Великий магистр

–  Отрежь им путь!
– крикнул Бизоль, орудуя дубинкой налево и направо. Метнувшийся к беглецам Роже, встал на их пути, не давая вытащить налима из сетки. Острыми уколами меча он загонял пленников обратно, а Бизоль в это время изо всех сил дернул за свой конец сети, потащив ее со всем уловом на себя. И снова сельджуки забарахтались на земле, пытаясь подняться.

–  Не трепыхайтесь!
– увещевал их Бизоль, опять взявшийся за свою дубинку. Через некоторое время, все было кончено. Рыцари уселись неподалеку, подсчитывая пленных и отдыхая.

–  Пожалуй, хватит!
– сказал, наконец, Бизоль.
– Сколько их?

–  Тридцать один, - ответил Роже, щурясь на солнце, как довольный кот. Да в овраге тридцать семь. Еще бы двух - и будет ровно семьдесят.

–  Да, число должно быть ровное, - глубокомысленно согласился Бизоль. Тогда остаемся еще...

И они стали перетаскивать новую добычу в овраг. Но целого числа никак не получалось. Поначалу к пленникам прибавилось еще шестеро воинов, потом одиннадцать, затем - трое, а когда общее число дошло до девяносто семи, то друзья поняли, что так можно добраться и до тысячи и провести здесь не один день. Кроме того, из оврага все чаще начинали раздаваться голоса очнувшихся пленников.

–  Проклятые мусульмане никак не хотят уложиться в стройную цифру! недовольно проворчал Бизоль.
– Экий несмышленый народ, будь они неладны!

–  Ну давай дождемся еще троих?
– предложил азартный Роже.

–  Хватит. Надо кого-то и Санджару оставить. На рассаду, - отозвался Бизоль, распутывая сеть.
– Выводи их из оврага...

Рыбалка закончилась. Всех связанных пленников построили в колонну, набросили на них сеть, Бизоль ухватился за нее одной рукой и потащил, за собой, а Роже, шедший позади, подгонял отстающих пинками. Так они и подошли, спустя два часа, к крепости Фавор, еще издали приветствуемые громкими криками столпившихся возле ее стен рыцарей. Из цитадели, над которой развевалось белое знамя с восьмиконечным красным крестом, также махали руками и бурно выражали свой восторг. Пленных сдали коменданту Гонзаго; среди них оказался личный звездочет и предсказатель принца Санджара, известный на всем Востоке Туокай - тот самый "налим" в малиновых шароварах, пользовавшийся особым расположением самого правителя сельджуков Мухаммеда. Поговаривали, что без советов Туокая, ни Мухаммед, ни его сын Санджар не могут прожить и дня. Ходили и другие слухи: хитрый Туокай как-то предсказал, что могущественный правитель умрет лишь тогда, когда случится смерть предсказателя; вот почему его берегли, как зеницу ока, практически не разрешая покидать Мевр. Но на сей раз Санджар умолил отца отпустить звездочета с собой. И... просчитался. Туокай попался в сети Бизоля.

Посмотреть на знаменитого астролога сбежались с разных концов Фавора, пришли и тамплиеры из цитадели. Туокая развязали, вернули отобранную у него кем-то остроконечную шапку, почистили халат и почтительно препроводили в башню крепости, где размещался штаб Гонзаго. Звездочет немного успокоился и перестал трястись от страха. Все понимали, какая ценная добыча оказалась в их руках. Принцу Санджару грозил страшный гнев его отца; за жизнь Туокая можно было потребовать огромный выкуп. Бизоль и Роже стали подсчитывать будущие барыши...

–  А может быть повесим его на воротах крепости?
– лукаво предложил барон Бломберг, разглядывая улыбающегося Туокая.
– Тогда, если верить его же предсказаниям, самый страшный наш враг - Мухаммед - вскоре также отдаст душу Аллаху! Стоит попробовать...

–  Астрологи брешут, как собаки, - быстро возразил Роже, загораживая Туокая.
– Нет уж!

–  Это наша козырная карта, - промолвил Гуго де Пейн.
– Пока звездочет здесь, Санджар пойдет с нами на любые переговоры. И мы воспользуемся этим.

–  А деньги?
– спросил Бизоль.

–  Забудь о них. Возможно, что этот звездочет еще спасет нам жизнь.

–  А давайте-ка, сами спросим его о том, что нас ожидает в ближайшем будущем?
– предложил капитан Гронжор.
– Эй, ты! Что показывают звезды о моей судьбе?

–  Знаете, что он вам ответит?
– сказал Зегенгейм.
– Ваша жизнь - на кончике его волос.

Астролог радостно закивал головой, не совсем понимая речь рыцарей.

–  Отведите его в темницу, - распорядился Гонзаго.
– И не спускайте с него глаз. Еще улетит в форточку...

–  Как бы не так!
– возразил Бизоль.
– Я заберу его с собой, и он будет спать под моей кроватью, - и ухватив Туокая под руку, он повел его к выходу.

–  Берегите его волосы!
– насмешливо бросил им вслед капитан Гронжор. А что делать с остальными пленными?

И он, и все остальные посмотрели на Гуго де Пейна, ожидая подтверждения необходимого решения: все знали о казни рыцарей на площади Син-аль-Набра и их смерть требовала возмездия.

Но никому не хотелось брать на себя ответственность в столь трудном вопросе. По холодному лицу де Пейна скользнула тень мучительного сомнения; он нахмурил брови и произнес глухим голосом:

–  Идет война... Комендант Гонзаго, распорядитесь, чтобы число казненных в Син-аль-Набре соответствовало тем, кто отправится к ним на свидание... Остальные... послужат живыми щитами при новом наступлении принца Санджара. Они займут место на крепостной стене, возле бойниц.

Приговор несчастным был вынесен, и никто из присутствующих не проронил больше ни слова, почтительно глядя на отрешенно стоявшего в стороне мессира.

Наступил вечер, а в густом с приторным вкусом крови воздухе, словно повисла гнетущая тревога, обволакивающая пространство по обе стороны Синая. Возле цитадели все время надрывно кричала какая-то птица, предупреждая об опасностях, подстерегающих ночью. Всех беспокоило отсутствие Виченцо Тропези, пока еще не спустившегося из своего наблюдательного схрона с вершины горы. И хотя он задерживался не в первый раз, но нынешняя декабрьская ночь была особенно темной, беззвездной и даже луна испуганно спряталась где-то в небесной выси. На расстоянии двух шагов уже не было видно ничего, а на крутых склонах Синая немудрено было оступиться впотьмах и свалиться в одну из расщелин. Вдобавок ко всему, зачастил мелкий противный дождь, непрекращавшийся несколько часов, поднялся ветер, рвущий одежду и бросающий в лицо горсти песка; каменистые склоны сделались скользкими, осыпающимися под ногами.

–  Скверная ночь...
– произнес Людвиг фон Зегенгейм, вышедший вместе с Гуго де Пейном за ворота цитадели в всматриваясь в непроглядную темень.
– На месте Виченцо я бы не рискнул спускаться вниз, а переночевал там. Лучше схватить простуду, чем сломать себе шею.

Где-то вдалеке сверкнула молния, возвещая о приближающейся грозе; она осветила мрачные каменные зубья Синая, ее покрытый лишайником склон с блестящими потоками воды, фигуры двух рыцарей с капюшонами возле цитадели. Прогрохотал гром; тотчас же испуганно закричала неведомая птица.

–  Завтра я отправлюсь в Син-аль-Набр, к принцу Санджару и султану Насиру, - медленно проговорил Гуго де Пейн. Он не видел лица Зегенгейма, но почувствовал его удивление.
– Пока звездочет у нас, мне не причинят вреда, добавил мессир.
– Я же попробую вступить в переговоры и выиграть время, до подхода основных сил графа Танкреда. Иначе нам больше не на что надеяться.

–  Это страшно рискованно, - произнес Людвиг.
– Все мы заочно приговорены султаном к смертной казни.

–  Но Туокай - наш заложник, и я надеюсь на здравый смысл Санджара и на его страх перед гневом Мухаммеда. Мне ничего не грозит.

–  Принц Санджар не сможет защитить вас, если султан Насир захочет исполнить свой приговор. Учтите, что мы находимся в Египте, и султану плевать на всех звездочетов Мухаммеда вместе взятых.

–  Будем надеяться на его союзнические обязательства перед сельджуками.

–  Тогда отправимся к нему вместе, - предложил граф, и вновь сверкнувшая молния осветила их напряженные лица.

–  Нет. Если уж суждено умереть, то не стоит лезть в петлю обоим. Кроме того, кто продолжит дело тамплиеров, если не вы? Прошу вас только об одном: остерегайтесь клюнийского монаха с родинкой под левым глазом, который непременно появится на вашем горизонте, когда меня не станет. И помните, что я никогда не был вашим соперником в споре за сердце принцессы Мелизинды.