Великое восстановление наук, Разделение наук

Но какими бы в конце концов ни были работники, посмотрим и на само их произведение, на то, каким же должно быть подлинное величие королевств и республик и какими путями можно его достигнуть. Этот предмет поистине достоин того, чтобы правители государств постоянно обращались к нему и тщательно размышляли над ним, дабы не переоценить свои силы и не оказаться втянутыми в безнадежные и слишком трудные предприятия, и, наоборот, чтобы, слишком невысоко оценивая свои возможности, не унизиться до принятия решений малодушных и трусливых.

Величина территории державы может быть измерена, доходы ее могут быть подсчитаны, численность населения можно узнать по переписи, а число городов и их размеры по карте. Однако среди всех вопросов политики нельзя найти другого, более подверженного неверным и ошибочным решениям, чем вопрос о правильной и глубокой оценке истинных сил и возможностей какой-либо державы. Царство небесное уподобляют не желудю или какому-нибудь более или менее крупному ореху, по горчичному зерну -- самому маленькому из всех зерен '^, которое, однако, обладает каким-то внутренним свойством, каким-то врожденным духом, благодаря которым оно способно произрасти, подняться и широко раскинуть свои листья. Точно так же можно встретить королевства и другие государства, достаточно обширные по своей территории, которые, однако, не способны раздвинуть еще дальше свои границы или распространить еще шире свою державу; и, наоборот, другие государства, очень маленькие по своим размерам, оказываются вместе с тем достаточно прочной базой, на которой могут возникнуть величайшие монархии.

1. Укрепленные города, полные оружием склады, породистые кони, вооруженные колесницы, слоны, осадные машины, всевозможные военные орудия и т. п.

– - все это, вместе взятое, есть не что иное, как овца, одетая в шкуру льва, если сам народ по своей природе и по своему характеру не является ни мужественным, ни воинственным. Более того, сама по себе численность войска окажет не слишком большую помощь там, где воины не годны для сражения и трусливы. Ибо, как правильно заметил Вергилий: "Волк не заботится о числе овец" ^. Персидское войско на полях Арбелы предстало перед македонцами как огромное людское море, так что полководцы Александра, немало потрясенные этим зрелищем, уговаривали царя начать сражение ночью, и тот ответил им: "Я не хочу красть победу" ^. А она оказалась значительно легче, чем об этом думали. Тигран, царь Армении, расположившись лагерем с четырехсоттысячным войском на каком-то холме и глядя на двинувшийся против него римский отряд, не превышавший четырнадцати тысяч, самодовольно заметил: "Этих людей слишком много для посольства и слишком мало для битвы". Но не успело зайти солнце, как он на опыте убедился, что их было достаточно много для того, чтобы нанести ему неисчислимые потери и обратить его в бегство '^. Бесчисленны примеры, свидетельствующие о том, сколь неравны по своим силам множество и мужество. Поэтому, во-первых, следует принять как несомненнейший и безусловно доказанный факт, что самое главное и основное для достижения величия королевства или другого государства -- это воинственный по своей природе и по своему характеру народ. Второе же -- скорее избитая, чем правильная сентенция, гласящая, что "деньги -- это главная сила войны", впрочем, так и есть, если у народа слабого и изнеженного не хватает сил в мускулах. Правильно ответил Солон Крезу '^, который хвастался перед ним своим золотом: "Но если, царь, явится кто-нибудь, кто лучше тебя владеет оружием, то ему, конечно, и достанется все это золото". Поэтому любой государь или государство, чьи подданные по своей природе и характеру недостаточно мужественны и воинственны, должны весьма трезво оценить свои возможности; и, наоборот, государи, правящие мужественными и храбрыми народами, должны быть вполне уверены в своих силах, если в остальном они достаточно надеются на себя. Что же касается наемных войск (а к этому средству обычно прибегают тогда, когда не хватает собственных), то здесь множество примеров с полной очевидностью и ясностью показывает, что любое государство, опирающееся на наемников, сможет, вероятно, на короткое время раскинуть пошире крылья над своим гнездом, но очень скоро эти крылья сломаются.

2. Благословения Иуды и Иссахара никогда не встречаются вместе, и никогда один и тот же народ или племя не бывает одновременно и "львенком" и "ослом", гнущимся под тяжестью поклажи '^. И никогда народ, задавленный налогами, не станет мужественным и воинственным. Не подлежит сомнению, что налоги, установленные со всеобщего согласия, не так угнетающе и тягостно действуют на подданных, как те, которые вводятся по произволу правителя. Это можно ясно увидеть на примере так называемых акцизов, формы налогового обложения, существующей в Нидерландах, и отчасти на примере того, что в Англии называют субсидиями '^. Ведь нужно иметь в виду, что речь идет о моральном состоянии людей, а не о достатке. Налоги же, которые платятся с общего согласия, и те, которые устанавливаются повелением власти, будучи с материальной точки зрения равнозначными, обладают, однако, совершенно различным моральным воздействием на психологию подданных. Поэтому нужно сделать вывод, что народ, обремененный налогами, не способен повелевать.

3. Если государства стремятся достигнуть величия, то им следует принять самые тщательные меры для того, чтобы помешать чрезмерному росту численности знати, патрициев и тех, кого мы называем благородными. Ведь такой рост знати приводит к тому, что простой народ находится в унижении и презрении, становясь лишь рабами знати и рабочей силой. Нечто подобное происходит при порубках леса: если оставить больше, чем нужно, пней и старых деревьев, то здоровый и чистый лес здесь не вырастет вновь, но большая часть его выродится в чахлый кустарник. То же самое происходит и с народами: там, где знать становится слишком многочисленной, простой народ будет слабым и малодушным, и дело в конце концов дойдет до того, что даже один человек из ста не будет способен носить оружие, особенно если иметь в виду пехоту, составляющую, как правило, основную силу войска. В результате население большое, а военные силы ничтожны. Яснее всего сказанное мною подтверждается на примере Англии и Франции. Хотя Англия значительно меньше Франции и по территории, и по численности населения, однако в военных столкновениях с пей она почти всегда оказывалась победительницей; и это происходило именно по той самой причине, что английские йомены и люди низшего сословия способны к военной службе, французские же крестьяне нет. В этом отношении удивительно мудрым и глубоким было введение Генрихом VII, королем Англии (о чем мы более подробно говорили в истории его жизни), порядка, устанавливавшего небольшие имения и земледельческие фермы с примыкающим к ним небольшим участком земли, который не мог быть отчужден от них '^ Это делалось для того, чтобы можно было иметь достаточные средства для более или менее зажиточного существования, и для того, чтобы земля обрабатывалась ее собственниками или в крайнем случае арендаторами, а не наемными работниками, или батраками. Именно таким путем любая страна сможет заслужить те слова, которые говорит Вергилий о древней Италии:

Древняя область, оружьем сильна и земли плодородьем '".

Не следует обходить вниманием и ту часть населения, которая специфична, пожалуй, только для Англии и, насколько я знаю, не встречается больше нигде, за исключением, может быть, только Польши; речь идет о барской челяди. Даже самые последние из этой категории населения ничем не уступают крестьянам в том, что касается службы в пехоте. Поэтому совершенно несомненно, что все это великолепие и пышное гостеприимство, множество слуг и всяческой челяди, столь обычные у английской знати и дворянства, в конце концов значительно способствуют увеличению военного могущества страны. Наоборот, замкнутый, скромный, стремящийся не привлекать к себе внимание образ жизни знати подрывает военные силы страны.

4. Нужно при любых обстоятельствах приложить все усилия к тому, чтобы это Навуходоносорово древо монархии имело достаточно толстый и крепкий ствол, дабы иметь возможность поддерживать свои ветви и листву, т. е. чтобы число полноправных граждан было вполне достаточным для того, чтобы держать в повиновении жителей покоренных стран '^. Поэтому вполне готовы и способны достигнуть величия те государства, которые легко и свободно предоставляют другим права гражданства. Во всяком случае не имеет никакого основания убеждение в том, что манипул воинов, сколь бы мужественными и умными они ни были, может обуздать и держать в повиновении огромные и обширнейшие области. Это, может быть, и возможно на какое-то короткое время, но долго продолжаться не может. Спартанцы очень скупо и с большим трудом принимали новых граждан. Поэтому, до тех пор пока они осуществляли свое господство на маленькой территории, их положение было прочным и устойчивым, но, как только они начали расширять свои границы и стремиться господствовать на более обширном пространстве, чем то, на котором коренные спартанцы могли легко подавить волнения иноземцев, их могущество сразу рухнуло. Никогда ни одно государство не открывало такого широкого доступа новым гражданам, как римская республика. Поэтому и счастливая судьба государства вполне отвечала этому столь мудрому установлению, ибо Рим превратился в самую могущественную и обширную державу в мире. Римляне очень легко и широко предоставляли права гражданства в их полной форме, т. е. не только право торговли, вступления в брак и наследования, но и право избирать и быть избранным на почетные должности; и эти права опять-таки предоставлялись не только отдельным лицам, а целым семьям, даже городам, а иной раз и целым государствам. Сюда нужно прибавить и обычай основывать колонии, благодаря которым насаждалось римское начало на чужеземной почве. Если сопоставить эти два института, то можно без колебания утверждать, что не римляне распространились по всему миру, а, наоборот, весь мир слился с римлянами, а такой путь расширения власти и влияния державы является самым надежным и безопасным. Приходится довольно часто удивляться тому, что Испания, обладая таким малочисленным коренным населением, смогла распространить свою власть на столько провинций и государств. Но сама Испания во всяком случае должна считаться стволом достаточно большого дерева, поскольку она занимает несравненно более обширные пространства, чем Рим и Спарта в начале своей истории. И хотя испанцы обычно очень скупо предоставляют права гражданства, они делают нечто очень близкое к этому -- свободно принимают к себе на военную службу любого иностранца, мало того, нередко поручают им даже верховное командование армией на войне. Однако, как мне кажется, в последнее время они обратили внимание на то, что им явно не хватает коренного населения, и стремятся теперь исправить положение, как об этом можно судить на основании опубликованной в этом году Прагматической санкции '^

5. Точно доказано, что ремесла, которыми занимаются сидя в закрытом помещении, а не на открытом воздухе, все эти тонкие и точные работы, требующие скорее ловкости и искусства пальцев, чем физической силы, по своей природе несовместимы с воинственным складом характера. Вообще воинственные народы предпочитают праздный образ жизни, и для них опасности на войне куда менее страшны, чем труд. Если мы хотим поддерживать в них этот воинственный дух, мы не должны слишком сильно подавлять их природный характер. Поэтому Спарте, Афинам, Риму и другим древним государствам очень сильно помогло то, что все подобного рода работы осуществлялись не свободными, а главным образом рабами. Однако с принятием христианского закона рабство почти полностью отмерло. Остается в таком случае передать развитие всех этих ремесел исключительно в руки одних чужеземцев, которых и следует поэтому привлекать в страну или по крайней мере не чинить препятствий к их переселению. Коренное же население должно состоять из трех групп людей: земледельцев, свободных слуг и ремесленников, занимающихся простым физическим трудом, требующим сильных и крепких мускулов, например кузнецов, каменотесов, плотников и т. п., не считая находящихся на военной службе.

6. Но более всего способствует достижению величия государства особая любовь и пристрастие народа к военному делу, которые становятся для него его славой и честью, основным делом жизни, пользующимся особым почетом. Все, что было нами сказано до сих пор, относится лишь к способностям и склонностям к военным занятиям; но зачем были бы нужны способности, если их не применять на практике и не приводить в действие? Рассказывают, что Ромул (хотя, может быть, это и выдумка) завещал своим гражданам превыше всего ставить военное дело, предсказывая, что это сделает их город столицей всего мира ^. Вся структура спартанского государства, хотя, может быть, и не слишком разумно, однако же весьма тщательно, была построена так, что вела к одной единственной цели: сделать из граждан воинов. Так обстояло дело и в Персии, и в Македонии, хотя, быть может, не столь последовательно и не такое продолжительное время. Британцы, галлы, германцы, готы, саксы, норманны и некоторые другие народы на определенное время целиком посвящали себя военным занятиям. Турки, которых в немалой степени поощряет к этому и их религиозный закон, до сих пор сохраняют аналогичную практику, однако в настоящее время их военные силы пришли в значительный упадок. В христианской Европе существует лишь один народ, до сих пор сохраняющий и поддерживающий такую практику, -- это испанцы. Но мысль о том, что человек добивается наибольшего успеха в том деле, которым он больше всего занимается, настолько ясна и очевидна, что вообще не нуждается в словах. Достаточно будет сказать, что народ, не занимающийся специально военным искусством, не отдающий ему все свои силы и помыслы, должен вообще оставить всякую надежду на то, что сколько-нибудь значительное усиление величия державы явится само собой, без всяких усилий с его стороны; наоборот, совершенно очевидно, что те народы, которые посвятили изучению военного искусства значительное время (а именно так обстояло дело у римлян и турок), достигли удивительного прогресса в усилении могущества своей державы. Более того, даже те народы, военная сила которых процветала в течение одного только века, достигли тем не менее за это единственное столетие такого величия государства, что смогли сохранить его и спустя много лет после того, как их военное мастерство и опыт уже ослабели.

7. С предыдущим предписанием тесно связано другое, требующее от государства таких законов и традиций, которые бы всегда могли предоставить ему законную причину или по крайней мере предлог для применения вооруженной силы. Ведь какое-то врожденное чувство справедливости, заложенное в душе человека, не разрешает начать войну, которая несет с собой столько страданий, если нет на то важной или по меньшей мере благопристойной причины. Турки всегда располагают готовой причиной, которая в любой момент дает им возможность начать войну: такой причиной для них является требование распространения их религиозного закона. Хотя у римлян полководцы удостаивались величайшей славы, если им удавалось расширить границы империи, однако сами римляне никогда не начинали войну только по одной этой причине -- чтобы расширить территорию. Так пусть же всякое государство, стремящееся к господству над другими, возьмет себе за правило остро и живо реагировать на любое враждебное действие, будь то по отношению к пограничному населению, или к купцам, или к государственным чиновникам, немедленно, не мешкая, отвечая на первую же провокацию. Точно так же оно должно всегда быть готовым немедленно послать военную помощь любому из своих союзников. Именно так всегда поступали римляне: если иной раз на тот или иной союзный им народ, находившийся одновременно в оборонительном союзе с другими государствами, нападали враги и он вынужден был просить помощи у нескольких государств, римляне всегда приходили раньше всех, не желая уступить никому славу и честь этого дела. Что же касается войн, которые велись в древности ради поддержки государств с более или менее сходной политической организацией (а среди таких государств всегда существует какое-то молчаливое согласие), то я не знаю, какие законные основания они имели. Таковы были войны римлян во имя того, чтобы восстановить свободу Греции; таковы же были войны, предпринимавшиеся лакедемонянами и афинянами во имя того, чтобы устанавливать или свергать демократии и олигархии '^; таковы же были и вторжения в другие государства, предпринимавшиеся в разное время республиками или государями под предлогом защиты их граждан или освобождения их от тирании. Для той цели, которую мы преследуем в настоящее время, вполне достаточно установить, что ни одно государство не должно надеяться на усиление своего могущества и величия, если оно постоянно не будет готово немедленно выступить с оружием в руках по любому справедливому поводу.

8. Никакой организм, будь то естественный или политический, не может сохранить своего здоровья, если он остается в бездействии. Для любого государства таким целительным упражнением является справедливая и почетная война. Правда, гражданская война -- это лихорадочный жар, но внешняя война подобна теплу, вызванному движением тела, в высшей степени полезному для его здоровья. Ленивый и сонный мир ослабляет и изнеживает дух, развращает нравы. И какое бы влияние ни оказывал мир на благополучие того или иного государства, для величия последнего, без всякого сомнения, важно, чтобы оно всегда было вооружено и готово к бою. К тому же старое, заслуженное войско, продолжая свою службу, хотя и требует, несомненно, больших расходов и затрат, однако же является для государства своего рода арбитром в его спорах с соседями или по крайней мере придает ему во всех его делах особый вес. Это особенно хорошо можно увидеть на примере испанцев, которые уже в течение 120 лет содержат войска ветеранов в некоторых частях страны, хотя и не всегда в одних и тех же.