Великий Наполеон
Шрифт:
Согласитесь, что получить с казны за 26 лошадей 28 350 рублей, выплаченных по высочайшему повелению – при том, что 225 рублей за лошадь государственная оценочная комиссия считает ценой чрезмерной, – это довольно сильно? Он просто очень характерен – как-никак виновным оказалось второе лицо Российской Империи, наследник престола, который по положению своему должен был бы показывать пример беззаветного служения Отечеству. Случай этот почерпнут из книги Е.В. Тарле «Нашествие Наполеона на Россию», глава VII, и автор книги добавляет к этому и оценку его, сделанную современниками:
«…В. И. Бакунина в своих интимных заметках говорит по поводу этого поступка Константина, что «язык недостаточен», чтобы приискать «название истинно выразительное» для подобных
И ничего – стыд не дым, глаза не выест…
Цесаревич Константин Павлович, увы, был не одинок. Русской армии на протяжении всей кампании 1812 года доставалось от погоды и от нехватки снабжения почти так же сильно, как и французской, хотя, казалось бы, военные действия шли в своей стране и подвозу еды и фуража противник не мешал. Более того, волна самого искреннего патриотизма действительно захватила оба сословия, располагавшие частными средствами, – и российское дворянство, и российское купечество. Дворяне Московской губернии в ответ на предложение дать в армию одного из двадцати пяти своих крепостных мужиков не только согласились на это, но и по собственной инициативе увеличили этот «чрезвычайный налог» в два с половиной раза – они дали одного рекрута с десяти. Московское купечество собрало около двух с половиной миллионов рублей в помощь правительству. Отдельные люди, располагавшие крупными средствами, шли и дальше.
Граф Матвей Александрович Дмитриев-Мамонов, например, за свой счет вооружил целый конный полк.
Однако до армии собранные припасы очень часто не доходили или доходили не вовремя. Армия представляла собой двигающийся город, с «населением» под сотню тысяч человек. Для сравнения – немаленький по тем временам город Вильно был втрое меньше. Организовать снабжение такой огромной массы людей и лошадей, находящейся в непрерывном движении, было объективно очень трудным делом, потому что для накопления запасов требовалось и время, и какое-то место, заранее определенное, укрепленное и снабженное складами и администрацией. На общую ситуацию влияла и конъюнктура: купечество действительно пожертвовало казне два с лишним миллиона рублей, но и цены – например, на оружие – взлетели втрое.
Прибавим к этому и казнокрадство. В какой-то мере казнокрадство было системной проблемой. Стране, столь огромной, как Россия, и – поневоле – столь централизованной, как Россия, этому самому «центру» углядеть за местной администрацией было решительно невозможно. Ho и «центр», как мы видим из примера, тоже часто на казенные подряды смотрел как на возможность поправить дела. Константина Павловича порицали – но он вряд ли был одинок…
В общем, будем считать, что российский способ ведения государственных закупок, по крайней мере в случае с поставкой армии лошадей великим князем Константином, помог Наполеону – и перейдем к вопросу более существен– ному.
K вопросу о том, насколько полезным оказался французскому императору его противник, Михаил Илларионович Кутузов.
III
Л.Н. Толстой украшает собой канон мировой литературы. И в его романе «Война и мир» М.И. Кутузов действует единственно возможным, наиболее правильным и наиболее выгодным для России образом.
Нет никаких сомнений в полной искренности Льва Николаевича. Его убежденной жизненной позицией был поиск «полной правды» – конечно, такой правды, какая представлялась правдой ему самому, и в стремлении к ней он мог говорить весьма нелицеприятные вещи, не останавливаясь решительно ни перед чем. Достаточно вспомнить историю сo Священным Синодом, постановившим, в частности, следующее:
«…В наши дни, Божиим попущением, явился новый лжеучитель, граф Лев Толстой. Известный миру писатель, русский по рождению, православный по крещению и воспитанию своему, граф Толстой, в прельщении гордого ума своего, дерзко восстал на Господа и на Христа Его и на святое Его достояние, явно перед всеми отрекся от вскормившей и воспитавшей его матери, Церкви Православной, и посвятил свою литературную деятельность и данный ему от Бога талант на распространение в народе учений, противных Христу и Церкви, и на истребление в умах и сердцах людей веры отеческой, веры православной, которая утвердила вселенную, которою жили и спасались наши предки и которою доселе держалась и крепка была Русь Святая…»
Понятно, что человек, сказавший то, что он думает о таких важных, чувствительнейших предметах, как религия и церковь, и обваливший в результате на свою голову такой документ, не поколебался бы сказать все, что он думает, и o М.И. Кутузове.
И находит он о нем слова самые лучшие:
«…Он [Кутузов] выслушивал привозимые ему донесения, отдавал приказания, когда это требовалось подчиненным; но, выслушивая донесения, он, казалось, не интересовался смыслом слов того, что ему говорили, а что-то другое в выражении лиц, в тоне речи доносивших интересовало его. Долголетним военным опытом он знал и старческим умом понимал, что руководить сотнями тысяч человек, борющихся с смертью, нельзя одному человеку, и знал, что решают участь сраженья не распоряжения главнокомандующего, не место, на котором стоят войска, не количество пушек и убитых людей, а та неуловимая сила, называемая духом войска, и он следил за этой силой и руководил ею, насколько это было в его власти…»
Е.В. Тарле, крупнейший историк, человек необъятной эрудиции и великих знаний, понимавший эпоху, в которой жил и действовал М.И. Кутузов, как, может быть, никто другой, писал то же самое.
Он написал книгу «Нашествие Наполеона на Россию». В собрании сочинений Е.В. Тарле она датирована 1938-м но, понятное дело, разрабатывалась пораньше, в 1936–1937-м. Есть у него и отдельный, специальный труд «Михаил Илларионович Кутузов, полководец и дипломат», который датирован 1952-м. Обе вещи включены им в один и тот же VII том, где обе и напечатаны подряд, друг за другом.
Они противоречат друг другу.
IV
Начнем с первой книги, «Нашествие Наполеона на Россию». Книга, как уже и говорилось, делалась в 1936–1937 годах. Книга замечательно документирована, даже по высоким стандартам Евгения Викторовича. В ней собраны свидетельства современников, принадлежавших к самым разным слоям российского общества того времени, от придворных и до небогатых купцов из калужской глубинки. Что же касается отзывов о М.И. Кутузове, то к числу «опрошенных свидетелей» принадлежат и враги Кутузова – такие, как Беннигсен, стремившийся занять его место, или английский военный комиссар, сэр Роберт Вильсон, у которого Кутузов вызывал только что не приступы апоплексии, и друзья, русские военные, хорошо знавшие фельдмаршала по повседневной службе, и преданные сторонники, офицеры его штаба.
Все они говорят примерно одно и то же: фельдмаршал, светлейший князь М.И. Кутузов, не любил формальностей. Распоряжения отдавались устно, и часто – через голову непосредственных начальников тех, кому давалось «…повеление…». Так что были случаи, когда командиры дивизий вдруг обнаруживали, что подчиненный им полк куда-то услан распоряжением свыше, без всяких следов в штабных документах. В такой ситуации, когда выколотить подпись Кутузова под каким бы то ни было документом не могли даже важные офицеры его штаба, вроде Толя или Коновницына, а дела, как правило, делались келейно и неофициально, именем светлейшего князя охотно пользовались люди, к нему приближенные в силу личных связей. Например, его зять, князь Кудашев.
Военная администрация в результате запуталась так, что Барклай в отчаянии писал об этом царю – впрочем, совершенно тщетно. Его спровадили из армии, а разговоры о том, что он изменник, достигли общественного мнения настолько, что под Калугой его экипаж забросали камнями. Знавшие Кутузова люди отмечали в нем «…черты сибаритства, лукавства и лени…» – как говорит Е.В. Тарле. Например, цитата из письма графа Ланжерона, направленного Воронцову после отъезда его из армии, действовавшей против турок на Дунае: