Великий перелом

В основе всей этой удивительной трансформации стоял Луначарский. Понятное дело, в одиночку он бы ничего подобного не сделал. И его идеи легли на благодатную почву. Но это нисколько не отменяет факт того, что он настоящий гений.

Просто титан.

Человек, на плечах которого и стоял классический Союз.

И Фрунзе не знал, что с ним делать. Потому что этот прекрасный мужчина уже, закусив удила, формировал и культ личности Ленина, и вел ударную сакрализацию его текстов.

В какой-то мере Анатолия Васильевича удалось увлечь новыми художественными проектами. Но надолго ли? Да и, если положить руку на сердце, Фрунзе побаивался. Ведь с Луначарского станется начать лепить очередной культ уже его личности, а не Сталина. Или там Дзержинского.

Вроде и не враг.

Вроде и за дело радеет.

Но лучше бы он на кошках тренировался. Слишком уж разрушительным был его гениальный порыв. Хотя, конечно, была и позитивная сторона в этом вопросе. Так как Луначарский, долгое время державший нейтралитет в партийной борьбе, явно качнулся в сторону дуэта Фрунзе-Дзержинский. Слишком уж показательной оказалась ситуация с арестом Литвинова. Прецедент. Сильный. Серьезный. И никто из Политбюро или ЦК не посмел квакнуть, так как поняли — за этими двумя силами. И они готовы ее применять, даже по отношению к формально своим…

Фрунзе распрощался с писателями и отправился на большое совещание. Формально напрямую оно его не касалось. Но его много что не касалось вроде как, во что он вмешивался.

Например, электроэнергетика.

Где нарком по военным и морским делам, и где электростанции?

Однако электроэнергия требовалась предприятиям, выпускавшим военную продукцию. А значит Михаил Васильевич был тут как тут. И старался не допустить каких-то значимых косяков в таких вещах. Дабы не сорвать выпуска необходимых для армии товаров.

Или, например, цветная металлургия? Связь опять же была не явной. Однако он постарался перенаправить массу ресурсов черной металлургии в «цветнину», которой в Союзе в те годы почти не занимались. Вспомнив о ней лишь в середине 30-х. А ведь армии требовалась и медь, и цинк, и свинец, и никель, и алюминиевые сплавы. Много. Очень много. Намного больше, чем производилось в Союзе в годы Великой Отечественной войны. Для выпуска которых, к слову, также была очень важна электроэнергетика.

Вот и сейчас — тема большого межведомственного совещания нефть. Уже даже не счесть какого по счету. Ибо нефть — кровь войны. Да и не только войны. Так что, уже в 1926 году, благодаря усилиям Фрунзе, были снаряжены довольно многочисленные команды геологов-разведчиков. В которые активно привлекали специалистов из Германии. Как итог — в первом же году удалось обнаружить несколько новых месторождений.

Владимир Николаевич Ипатьев по просьбе и представлению Михаила Васильевича создал НИИ Нефти. Который возглавил. И занимался разработкой такого важного направления, как каталитический крекинг нефти. Среди прочего.

На Волге шла подготовка к серийному строительству танкеров класса море-река для доставки нефти из Баку на север. А также обеспечивать дешевую перевозку нефти и нефтепродуктов по всему Волго-Камскому региону. А через строящийся канал — еще и с выходом на Ленинград.

По всей же ветке — от Астрахани до верховий Волги велись изыскания по созданию сети НПЗ. А также целой системы аккумуляторных хранилищ для формирования стратегического запаса нефти. На случай каких-либо перебоев в снабжении. Например, из-за войны.

Для этих целей был привлечен Шухов.

Эти монументальные хранилища планировались подземными. С укрепленными стенками. Но они требовали создания мощных перекрытий. Нередко безопорных, как в дебаркадерах. Для чего и нужен был гений опытного инженера.

Сегодняшняя же, на совещании, Михаил Васильевич хотел поднять новую, важную тему — природный газ. Тот самый, который нередко шел сопутствующим продуктом при добыче нефти. Его в те годы попросту сжигали, спускали, либо очень ограниченно использовали для местных нужд. И Фрунзе хотел предложить создание тепловых электростанций, работающих на нем. Чай не уголь или торф — в тех условиях — практически бесплатное топливо, вся сложность использования которого упиралось лишь доставку до объекта.

Но решение он знал — трубопроводы. Их уже в Союзе прокатывали, пусть и ограниченно.

Да, замахиваться на монументальные газовые магистрали он даже и не планировал. Рассчитывая применить это дармовое топливо в регионах нефтедобычи. Но план по газофикации центральных регионов СССР имел. И видел эту задачу ничуть не менее значимой, чем электрификация. Более того — они в его понимании были связаны. Ведь основным типом электростанции Союза были ТЭС на угле. А он, как ни крути, и добывается сложнее, и дороже, и менее удобен в использовании. В комплексе это должно было снизить стоимость электроэнергии и удешевить производство. В том числе и товаров военного назначения.

Папочку с проектом ему уже подготовили.

И он, двигаясь в кортеже к месту совещания, лишь просматривал машинописные листы, лежащие вперемежку с красивыми графиками и табличками.

— Нарком обороны… мать твою… — буркнул себе под нос Фрунзе. Бесшумно. Просматривая очередной листок в некотором раздражении. Ибо ему чем дальше, тем больше приходилось выполнять функции по сути фактического главы правительства. Так как в отличие от Рыкова он мог продавливать межведомственные противоречия. То есть, сдвигать дело с мертвой точки и корректировать его развитие…

Фрунзе не рвался выполнять эту роль. Но вписывался раз за разом, видя, что-либо это сделать некому, либо все идет куда-то не туда. К пущей радости Рыкова. Тот как выполнял текущее операционное управление, так и выполнял, оставляя Михаилу Васильевичу роль своеобразного тарана. Как следствие, за последние месяцы он очень тесно сошелся и с самим Рыковым, и с Бухариным, и с Томским, и с Орджоникидзе, и с прочими подобными ребятами. Стремительно усиливая роль и влияние органов исполнительной власти. Что вело к затиранию «направляющей» роли партии и повышению операционной гибкости государственного управления, прямо как во времена Ленина. Хотя, конечно, на прямой публичный конфликт со Сталиным и другими строго партийными деятелями он не шел. И даже активно их привлекал где мог. Но чем дальше, тем больше в роли своего рода «свадебных генералов». Впрочем, до серьезного, глобального разворота тренда было еще далеко…

Часть 1. Глава 7

1927 год, апрель, 22. Москва, Тушино

Истребитель прошел на бреющем полете над трибунами со зрителями. Довольно низко. Наверное, даже слишком. Из-за чего люди пригнулись.

Следом пролетел второй.

Они шли в двойке из ведомого и ведущего.

Фрунзе не сильно разбирался в тактике истребителей, но кое-что помнил из очевидного. Поэтому эту «парную» тему утвердил практически сразу.

16 сентября 1924 года в РККА был утверждено организации звена из трех самолетов. Но после серии испытательных учебных боев критика Михаила Васильевича была признана справедливой. И в истребительной авиации перешли на тяжелые звенья из двух пар. Так как звенья-тройки во время боя постоянно рассыпались на маневрировании.

Кроме того, с его же подачи на каждый истребитель ставили радиостанцию. Простенькую. С довольно скромным радиусом. Но ставили. Что позволяло эти две пары связать в нечто единое.