Великое Нигде-1: Побег из Шуршенка

Маргиналы Шуршенка были заядлыми гедонистами, можно сказать, жуирами, умудрёнными постоянным безденежьем, и смекалистыми пронырами, падкими до мелочи. Они гнали из земли самогон, который этой же землёй и закусывали. Молочная река с кисельными берегами во плоти. Мечты сбываются! И как только количество самогона в крови маргиналов становилось достаточным, маргиналы начинали танцевать буто. Благодаря такой строгой диете до пенсионного возраста действительно доживали далеко не все шуршенские маргиналы. Но все маргиналы проживали отмеренное им в своё удовольствие… в доступное им удовольствие.

За отсутствием занятия маргиналы в своей потрёпанной и линялой одежонке, как в парадной форме, выходили на улицы и в парки Шуршенка, садились на поребрики и скамейки и грелись на солнышке, посматривая на него с ласковым прищуром на добром морщинистом лице в багровых опухших нашлёпках и синих прожилках от долгой земляной диеты.

Одно время Броккен якшался с маргиналами, так как имел с ними родственное мировоззрение. И даже пристрастился к земляному самогону, но быстренько отстрастился. Щуриться на солнце с добрым морщинистым лицом в багровым печатях алкоголизма в 23 года ему как-то не хотелось. Броккен даже задумал писать про маргиналов книгу, но решил, что книга про непопулярных в обществе маргиналов обречена на провал. Отношения социализированного и нормализированного общества с асоциальными и ненормальными маргиналами были, как у волков с бандар-логами. Вряд ли бы волки настолько интересовались бандар-логами, что стали бы читать о них книги.

Броккен вообще всех понимал, но от всех держался на расстоянии, так как не понимал самого себя. Единственный, с кем сблизился Броккен, был его брат. Броккен любил брата за его энергичный и хваткий характер и очень хотел бы походить на него, но не умел.

С весны по осень фрики добывали геофажную землю, имеющую переходный в зависимости от месяца вкус, но в целом сладко-кислый. Такую землицу с чаем самое то столовыми ложками уписывать. Поляна со съедобной землёй является одной из разновидностей аномалий, которые изредка встречаются во многих мирах. Зимой, правда, этот источник подножного корма станет более труднодоступным. И промёрзшая земля, как говорили опытные многолетние землееды, не такая вкусная, как прогретая солнцем, она с горечью. Зато зимой Геофагия под покровом снега таинственным образом восстанавливала земляные запасы на радость всем маргиналам, пересохшим и отощавшим к весне. Примерно в это же время на некой планете Сандвигус, в стране Рыбного Холода, на окраине города Молотобойцев, на местном кладбище, прямо на входе таинственным образом возникала яма...

Но это зимой. До зимы ещё треть лета и целая осень.

Броккен направился к кустам, где лежала припрятанная им лопата. Как он подозревал, в компании не им припрятанных лопат. И тут Броккена осенило, о чём писать книжку. Идея была до того интересная и в то же время родная и простая, что удивительно, почему он раньше до неё не допёр. Идея родилась из сочетания образа поляны Геофагии и случайного воспоминания о давнем-предавнем эпизоде, мелькнувшем в сознании задним фоном.

Броккену было лет 12. Они с приятелем сидели в библиотеке. Броккен выбирал себе книжку, а приятель книжек не читал и пришёл за компанию. И как-то так получилось, что Броккен огрел приятеля увесистым справочником “Города Франции” толщиной две тысячи страниц. Удар получился отменным: сокрушительным и внушающим страх и уважение. Приятель как будто совершил головокружительный скачок в пространстве и мгновенно побывал во Франции, сразу во всех городах. Броккен встал над поверженным противником, расставил ноги, упёр руки в бока и надменно изрёк: “Многие недооценивают силу книг, бро. Особенно недооценивают силу книг те, кто книг не читает”. Тогда Броккен был юн и надменен. Сейчас он был молод и по-прежнему надменен.

Но идею эту Броккен тут же забыл напрочь, потому что получил удар по затылку и оказался гораздо ближе к земле, чем ему хотелось. К земле, с которой и была связана его простая и родная идея.

Восстанавливая связь с действительностью, Броккен почувствовал, как его перевернули на спину. Очухавшись, он увидел стоявшего над ним на одном колене бородатого человека с брутальными бакенбардами, в серовато-оливковой амуниции, перетянутой ремнями, и такой же серовато-оливковой шапке-водолазке. В руке человек держал чёрный пистолет. Ещё человек курил толстую сигару.

– Из этого пистолета был застрелен Уран Хахаев, – сообщил человек, не вынимая сигары изо рта и умудряясь при этом разговаривать вполне членораздельно. – Слыхал о таком?

– Не, не слыхал, – честно сказал Броккен, потому что побоялся соврать. А так бы соврал конечно.

– И не услышишь, – посулил военный. – Застрелил Хахаева - застрелю и тебя. Я капитан Спайс, слыхал о таком?

Броккен сглотнул. Ситуация накалялась. Да или нет? Нет или да? Чего надо этому психу?!

– Нет. Не слыхал.

– Теперь слыхал. Имя?

– Чьё? – испуганно спросил Броккен.

– Твоё.

– Броккен Мун.

– Да-а… Что у тебя за имя такое дурацкое, Мун. Твоя цель?

– Земли пришёл набрать. Вон, лопата в кустах лежит.

– Зачем?

– Как зачем? Чтобы есть.

– Ты меня за идиота держишь? – равнодушно вопросил капитан Спайс. – Будешь продолжать в том же духе, я тебя сам землёй накормлю. Досыта.

– Да я бы поел с удовольствием, только землю сначала промыть надо! И… и пропечь! И приготовить ампо! Она же грязная! В ней копошится всякое!

– Не ори, – поморщился капитан. – Сколько их?

– Кого? – испуганно спросил Броккен. – Лопат?

– Пришельцев из космоса.

– Я троих видел.

– Значит, трое… – капитан Спайс помолчал, раздумывая о чём-то своём, и выдохнул в лицо Броккену клуб густого сигарного дыма. Пахнуло какао-бобами. Броккен закашлялся. Он терпеть не мог запах какао.

Капитан Спайс залепил Броккену тяжёлую пощёчину.

– Заткнись и не дёргайся, – посоветовал военный. – Давно на них работаешь?

– На кого? – ещё более испуганно спросил Броккен и получил вторую пощёчину. Правой щеке становилось жарко. Подставлять левую совсем не хотелось.

– Будешь валять дурака - оставлю валяться на земле. Навсегда. – В спокойном голосе капитана слышалась явственная угроза. Становилось понятно: капитан слов на ветер не бросает. – На пришельцев из космоса.

– Да не работаю я на них! – вскрикнул Броккен и получил третью затрещину.

Броккен чувствовал себя той затравленной кошкой, которая думает, что её бьют за то, что она гадит в тапки слишком мало.

– Не кричи, – повторил капитан. – Никто из местных и под страхом смерти никогда не приблизится к их кораблю, разве какие-нибудь идиоты. А ты на идиота не похож... Пришельцы всех местных затерроризировали. Они террористы. А ты на них работаешь, славный малый.

– Да кто террористы?! – шёпотом изумился Броккен. – Они славные ребята, душевные инопланетяне! Они меня к себе на планету жить звали, денег предлагали!

Капитан Спайс брезгливо посмотрел на Броккена, вынул сигару изо рта и сплюнул. С сигарой во рту капитан говорил на удивление внятно, а вот без сигары почему-то не столь отчётливо.

– Какой же ты жалкий неудачник, Броккен, если хочешь сбежать с родной планеты в надежде, что на новой планете у тебя наладится жизнь. Нет, Броккен, не наладится, от себя не сбежишь. Не получилось здесь, не получится и там. За деньги ты готов пожертвовать своей планетой? А, понимаю, ты, козёл, обозлён на общество, потому что твоя жизнь не сложилась, а? Хочешь отомстить. Я прав, Броккен? Может, ты из этих будешь, из маргиналов? Такие никому не нужны, даже самим себе.

“Ещё один!” – страдальчески подумал Броккен.