Великий Наполеон
Шрифт:
А пока началось движение русских войск к западным границам Российской Империи.
Все это очень беспокоило министра иностранных дел Наполеона, Маре, получившего от своего повелителя титул герцога Бассано. Талейран говорил, что глупее Маре есть только один человек во Франции – это герцог Бассано. Что было остроумно, но несправедливо – Маре было о чем беспокоиться. Все происходящее выглядело очень тревожно, и он пытался выяснить, как на все это посмотрит Австрия. К его сожалению, Меттерних уже покинул свой пост австрийского посла в Париже – теперь он руководил всей внешней политикой Австрии.
Талейран писал ему в 1811 году:
«…Как жаль, что вас нет в Париже. Вы не преминули бы утешить герцога Бассано в его дипломатических неудачах и госпожу Жюно после отъезда
IX
Если говорить о том, что война как бы «…висела в воздухе…» и что приготовления к ней уже начались, то нечто очень похожее происходило и в Париже. При дворе Наполеона был один примечательный человек, граф Луи де Нарбонн [comte Louis de Narbonne Lara] – и примечательность его состояла не только в том, что он принадлежал к древнему, восходившему еще к XIII веку роду [6], но и в том, что он был в свое время военным министром у Людовика XVI. Наполеон его ценил и включил в число своих генерал-адъютантов. Революции он, как ни странно, сочувствовал, но, когда лозунг «Аристократов – на фонарь!» стали активно проводить в жизнь, бежал за границу. Ему очень помогла тогда уже знакомая нам госпожа де Сталь – она одно время была его любовницей, и отношения у них остались самыми дружескими и после разрыва. Когда Наполеон в качестве Первого Консула разрешил многим эмигрантам вернуться, Нарбонн воспользовался этим и поселился во Франции. Ему даже удалось спасти часть своего семейного состояния и часть недвижимости. В Париже он жил в качестве частного лица, до тех пор, пока с ним не произошел довольно необычайный случай – его лакей за участие в Египетской кампании был награжден орденом Почетного легиона.
Дальше есть смысл процитировать статью К. Военского о Нарбонне, помещенную им в номере журнала «Русская старина» за 1907 год:
«…Нарбонн объявил своему слуге, что он не считает себя вправе поручать лакейские обязанности человеку, отныне ему равному; при этом он тут же усадил нового кавалера с собой за стол, угостил вином и тотчас же предложил ему должность лесничего в одном из своих имений, которая не унизит его достоинства как кавалера.
Об этом случае узнал Наполеон, который пришел в восторг от поступка Нарбонна и пожелал немедленно с ним познакомиться…»
Так вот, в самом начале 1812 года Наполеон в разговоре с графом сказал ему, что, в конце концов, Александру Македонскому пришлось идти до Ганга, и это подальше, чем до Москвы. Нарбонн потерял дар речи. И отметил в дневнике:
«…Мысли и идеи этого человека – на полпути между Бедламом [7] и Пантеоном…»
Интересно, что примерно в том же направлении думала и дама, от дел военных совершенно далекая, – мадам де Сталь. Как уже и был случай упомянуть, Наполеон ее не любил. Он вообще не любил умных женщин, в этом плане Жозефина его не раздражала, да и новая супруга, Мария-Луиза, своей семьей воспитана была так, что в дела державные она вмешиваться и не думала. А вот госпожа де Сталь мало того, что только и делала, что толковала на эти темы с самыми разнообразными людьми, включая сюда и Жозефа Бонапарта, так она еще и теоретизировала, что для не выносившего «идеологов» Наполеона было и вовсе непереносимо. Короче говоря, он выслал ее из Парижа – сперва недалеко, потом – подальше, а в 1810 году, после того, как она издала книгу «О Германии», ей и вовсе было предписано выехать в Швейцарию.
Чем книга «О Германии» так сильно насолила Наполеону, сказать трудно. М.А. Алданов в своем очерке о мадам де Сталь, которую он именует Коринной, по имени героини ее знаменитого романа, вообще предполагает, что Наполеон этот трехтомный труд не прочел, а перелистал – «…у него хватало и других дел...». Мнение Марка Александровича можно подтвердить показаниями надежного в данном случае свидетеля – Констана. Он описывает, как Наполеон читал книги – не серьезные труды, а, так сказать, беллетристику: он садился к камину, открывал книжку, начинал ее листать, и если она
ему не нравилась – книжка летела в камин. Но, во всяком случае, высылать авторов таких книг он не приказывал, так что недовольство его в отношении книги мадам де Сталь было все-таки поглубже.Возможно, ему не понравилось то восхищение, с которым описывалась Германия. Какая-то смутная ассоциация с лекциями Фихте, и с растущим в Германии национализмом, и, в конце концов, с кинжалом Штапса, хорошо воспитанного юноши и сына добропорядочного лютеранского пастора, наверное, возникала?
Во всяком случае, он велел своему новому министру полиции, Савари, выслать мадам де Сталь в ее замок в Швейцарии – и сделать это в 24 часа. Савари приказ выполнил, правда, дав даме на сборы все-таки побольше времени. Так она и жила в Швейцарии – до тех пор, пока в 1812 году вдруг не подхватилась и не кинулась оттуда прочь. Она решила уехать из владений Наполеона как можно дальше. Вена не показалась ей достаточно надежным убежищем – в конце концов, Наполеон был зятем австрийского императора, а всей внешней политикой Австрии теперь управлял Клемент фон Меттерних, бывший посол Австрии в Париже. Она решила уехать в Россию.
В Бродах, на русско-австрийской границе, ей пришлось довольно долго ждать высланного ей русского паспорта. Там ей, к счастью, было не так одиноко – нашлись и в этом забытом богом местечке люди ее круга. Один из них, барон дю Монте, когда она пожаловалась ему на «…неслыханные преследования, которым подвергает ее тиран Европы…», отвесил ей немыслимо преувеличенный комплимент:
«Значит, в мире существуют только три независимые державы: Англия, Россия и вы».
В письме к жене он уверяет ее, что опасался, что выставил себя полным дураком – комплимент получился уж больно пересоленным. Но нет – его благодарили, и очень искренне. Мадам де Сталь, по-видимому, и в самом деле считала себя независимой державой. Наполеон вряд ли разделял это ее мнение, но вот по поводу упорной независимости России и Англии, видимо, сомнений не испытывал. И к весне 1812-го уже имел на этот счет довольно определенные планы.
А между тем мадам де Сталь получила наконец свой паспорт и проследовала дальше, в пределы Российской Империи. Она проведет там некоторое время – и даже окажется персонажем одного небольшого произведения, названного его автором «Рославлев».
Того самого автора, который написал и вот это:
Гроза двенадцатого года Еще спала. Еще Наполеон Не испытал великого народа, Еще грозил и колебался он…
Примечания
1. S. Zweig. Joseph Fouche. Bildnis eines politischen Menschen (1929). М., «Художественная литература», 1991. Пер. с нем. П. Бернштейна.
2. Сэйлем сейчас – тихий городок, специализирующийся на туризме, с городским гербом в виде ведьмы, летящей на метле, в честь знаменитого процесса «Сэйлемских Колдуний». Но в 1809-м это был важный порт, откуда суда уходили и в Европу, и даже в Индию.
3. В современной католической церкви папа римский является викарием Христа на Земле, а каждый из епископов – викарием Христа для своей епархии.
4. Христоф Мартин Виланд (нем. Christoph Martin Wieland, 5 сентября 1733 – 20 января 1813) – крупнейший поэт и идеолог немецкого рококо, издатель первого в Германии журнала литературы и искусства «Германский Меркурий» (нем. Der Deutsche Merkur).
5. Napoleon, by Emil Ludvig, English Translation, published by Garden City Publishing, New York, 1926.
6. Луи-Мари-Жак-Амальрик де Нарбонн-Лара. Нарбонн воспитывался при дворе Людовика XV вместе с королевскими детьми, вследствие чего его считали побочным сыном Людовика XV (по некоторым данным – от его собственной дочери), в пользу этой версии происхождения говорило и их поразительное внешнее сходство.
7. Бедлам (англ. Bedlam, от англ. Bethlehem – Вифлеем; официальное название Бетлемская королевская больница – англ. Bethlem Royal Hospital), первоначальное название – госпиталь Святой Марии Вифлеемской, психиатрическая больница в Лондоне (с 1547). Бедлам – синоним сумасшедшего дома.