Великое расселение славян. 672—679 гг.

Истощенный войной с Византией каганат не имел сил для действенного сопротивления. Повсюду под ногами авар горела земля. Тем более рушилось аварское господство в отдаленных северных и восточных областях, где авар было меньше, а самостоятельность славян — больше. Из бужанских земель авары просто бежали — или постепенно вымерли во враждебном окружении, без связи с разваливающимся каганатом и без всяких подкреплений. По крайней мере, позднейшее волынское предание всецело приписывало их гибель Высшему суду: «Бог истребил их, и не осталось ни одного обрина». На Руси до XII в. дожила поговорка: «Погибли, как обры», то есть без потомства [303] .

303

ПСРЛ. Т. 1. Стб. 12; T. 2. Стб. 9; T. 38. С. 14.

У северных ляшских племен между Вислой и Одером не было особых причин выступать против каганата. Но слабый союзник — союзник бесполезный. К тому же общение с каганатом вполне могло теперь навлечь на ляхов месть со стороны его усилившихся врагов — велетов, хорватов, сербов или самого Само. Лендзянские племена также отложились от каганата в конце 620–630-х гг., не без внутренних несогласий. Около этого времени или немногим позже погиб центр аварского присутствия в ляшских землях — просуществовавший лишь несколько десятилетий град Шелиги [304] . Созданный под патронатом авар вокруг него племенной союз распался. Аварские выселки в Мазурах оказались в изоляции и потеряли связь с каганатом.

304

Датируется в пределах первой половины VII в. (Седов 1995. С. 45).

Распад ляшского племенного объединения вызвал межплеменные войны. Вместо погибших Шелиг строятся десятки местных племенных градков. Такие небольшие укрепления — резиденции племенных князьков и убежища для народа — возникают во всех областях Польши. В полянской Великой Польше это были Грондзке, Глисно, Смольно, Уйсьне, а также заново укрепленный Бискупин. Преимущественно они сосредоточены в западных, примыкающих к Силезии областях Южной Любутчины. Возникли в это же время и будущие великопольские столицы — Гнезно на горе Леха и Крушвица — правда, пока как неукрепленные поселения. На самой границе с Поморьем и малонаселенной Мазовией, у изгиба Вислы на ее левобережье, строятся Едвабно и Замчыско. Первые грады возникают и в землях вверх по реке вплоть до вислянского юга — Страдув, Ходлики, Щеворыж, Ленчица, Серадзь. В Ленчице, например, существовавшее уже издавна селение обнесли вместо прежнего плетня палисадом. Грады располагались, как правило, у рек и озер, на возвышенных местах [305] .

305

Кухаренко 1969. С. 125, 134; Historia kultury 1978. S. 26, 38, 40, 47.

За разворачивающимися событиями пристально следили соседи катящейся в пропасть кочевнической державы. Подданные Само, хорваты и сербы в своей борьбе с каганатом опирались на союз с франками [306] . При дворе короля Дагоберта, правившего владениями франков на северо-востоке, в Австразии, а в 629 г. занявшего престол в Париже, война между аварами и славянами вызывала живой интерес. Герцоги приграничных германских племен рассчитывали, что она позволит им в союзе с франками существенно расширить свои владения на восток, покорить земли «вплоть до Империи» [307] . На тот момент, однако, Дагоберт предпочел воздержаться от открытого вступления в военные действия. С аварами справлялись славяне, а воевать с самими славянами пока не имелось причин.

306

О союзе Само с франками говорит он сам франкскому послу (Fred. Chron. IV. 68: Свод II. С. 368–369).

307

Это, видимо, имеет в виду Фредегар (Fred. Chron. IV. 58: Свод II. С. 366–369).

Зато западное духовенство в лице одного из ярких своих представителей действительно попыталось воспользоваться новой обстановкой для христианского просвещения славян. В 629 г. близкий тогда ко двору Дагоберта и поддерживаемый им в миссионерских трудах безместный епископ Аманд отправился из Фландрии к альпийским славянам. Для проповеди здесь имелась наиболее благодатная почва. Аманд надеялся либо обратить какую-то часть жителей здешних мест в христианство, либо «достичь пальмы мученичества». Аманда встретили достаточно благожелательно. Он какое-то время безопасно странствовал по освободившимся от авар задунайским землям и «во всеуслышание проповедовал язычникам Евангелие Христово». Христианство теперь не воспринималось местными жителями как религия врага. «Немногие» даже крестились — но Аманд понял, что «плод для него еще совсем не созрел». С тем он возвратился во Фландрию, где его проповедь была гораздо более успешной [308] .

308

Vit. Amand. 16: Свод II. С. 407.

За разгоравшейся славяно-аварской войной, перекинувшейся после 626 г. на юг от Дуная, наблюдали и в Константинополе, не без откровенного злорадства. Георгий Писида в 629 г. удовлетворенно восклицал: «Парфяне сжигают персов, скиф же// убивает славянина, а тот убивает его.// Они залиты кровью от взаимных убийств,// и их великое возмущение выливается в битву» [309] .

Этот панегирик слагался после возвращения Ираклия с Персидской войны, и приведенный пассаж начинается как раз с упоминания ее исхода. Разбив Хосрова в генеральном сражении, император затем пустил в ход испытанное оружие византийской дипломатии — интриги. Ему удалось настроить против Хосрова его собственных полководцев и придворных. В итоге на шаха поднялся собственный сын. В Персии началась междоусобица, стоившая Хосрову жизни. Последующие распри почти полностью развалили управление некогда могущественной державой. На время император мог быть спокоен за восточные рубежи.

309

Свод II. С. 70–71 («На воздвижение честного Креста»).

Теперь требовалось по возможности восстановить рубежи западные, и аваро-славянская война открывала здесь широкое поле возможностей. Ираклий решил призвать себе на помощь славян антского происхождения из Центральной Европы — кровных врагов авар и союзников христианского Франкского королевства. Нельзя полностью исключить, что с потомками антов он и сам пытался когда-то наладить связи. Однако хорваты («один из родов») самостоятельно вторглись в Далмацию во время войны с аварами. Так говорит об этом более раннее предание. Вторжение произошло из Норика, где хорваты не смогли найти себе места ввиду плотного славянского заселения. Ираклий лишь воспользовался ситуацией и официально обратился к хорватам за помощью в борьбе против авар, послав новым пришельцам свое «веление». Хорваты обрушились на захвативших Далмацию кочевников. Что касается обитавших в провинции славян лендзянского корня, то они или сразу примкнули к хорватам, или, во всяком случае, не слишком противились их вторжению. «Несколько лет они воевали друг с другом, — согласно хорватскому преданию X в., — и одолели хорваты; одних авар они убили, прочих принудили подчиниться». После победы, «по воле василевса Ираклия» — то есть с его формального согласия, — хорваты осели в Далмации [310] .

310

Константин 1991. С. 112–113, 130–131, 136–137. В главе 30 (С. 130–131) Константин излагает более раннюю, «племенную» версию переселения хорватов. Здесь приходят они самостоятельно и возглавляются семью героями-родоначальниками (пятью братьями и двумя сестрами). В главе 31 (С. 136–137) излагается более поздняя, «княжеская» версия, где главой хорватов предстает общий «архонт», а переселение их предстает инициативой Ираклия.

Хорватский «род», переселившийся в Далмацию, со временем разделился на семь «родов», выводивших себя от вождей переселения. По преданию, переселенцев возглавили братья Клука, Ловел, Косендцис, Мухло и Хорват и сестры их Туга и Вуга [311] . Изначальное деление далматинских хорватов и слившихся с ними лендзян на семь родов помнилось до XIII в. [312] «Роды», возводившиеся к сестрам, на деле включали, следует полагать, принятых в хорватский союз лендзян. Восьмым «родом» числились покорившиеся хорватам и примкнувшие к их племенному союзу остатки авар. Они стремительно славянизировались [313] , но сохранили самоназвание и историческую память [314] .

311

Константин 1991. С. 130–131. Имя Хорват — необязательно вымысел, но может быть и связано с табуированием имени князя-предка, развившимся по мере становления «княжеского» предания в языческой или полу языческой среде. Ср. князь «Серб» (С. 140–141), «отец Порга» (С. 136–137) в других местах Константина.

312

Фома 1997. С. 35–240. Стоит иметь в виду, что к концу XI в. «родов» стало уже 12 (См.: Фома 1997. С. 253), из них только «род» Тугомиричей может быть соотнесен с упоминаемыми Константином родоначальниками («сестра» Туга), и то условно.

313

Аварские древности в Хорватии, и так единичные, быстро исчезают (Седов 1995. С. 130, 323).

314

Константин 1991. С. 130–131.

Деление на семь родов, однако, не определяло территориальное устройство возникшего на Балканах хорватского княжества. Хорваты унаследовали от Аварского каганата деление на округа-жупы. Хорватия в X в. подразделялась на 14 жуп во главе с жупанами [315] . Однако, поскольку деление на жупы не совпадало с родовым, на первых порах единство страны было прочнее, чем, допустим, в королевстве Само. Родовые связи сплетали автономные жупы между собой в единую сложную систему. Некоторую обособленность сохраняли лишь влившиеся в союз авары. Они населяли три отдельных жупы. Над их жупанами стоял общий вождь с древним аварским титулом баян (бан) — второе лицо в Хорватском княжестве после князя [316] . Общий князь у хорватов имелся изначально — в этом сходятся и более древнее, и более позднее, подчеркивающее наследственную княжескую власть средневековое предание. Власть князя, которому подчинялись бан и жупаны, передавалась по наследству [317] . С другой стороны, конкретное лицо из числа наследников выбирали князем жупаны [318] .

315

Константин 1991. С. 132–133. 11 жуп населяли собственно хорваты, и 3 — потомки авар.

316

Константин 1991. С. 132–133. См. еще: Sisi'c F. Povijest Hrvata u vrijeme narodnih vladara. Zagreb, 1925. S. 378–380.

317

Константин 1991. С. 130–131,136–137. О передаче власти по наследству на протяжении нескольких веков можно сделать вывод во втором случае — здесь говорится, что хорватами при Ираклии предводительствовал в качестве «архонта» «отец некоего Порта» — Борны, хорватского князя IX в. Хронологические смещения имеются в хорватских главах Константинова трактата. Смешивая различные этапы христианизации хорватов, он сразу ниже делает Борну современником Ираклия. Но в славянском исходном словоупотреблении «отец» вполне могло означать «предок».

318

По мнению Константина, «старцы-жупаны» стояли во главе славян Адриатики еще в IX в., тогда как «архонтов… эти народы не имели» (Константин 1991. С. 112–113). Мысль выражена настолько неуклюже, что прямо противоречит многим из утверждений ученого императора. Однако суть ее, вероятно, — именно в том, что жупаны являлись для тогдашних «архонтов» источником власти, так что подлинных «архонтов», как в X столетии, быть у славян еще не могло.

Обосновавшись в Далмации, хорваты, разумеется, присвоили ее себе, а не восстановили над ней имперскую власть. Тем не менее они пребывали в союзе с Константинополем, и Ираклий какое-то время мог не беспокоиться о происходящем в этой области. Помимо того, переселившиеся на юг хорваты сохранили союзные связи и со своими северными родичами, а также с франками. Франкам они, как и Ираклию, формально — теперь уже чисто формально — «подчинялись» [319] .

Разгром авар в Далмации привел к их бегству и из других областей ниже по Дунаю [320] . Местные славяне — пока не очень многочисленные — освободились от аварского владычества. Ираклий воспользовался обстановкой. Византийский наместник вновь появился на самой границе каганата, в давно разоренном аварами Сингидуне. Местные славяне называли этот город Белградом. Отстроенный, он стал важным центром общения ромеев и славян [321] . В то же время район Сирмия так и остался — еще на десятилетия — под контролем авар. Здесь они расселили так называемых сирмисиан — пленников, уведенных в первые десятилетия VII в. из ромейских провинций [322] .

319

Константин 1991. С. 130–133. Формальной эта зависимость оставалась до рубежа VIII–IX вв., и попытка франков установить здесь реальную власть тогда вылилась в жестокую войну. Память о ней также сохраняется у Константина.

320

Аварские древности в Сербии исчезают также в пределах первых трех четвертей VII в. (Седов 1995. С. 332). Сербы авар здесь уже не застали (Константин 1991. С. 140–141).

321

Константин 1991. С. 140–141.

322

ЧСД 284: Свод II. С. 168–169.

Чтобы прикрыть здешнюю границу должным образом, у Ираклия сил все-таки не хватало. Поэтому он ухватился за возможность использовать сербов, двинувшихся на юг по следам хорватов. Вести о возможности осесть на разоренных Балканах вновь, как и в конце VI в., привлекали северных славян. Вместе с хорватами или сербами пришли на юг, например, и силезские лупоглавы, и какая-то группа лучан [323] .

Сербское переселенческое предание дошло только в законченно «княжеской» версии, но в двух вариантах. Первый, X в., сообщает Константин. Второй, довольно похожий, передает Летопись попа Дуклянина. Дуклянин, впрочем, добавляет сюда в качестве персонажа готского короля Тотилу и довольно умело вплетает хорватское сказание о битве при Темплане. Тем самым он сливает предание о приходе сербов с воспоминаниями об аваро-славянском нашествии начала VII в. [324]

323

См. о местных названиях от их имен: ЭССЯ. Вып. 16. С. 131, 185–186.

324

Константин 1991. С. 140–143; Шишиh 1928. С. 293–296.