Великий понедельник. Роман-искушение

Ариэль молчал. Прежнее оживление и вдохновение исчезли из его взгляда, и глаза теперь были такие же, как утром, во время партийного завтрака: серо-одинокие и тоскливо-глубокие.

– И этого Бога или сына Божьего ты предлагаешь тайно убить? – так же тихо спросил Иоиль.

После некоторого молчания Ариэль заговорил сбивчиво:

– Прости, учитель. Я, наверное, самого главного тебе не сказал… Иисус уже давно намекает, что его ожидают какие-то страдания и смерть. Смерть и страдания, насколько я понял, должны быть у всех на виду, потому что в них якобы его сила и слава… Я заглянул в Писание и несколько свидетельств нашел: действительно, какие-то поругания над ним, страдания его и смерть, может быть, даже казнь… Я почти уверен, что он сюда для этого явился. Ты знаешь, его несколько раз пытались схватить, но всякий раз он как сквозь землю проваливался. Теперь, боюсь, не исчезнет. Шумно и радостно въехал в город – вот, дескать, хватайте и берите меня…

Ариэль перевел дух и продолжал монотонно и еще более сбивчиво:

– Не знаю, что у него на уме, но этого не должно произойти. Ни в коем случае… Раз замыслил – надо сорвать его замыслы. Если казни ждет – казни нельзя допустить. Страданий захотелось? Не будет тебе страданий… Хватит. Уже наделали ошибок. Вспомни Крестителя! Ну, был какой-то чудак в власянице, грозил, обличал, крестил в Иордане. Народ ходил, как ходят на ипподром: поглазеть, а потом обсудить… Но Ирод Антипа в тюрьму его засадил, а потом отрубил ему голову. Глупость какая! Тот в одночасье стал великим пророком, чуть ли не Илией. Мучеников у нас любят. Мученики у нас сразу становятся пророками… А ты говоришь: Левий обвинение подготовит. Этот старый маразматик еще больше дров наломает… Иисус – не Креститель. Он тысячи исцеляет. Бури останавливает. Мертвых воскрешает… Говорю тебе: Иисус специально пришел сюда, чтобы пострадать и стать Богом! Пока он еще не Бог. Но станет Им, если мы и здесь допустим ошибку. Можешь не сомневаться!

Последние три фразы Ариэль произнес вроде бы так же монотонно и не повышая голоса, но со зловещим напором.

– Ты богохульствуешь, Ариэль, – сказал Иоиль, неподвижно, по-змеиному глядя на собеседника.

Ариэль, который уже давно смотрел себе под ноги, теперь взглянул уверенно и невинно:

– Пойми ты: он страшнее любого богохульства. Он – смерть наша! Но если он внезапно и бесследно исчезнет – мы спасены. И всё, что я тут говорил, – ересь и чушь. Точнее – бред пожилого и усталого человека, который две ночи не спал, работал не покладая рук, не жалея ни себя, ни своих товарищей, радея об интересах партии и о судьбе избранного народа.

Иоиль не успел возразить Ариэлю. Снизу донесся топот, потом стук деревянных подошв о каменные ступени. А следом за тем слуга Иоиля – тот самый, что утром омывал ноги пришедшим, – выбежал на крышу, устремился к беседке и, склонившись к хозяйскому уху, зашептал что-то быстро и неслышно.

И пока он шептал, лицо Иоиля вновь стало изменяться. Старик шмыгнул носом, который сразу же разделился на две половины и покраснел; затем левой рукой взлохматил волосы; потом насупил брови, отчего они приобрели прежнюю густоту и потемнели. Наконец, правый глаз прищурился, а левый широко открылся и уставился на Ариэля. В левом глазу сперва вспыхнуло удивление, потом – радость и торжество. А правый глаз все больше прищуривался, насмешливо и лукаво.

Когда же слуга кончил шептать, Иоиль шлепнул его пониже спины и подтолкнул по направлению к каменной лестнице. Не дождавшись, пока тот уйдет с крыши, Иоиль весело объявил Ариэлю:

– Запомни, мил человек, нового бога быть не может. Бог – один, Предвечный и Вечный. Он всё видит и всё слышит. И нам с тобой стоит ли беспокоиться?.. Иди отдыхай. Ты свое дело сделал.

Ариэль молчал, тяжко и неподвижно глядя на старого учителя. А тот хлопнул себя по бокам и воскликнул:

– Знаешь, что выкинул твой Назарей?! Явился в Храм со своей деревенщиной и целый погром учинил: выгнал торговцев со скотом, прогнал менял и голубятников… Думаю, до утра ему дожить не удастся. Бесследно исчезнет, как ты просил. Ханна блюдет свои интересы и дело знает… В предпраздничные дни сорвать храмовую торговлю?!. Какой дурак!

Глава двадцать первая Говорил в Храме

Начало восьмого часа

– Выслушайте другую притчу, – говорил Иисус.

Он стоял на ступенях к югу от Красных ворот, перед лицом аввы Ицхака, Наума и Амоса, но говорил, глядя в народ, двумя крыльями обхвативший процессию старейшин, священников и книжников.

– Некоторый человек и хозяин дома насадил виноградник, и обнес его оградою, и выкопал точило, и построил башню и, отдав его виноградарям, отлучился на долгое время.

Так говорил Христос, глядя на левое крыло народа. А потом, скользнув взглядом по лицам старейшин и священников, обратил взор на правое народное крыло и продолжил:

– Когда же приблизилось время плодов, хозяин послал к виноградарям слугу, чтобы они дали ему плодов из виноградника. Но они, прибивши его, отослали ни с чем. Еще послал другого слугу, но и этого они, схвативши, били и ругали и отослали ни с чем. И еще третьего послал к ним, а они камнями разбили ему голову и, изранивши, с бесчестием отпустили. И многих других слуг то били, то убивали.

Тут Иисус замолчал, потупил взор, а потом поднял взгляд на левую часть народа и продолжал:

– Сказал тогда господин виноградника: что мне делать? пошлю напоследок сына моего возлюбленного; может быть, увидевши его, постыдятся. Но виноградари, увидевши сына, рассуждали между собою, говоря: это наследник, пойдем убьем его, и наследство его будет наше. И, схвативши его, вывели вон из виноградника и убили.

Снова замолчал Иисус. Снова опустил глаза. А потом поднял их и, будто впервые обратив внимание на старейшин, спросил, глядя сначала на авву Ицхака:

– Что же сделает хозяин?

Авва Ицхак, хранитель святынь и бывший первосвященник, молчал, скорбно глядя в лицо Иисусу.

– Что же сделает с ними господин виноградника? – спросил Христос, переводя взгляд на Наума.

Преподобный Наум из рода Ханнанов, заместитель первосвященника Иосифа Каиафы по богослужениям и начальник над всеми священниками храма, взгляда Иисуса не выдержал, глаза свои опустил и тоже молчал. И тогда Иисус посмотрел на Амоса, спрашивая теперь его:

– Итак, когда придет хозяин виноградника, что сделает он с этими виноградарями?

Амос, саган и начальник храмовой стражи, лишь улыбнулся в ответ и вздохнул, глядя не на Иисуса, а на тех, кто стоял у Него за спиной: Петра и Симона Зилота, Матфея и Иакова Малого.

А ответил Христу один из законников, судя по внешности, самый молодой в процессии старейшин и книжников.

– Злодеев этих предаст злой смерти, – воскликнул он, – а виноградник отдаст другим виноградарям, которые будут вовремя доставлять ему урожай!

Амос поморщился.

Преподобный Наум поднял взгляд и гневно глянул на выскочку.

Авва Ицхак, не отрываясь, продолжал скорбно смотреть на Иисуса.

А Иисус словно повторил то, что сказал законник:

– Придет и предаст смерти виноградарей. И другим отдаст виноградник.

И едва Христос произнес эти слова, Наум громко воскликнул:

– Да не будет этого!

А старец Ицхак из рода Камгифов прошептал:

– Боже сохрани!

И следом за этим удивительная тишина воцарилась во Дворе язычников, так что даже дыхания людей не было слышно.