Великолепная семерка

Ли Броуди еще успел увидеть, как Гарри Флетчер, стоя посреди улицы, расстрелял из винчестера двоих всадников, налетевших на него, и они свалились к его ногам, а кони едва не снесли его и промчались мимо, закрыв неподвижную фигуру Гарри клубами пыли. Но тут банда, обезумев от ярости, принялась палить во все стороны и метаться по деревне, как стадо напутанных бычков. Рыжая густая пыль смешалась с пороховым дымом, шальные пули барабанили по закрытым дверям и ставням, щелкали по деревянной вышке, и Ли Броуди вжался в свой безопасный угол и закрыл лицо потными ладонями…

Вот и началось то, к чему вел Крис. Противник принял его условия боя. Всадники метались по деревне и палили из ружей и револьверов, но для обороняющихся их огонь был безопасен: бандиты не могли толком прицелиться, трясясь и подпрыгивая в седлах. Стоя за приготовленными укрытиями, защитники деревни выбивали бандитов одного за другим, как в тире с бегущими мишенями.

Кальвера, видимо, понял, что сегодня не самый удачный его день, и поскакал прочь. Банда еще покружила по деревне, оставляя за собой убитых. Мирная, безобидная деревушка вдруг превратилась в кровавую западню. Из-за каждого угла, из-за каждого забора грозила смерть. И убежать от нее было непросто. Кони вдруг натыкались на баррикады поперек улицы и взбрыкивали, сбрасывая седоков. Кто-то застрял в сетке, кто-то свалился в канаву. А кому-то пришлось испытать и удар крестьянского мачете из-за угла… Наконец Кальвера погнал своего коня прямо через кладбище, и бандиты унеслись за ним, перелетев через каменную ограду.

Слушая, как затихает бой, Ли Броуди спустился со своей вышки. Никто его не заметил, и он вышел на площадь одновременно с Крисом.

– Помоги Винну, – сказал ему Крис. – Он боится оставить подранков.

СМЕРТЬ ПОСЛЕ БОЯ

Под навесом лавки Сотеро – пир победителей. Люди в белом никак не могут успокоиться после боя. Кислый запах пороха опьяняет сильнее, чем текила, особенно когда смешивается с тяжелым запахом крови. Вражеской крови.

Крис, проходя мимо лавки, невольно рассмеялся, услышав рассказы о воинских подвигах крестьян. Кто-то из них на самом деле принимал участие в бою. Крис сам видел, как Рохас ссадил бандита из винчестера. Мигель тоже действовал толково, перебегая от прикрытия к прикрытию вслед за Чико. Те, кто дежурили у сетки, подняли ее вовремя, остановив банду. Пока всадники, сталкиваясь друг с другом, разворачивали разгоряченных лошадей, О'Райли успел подстрелить с крыши нескольких из них.

Пара пожилых крестьян запомнилась Крису тем, как они голыми руками душили бандита, придавленного упавшим конем. Но всех этих гвардейцев не было в лавке Сотеро, потому что Гарри расставил их в дозоры, как людей проверенных. Здесь, под навесом, пировали другие герои, другие победители. Пока они победили только собственный страх.

Как только в деревне затихла стрельба и последний всадник скрылся за стеной пыли, уносясь к спасительным скалам, на площадь вышел Рохас. Он держал в руках свой винчестер, крепко прижимая его к груди, словно ребенка, и изумленно оглядывался по сторонам.

Вокруг него лежали в пыли окровавленные тела тех, кто еще недавно с презрительным спокойствием въезжал в его деревню и по-хозяйски вытаскивал из тайников припрятанные мешки с мукой. Сегодня вместо муки им достался свинец. И этим свинцом накормил их он, Рохас.

Доброе круглое лицо фермера светилось радостью, словно он любовался урожаем.

Из своих укрытий на площадь осторожно выходили его односельчане. Робко приближались они к трупам бандитов, не решаясь прикоснуться к ним. Даже мертвые грабители наводили ужас на жителей деревни.

Преодолевая страх и отвращение, крестьяне стаскивали с убитых патронные ленты, пояса и сапоги. Осмелев, они уже не брезговали и одеждой. Потом, перевалив раздетый труп на кусок холста, они вшестером уносили его в сторону кладбища. Трофеи пока не растаскивали. Их складывали в кучу перед лавкой Сотеро, чтобы потом разделить по справедливости.

Справедливость каждый понимает по-своему. И крестьянское понимание отличается от понимания лавочника. Чтобы как-то сгладить эти различия и достичь торжества справедливости, не нарушая при этом ничьих интересов, Сотеро выставил огромный кувшин текилы из своих подвалов.

И пока победители, дивясь неслыханной щедрости лавочника, радостно опустошали кувшин, Сотеро аккуратно рассортировал трофеи, отобрав то, что крестьянам наверняка не понадобится. А потом, вполне удовлетворенный результатами сортировки, присоединился к пирующим.

Могучее, освежающее и бодрящее действие текилы на человеческую память хорошо известно еще с древних времен. Каждому из жителей деревни было что вспомнить за праздничным столом, причем независимо от того, где он находился во время боя. Скоро выяснилось, что в этом величайшем сражении не принимал участие только дон Аугусто Алавес, царство ему небесное.

– Тебе-то что, ты дома сидел, – бил себя кулаками в грудь один человек в белом, обращаясь к другому. – А на меня они налетели прямо на улице! Вдесятером на одного!

– Ты же только что говорил, что их пятеро было? – напомнили ему с другого конца стола под одобрительный хохот компании.

– Быстро же они у тебя плодятся, прямо кролики какие-то!

– Ну, сделай скидку, зачем же сразу десять, сойдемся на восьми!

– Да какая разница? Главное, что мы им врезали как следует! Будут знать! Пускай только попробуют сунуться, с грязью смешаем!

Лавочник Сотеро ликовал вместе со всеми, и у него были для этого веские причины. Он уже поставил в свою конюшню шесть лошадей. Не забыл он и вытряхнуть кошельки их покойных хозяев. Освободительная война начинала приносить ему весьма ощутимый доход, даже с учетом разбитой посуды и выпитой текилы. Он заметил Криса и торжественно провозгласил:

– Друзья! Внимание, амигос! У меня тост! Я хочу выпить за наших освободителей!

– Сеньор Крис! Сеньор Крис, просим вас выпить с нами! – люди в белом восторженно поднимали свои глиняные кружки. – За вас и ваших людей!

Сотеро протянул Крису кружку с текилой и прочувствование сказал:

– Друзья! Сеньор Крис и его люди, вот кто настоящие герои. Они пришли к нам в трудную минуту. Они дали нам оружие. И они сражались рядом с нами так, словно здесь их родной дом! Пусть же их обратный путь будет легким и счастливым! А мы никогда их не забудем.

– Никогда! Вива!

– В добрый путь, амигос! – с пафосом провозгласил Сотеро.

Торжественный момент внезапно был испорчен звоном разбитой посуды. Осколки кувшина разлетелись во все стороны, и в повисшей тишине грохнул далекий выстрел.

Доблестные герои застыли с кружками в руках. Второй выстрел сбил со стола миску.

Крестьяне попадали на пол, прикрывая голову руками, и Сотеро, скорчившись под прилавком, пробормотал:

– Неужели все сначала?

С улицы донесся женский крик:

– Убили! Убили! Роситу убили, девочку мою!

Крис осторожно выглянул в окно. У фонтана на опустевшей площади лежала на земле, раскинув тонкие руки, девчушка в длинной зеленой юбке и белой блузке, на которой расплывалось красное пятно. Рядом стояла на коленях, закрыв лицо ладонями и раскачиваясь, женщина в темном платье.