Великолепная страсть

Не считая жары, форт отличается еще целым рядом неудобств: его осаждают муравьи, клещи, клопы, блохи, змеи, скорпионы, тарантулы и гады, названия которых мне неизвестны.

Сегодня вечером папочка и я приглашены на ужин к Кастерам. Такого случая с нетерпением ждут все – офицеры и их семьи. Единственная радость и развлечение – приглашение на обед или ужин. Элизабет и ее чернокожая кухарка Мэри всегда ухитряются порадовать нас каким-нибудь лакомым блюдом, каким-нибудь деликатесом из Сан-Антонио. На этом заканчиваю очередную страницу. У меня еще есть время покататься верхом по берегу ручья – это на расстоянии миль четырех от форта – и искупаться».

Небольшой искусственный пруд, или заводь, образованный устьем ручья и углубленный наемными рабочими, давал возможность женщинам гарнизона раз в неделю купаться. Их привозили сюда в фургонах. Это было укромное местечко, укрытое деревьями и холмами от посторонних глаз и, когда здесь купались дамы, окруженное вооруженными солдатами на случай, если в поле зрения появятся недружелюбно настроенные индейцы.

– Меня бы не удивило, если бы оказалось, что часовые с вершин холмов подсматривают за нами, – заметила жена лейтенанта в первый же раз, как посетила этот пруд.

– Не думайте об этом, дорогая, – посоветовала ей жена одного из ветеранов. – Мы ничего не можем поделать. Вопрос стоит так – примириться с этим или не купаться вообще.

Другая дама рассмеялась:

– Послушайте, им-то приходится хуже, чем нам. Вспомните, что наемники здесь без жен.

Купание раз в неделю не удовлетворяло Майру. Вместо того чтобы, как другие женщины гарнизона, просиживать целые дни на веранде, увитой виноградом сорта мадера, Майра, не пропуская ни дня, совершала верховую прогулку на Дьяволе – одна или в обществе лазутчиков гарнизона, целый день патрулировавших границу и высматривавших неприятеля. Она взяла за правило в конце дня приезжать к ручью и совершать быстрое омовение в пруду в полном уединении, стараясь не удаляться от груды одежды на берегу, поверх которой обычно клала винтовку системы «спенсер». Винтовка была семизарядной, и из нее при необходимости можно было сделать семь выстрелов подряд. За то недолгое время, что Майра провела в форте на границе, она стала блестящим стрелком.

Она облачилась в свое платье и сапоги для верховой езды и направилась к конюшне, насвистывая боевой кавалерийский марш «Гэрриоуэн». Капрал Келлер, один из грумов полка, отдал ей честь, приложив руку к своей шапочке.

– Добрый день, мисс Каллахан. Полагаю, вы хотите, чтобы я оседлал для вас старину Дьявола?

– Спасибо, Том.

Ожидая, пока он это сделает, Майра осматривала свои седельные сумки, проверяя, все ли необходимое она взяла. В них были чистое белье, чистая одежда, полотенце, мыло и патроны. Она зарядила свою винтовку «спенсер», пока Келлер оседлал и подвел ей Дьявола.

– Сегодня, мисс, не стоит ехать слишком далеко, – предупредил он ее. – Разведчики сообщили, что воинственные шайенны рыщут в окрестностях форта.

– Я буду осторожна, Том.

Она похлопала рукой по винтовке, притороченной к седельной сумке, чтобы убедиться, что та на месте и надежно пристроена, потом вскочила на лошадь легко, как перышко. Почувствовав, что бока Дьявола дрогнули под ее бедрами, и заметив, что огромный жеребец потряхивает гривой и, повернув к ней голову, смотрит на нее, она наклонилась вперед и погладила его длинную гладкую муаровую на ощупь морду.

– Славный мальчик… Ждешь угощения, да?

Из кармана рубашки она извлекла леденец и протянула ему на ладони. Дьявол взмахнул хвостом, выражая удовольствие. Она нежно похлопала его по шее.

– Пошел!

Майра миновала ложе пересохшего ручья, пересекавшее склон холма. На вершине холма она осадила Дьявола и погладила по влажной гриве. Солнце палило нещадно, воздух был таким сухим и удушливым, что каждый его глоток обжигал легкие. Дьявол тоже дышал тяжело.

– Мы здесь оба новички, дружок. К этому климату нужно привыкнуть.

Она сняла свой стетсон и отерла пот со лба рукавом рубашки. Едва заметное движение на юге привлекло ее внимание. Прищурившись, она вглядывалась через мерцающую дымку, образуемую нагретым воздухом и пылью, в гряду далеких холмов. Поднимавшееся от выжженной земли марево мешало видеть ясно. Наконец ей с трудом удалось разглядеть группу конных индейцев, неподвижных и выделявшихся на фоне лазурного неба. Отсюда они казались игрушечными оловянными солдатиками, которыми она и ее кузен Джеб играли в детстве. Как ни далеко они находились от нее, она почувствовала, что и они столь же внимательно наблюдают за ней. Рубашка Майры, взмокшая от пота и прилипшая к спине, вдруг стала ледяной. У нее мелькнула мимолетная мысль о том, что сегодня ей придется пропустить купание. Потом, к ее удивлению и облегчению, индеец, возглавлявший отряд, приветственно махнул ей рукой. Теперь уже улыбающаяся Майра ответила тем же. И, махнув снова на прощание, индейцы исчезли за дальним краем гряды холмов.

– Все в порядке, Дьявол. Это, безусловно, дружественное племя. Поехали дальше.

Чуть позже Майра остановила коня на холме над ручьем. Она смотрела вниз, на воду, сквозь рощицу чахлых низкорослых деревьев, туда, где имели обыкновение купаться дамы гарнизона. По берегам причудливо извивавшегося мелководного ручья в течение веков некоторые наиболее выносливые и упорные растения ухитрялись выжить, несмотря на убийственную жару, и вытягивали по капле влагу и жизнь из скудной почвы с помощью длинных разветвленных корней, доходивших до самого дна ручья. Она заставила Дьявола спуститься вниз, в рощицу, и оба они оказались в столь желанной тени. Майра спешилась и привязала коня к тонкому деревцу, где он мог щипать скудную сухую траву, выстилавшую землю под деревьями. Она оглядела этот кусочек земли со всех сторон.

Песок, листья и трава производили странный, какой-то пугающий, будто исходящий из потустороннего мира звук, шепот, вызываемые обычно легчайшим ветерком. Удовлетворенная тем, что оказалась в полном одиночестве, Майра разделась и сложила одежду на берегу, положив, как обычно, винтовку сверху. Оказаться обнаженной в уединении, зная, что вокруг на огромном пространстве нет ни души и что она находится всего лишь под снисходительным оком природы, когда нежный ласковый ветерок гладил ее тело, как прикосновение пальцев возлюбленного, было волнующим и чувственным ощущением. Это ничуть не походило на прозаическое раздевание в собственной комнате, в закрытом со всех сторон помещении. С мылом в руке она шагнула в тепловатую воду ручья.

В самом глубоком месте вода лишь покрывала ее бедра.

Она намылила грудь, ягодицы и живот, дрожа не от холода, а от сладостных воспоминаний о той великой страсти, разделенной с Бобом, что они пережили в золотистом поле среди высокой кукурузы. С каждым днем ее томление и жажда любви становились все настойчивее и требовательнее.

Ее мечтательное настроение было нарушено топотом копыт – из-за холма приближался всадник. Он направлялся к ручью.

Майра зашлепала к берегу, но всадник появился прежде, чем она успела добраться до своей винтовки. На нем был мундир кавалериста армии Соединенных Штатов, и голову его не украшал шайеннский убор из перьев. Майра испытала глубокое облегчение, впрочем, тотчас же сменившееся растущим чувством стыда и унижения.

До сих пор ни разу с ней не случалось столь досадного происшествия.

Кавалерист рупором приложил ладони ко рту и крикнул:

– Кто вы, черт возьми, такая и что здесь делаете?

– А кто, черт возьми, об этом спрашивает?

– Лейтенант Брэдфорд Тэйлор из форта Хемпстед. Я спросил, что вы здесь делаете.

– А вам как кажется? Я купаюсь и буду признательна, если вы удалитесь и оставите меня в покое. Чтобы я могла продолжить свое занятие. Я дочь полковника Патрика Каллахана.