

– Он будет сию минуту, мессир, я слышу, как он топает лакированными туфлями в подъезде.

– Потрудитесь приготовить всё, я приму его, – распорядился хозяин.

Коровьев щёлкнул пальцами, и тотчас кровать исчезла, и комната преобразилась в гостиную {88}. Сам хозяин оказался сидящим в кресле, а Маргарита увидела, что она уже в открытом платье и сидит она на диванчике, и пианино заиграло что-то сладенькое в соседней комнате, а гости оказались и в смокингах и во фраках, и на парадном ходе раздался короткий, как будто предсмертный, звонок.

13/XI. 33.

Через мгновение бывший барон, улыбаясь, раскланивался направо и налево, показывая большой опыт в этом деле. Чистенький смокинг сидел на бароне очень хорошо, и, как верно угадал музыкальный Коровьев, он поскрипывал лакированными туфлями.

Барон приложился к руке той самой рыжей, которая в голом виде встречала буфетчика, а сейчас была в платье, шаркнул ногой одному, другому и долго жал руку хозяину квартиры. Тут он повернулся, ища, с кем бы ещё поздороваться, и тут необыкновенные глазки барона, вечно полуприкрытые серыми веками, встретили Маргариту. Коровьев вывернулся из-за спины барона и пискнул:

– Позвольте вас познакомить…

– О, мы знакомы! – воскликнул барон, впиваясь глазами в Маргариту.

И точно: барон Маргарите был известен {89}; она видела его раза три в Большом театре на балете. Даже, помнится, разговаривала с ним в курилке.

Маргарита почувствовала поцелуй в руку, а душа её наполнилась тревожным любопытством. Ей показалось, что что-то сейчас произойдёт, и очень страшное.

Барон же уселся и завертел головой направо и налево, готовый разговаривать с полным непринуждением. И, однако, одного внимательного взгляда достаточно было, чтобы убедиться, что барон чувствует…

14/XI. 33.

величайшее изумление. И поразили его две вещи: во-первых, резкий запах жжёной серы в гостиной, а главным образом, вид Коровьева. В самом деле! Среди лиц во фраках и смокингах и приличных хотя бы по первому взгляду дам поместился тип, который мог кого угодно сбить с панталыку. Одни гетры при кургузом пиджаке и пятно на животе чего стоили! Как ни гасил мышиный блеск своих бегающих глаз барон, он не мог скрыть того, что мучительно старается понять, кто такой Коровьев и как он попал к иностранцу.

А Коровьев именно и завёл дружелюбную беседу с напросившимся гостем, и первым долгом осведомился о погоде. Барона погода удовлетворяла, но Коровьев поражал всё больше, и диковато поглядывал из-под опущенных век барон на расколотое пенсне.

Кроме того, барона привело в смущение молчание самого хозяина. Барон похвалил вчерашний спектакль, а хозяин хоть бы звук в ответ.

15/XI. 33.

Но вместо этого Коровьев затруднил гостя вопросом о том, как здоровье деток, в то время как деток никогда у барона не было. Смущение разлилось по лицу барона и даже начинало граничить с тревогой. Лица, находящиеся в комнате, всё более казались барону странными. Так, рядом уселась декольтированная дама, но на шее у этой дамы была рваная громадная и только что, по-видимому, зажившая рана, которая заставила чувствительного барона содрогнуться. Дальше хуже: повернувшись, барон увидел, что рядом с ним уселся законченный фрачник, на котором не хватало только одного, но самого, пожалуй, существенного – сапог. Фрачник был бос. Тут уж барон просто вылупил глаза. И закрыть их ему при жизни уже более не пришлось.

16/XI. 33.

– Вас, барон, как я вижу, – вдруг произнёс хозяин, – удивляют мои гости? Да, не скрою и не стану отрицать, они оригиналы, но поверьте, вы изумляете их не меньше, чем они вас. Итак, милый барон, скажите……… {90}

Внутри Маргариты оборвалось что-то, но ужаса она не испытала, а скорее чувство жутковатого веселья. Впервые при ней с таким искусством и хладнокровием зарезали человека.

30/XII. 33.