Великолепный век Ибрагима-паши. Власть и предательство

Солак-заде рассказывает интересный случай, произошедший на другом великом празднестве – в честь обрезания трех сыновей Сулеймана. Это было тоже весьма пышное мероприятие, и Сулейман, как говорят, гордо спросил Ибрагима, чей праздник великолепнее, Ибрагима или его сыновей. Ибрагим ответил: «Не было на свете праздника, равного моей свадьбе». Сулейман, несколько обескураженный, осведомился, как же так, на что Ибрагим дал следующий учтивый ответ: «О падишах, мою свадьбу почтил своим присутствием Сулейман, господин века, твердая опора ислама, владетель Мекки и Медины, господин Дамаска и Египта, халиф вышнего порога и владыка небес; но кто же мог явиться на твой праздник такого же высокого звания?» Весьма довольный, падишах ответил: «Тысяча похвал тебе, Ибрагим, что ты разъяснил все, к нашему большому удовольствию».

Много сказано об отношениях Ибрагима и султана. Он тесно сблизился со своим повелителем, ел и спал вместе с ним. Они часто обменивались одеждами, и австрийскому послу Ибрагим сказал, что султан, заказывая одежду себе, всегда заказывает такую же и ему. Венецианцы рассказывали, что были свидетелями того, как оба друга катались на плоскодонке и причаливали к берегу, где им хотелось.

Говорили, что Ибрагим имеет такое влияние на султана, что тот ни в чем не может ему отказать, и с того момента, когда Ибрагим стал великим визирем, он сделался почти верховным правителем страны: как рассказывает фон Хаммер, «с того времени он делил абсолютную власть с Сулейманом». Став великим визирем и председательствуя над диваном, Ибрагим занял высочайшее положение, доступное человеку не из династии Османа. Здесь романтическая история его восхождения переплетается с рассказом о его деяниях на государственном поприще, которые, в свою очередь, стали частью истории Турции и Южной Европы.

Глава 2 Ибрагим-правитель

После 1522 года Ибрагим-паша соединил в своем лице высочайшие административные, дипломатические и военные полномочия. Хотя все они взаимосвязаны, мы рассмотрим их по отдельности и для начала поговорим об административных функциях Ибрагима.

Как уже говорилось, второго визиря Ахмеда-пашу отправили в Египет, когда Ибрагим обошел его и стал великим визирем. Негодование Ахмеда из-за того, как с ним обошелся Сулейман, довело его до измены; он попытался узурпировать Египет. Когда его замыслы сорвались, он пошел на открытый бунт, напал на Каир и захватил городскую крепость. Так он получил власть над побережьем и Александрией и провозгласил себя султаном.

Этот бунт Ахмеда-паши имеет все черты типичного бунта против турецкого султана: внезапная опала высокопоставленного чиновника, его ссылка под предлогом новой должности, манипуляции с войсками провинции (в данном случае с мамлюками), конфликт с верными янычарами, внезапный успех, предательство, быстрое падение и кара и, в конце концов, триумф абсолютизма. Такую же историю, только с другими именами, сотни раз рассказывают турецкие летописи. Единственное, что отличало Сулеймана от большинства султанов в аналогичной ситуации, – это то, что он признал необходимость реорганизации взбунтовавшейся провинции и для этого направил туда своего визиря.

Через четыре месяца после свадьбы Ибрагим-паша отправился в Египет с флотом и армией, чтобы назначить в Каире нового правителя и восстановить в стране прежние законы [7] . Турецкие историки отводят много места великолепному состоянию, в котором Ибрагим оставил Порту, и беспрецедентные почести, которые оказало ему общество султана Сулеймана до Принцевых островов, а также трудностям пути, который несколько раз прерывался из-за бурь. Последняя часть путешествия была проделана по суше. Ибрагим посетил Алеппо и Дамаск, где от имени султана вселял ужас в бейлербеев, которые забывали обо всем, кроме своих собственных интересов. На протяжении всего пути великий визирь получал жалобы и вершил правосудие, заработав благословение народа, который посетил.

7

Сухейла в «Истории Египта» говорит, что первоначально сам Сулейман хотел отправиться в Египет, но великий визирь сказал: «Если нами будет руководить справедливый правитель, то и нас будет достаточно для этого дела», после чего был назначен главой похода.

Прибытие султанской делегации в Каир проходило с большой помпой, мамлюки и османы показали себя во всем великолепии. «Весь народ Египта вышел навстречу Ибрагиму-паше, – говорит Солак-заде, – каждый согласно своему званию был одет в торжественное платье, из крепостей гремели пушки, и были празднества и пиры».

Ибрагим-паша провел в Египте три месяца, активно налаживая жизнь этой провинции, которую он нашел «нездоровой, но поддающейся умелому лечению ревностного и мудрого врача». Первым делом он покарал сообщников Ахмеда-паши в предательстве, и несколько арабских вождей были публично повешены, и арабы «взрыдали от страха». Затем Ибрагим освободил многих, кто несправедливо пострадал, он лично принимал толпы просителей и отпускал на свободу кого только мог. Среди других актов милосердия было освобождение из тюрьмы трехсот должников с выплатой всего причитающегося их кредиторам. Ибрагим улучшил внешний вид Каира, восстановив некоторые обветшавшие здания, а также построив несколько новых за свой счет. Строительство таких зданий считалось благочестивым делом, поэтому султаны, визири и даже фавориты султанов таким образом приобретали заслуги, как о том свидетельствуют многочисленные мечети и религиозные заведения Турции. Так Ибрагим следовал обычаю. Кроме того, он ввел некоторые правила, касающиеся образования и по печения о сиротах. Но двумя главными достижениями Ибрагима в Египте были восстановление законности и более эффективное управление казной. Ахмед-паша, как, видимо, и несколько его предшественников, пренебрегали законами страны и ослабили их, и Ибрагим взялся восстановить. Он обеспечил соблюдение местных и некоторых общих исламских законов, которые прежде были в небрежении; но при этом, по всей видимости, облегчил их и сделал более умеренными в соответствии с нуждами и желаниями народа, «ибо лучше всего золотая середина», говорит Солак-заде, выражая мысль, настолько несвойственную туркам, что возникает желание отнести его на счет греческого визиря, а не османского летописца. Дальше он говорит, что идеалом, к которому стремился Ибрагим, было единообразие власти для всех жителей Египта.

Провинция уже славилась богатством даже до постройки великих дамб, и одной из важнейших задач великого визиря было позаботиться о том, чтобы налоги как следует взимались и шли в сокровищницу в Каире и чтобы в Порту ежегодно отправлялась соответствующая дань. Вместе с Ибрагимом-пашой в этом походе участвовал султанский дефтердар, или казначей, Искендер Челеби, который, рассчитав стоимость управления, пришел к выводу, что Египет мог ежегодно выплачивать Порте 80 тысяч дукатов. Последнее, что сделал Ибрагим в Египте, – это назначил на пост правителя страны Сулеймана-пашу, бейлербея Дамаска. Видимо, Ибрагим выбрал его по причине его экономических взглядов, так как Солак-заде говорит: «Он наблюдал и отвращал взгляд от тех, кто желал тратить деньги, а потом назначил Сулеймана-пашу».

Вызванный назад в Порту хатти-хумаюном (рескриптом) султана, Ибрагим покинул Египет, подавив бунт, наказав мятежников, облегчив участь угнетенных, отстроив города, восстановив законность и приведя в порядок финансы с пользой для Порты, если не для самого Египта. Ибрагим показал себя разумным, волевым, справедливым и милосердным государственным деятелем, если и не великим созидателем. Он привез в Стамбул большую сумму золотом для султанской казны, и Сулейман принял его с большими почестями.

Возвращение Ибрагима-паши было вызвано восстанием янычар, которые устали от бездействия и устроили беспорядки, разграбив дома великого визиря и дефтердара, пока они были в отъезде, и несколько богатых заведений. Сулейман быстро казнил нескольких самых дерзких главарей и послал за Ибрагимом-пашой, чтобы тот приехал и разобрался с ситуацией. Надев на себя траурные одежды, Ибрагим поспешил назад в столицу. По пути он казнил несколько пленных персов в Галлиполи, так как султан решил успокоить янычар единственным эффективным средством, а именно дав им возможность повоевать и заняться грабежом, и для этого развязал войну с самым подходящим противником, которым в данном случае оказалась Персия.

О войне мы поговорим в свое время. Здесь достаточно сказать, что с того момента Ибрагим был так занят войнами и дипломатией, что его административные функции пришлось в основном передать чиновникам рангом пониже. Тем не менее его власть была очень велика, как видно из указа о введении в должность, изданного султаном перед венской кампанией. Он гласит:

«Назначаем Ибрагима-пашу отныне и навсегда нашим главным визирем и сераскиром (главнокомандующим) во всех подвластных нам землях. Наши визири, бейлербеи, военные судьи, советники-законоведы, судьи, сеиды, шейхи, наши придворные и столпы империи, санджакбеи, военачальники конных и пеших войск… вся наша победоносная армия, все наши рабы высокого и низкого положения, наши чиновники и служители, весь народ нашего государства, наши провинции, горожане и селяне, богатые и бедные, все равно обязаны признать упомянутого великого визиря сераскиром, почитать и уважать его в высоком звании, считая все его слова и повеления все равно что приказом из наших собственных роняющих жемчуг уст. Все должны внимательно слушать его слова, уважительно следовать его советам и не пренебрегать ни одним из них. Он по своему трезвому суждению и дальновидному уму имеет право назначать и смещать бейлербеев и других чиновников и служащих от высочайших до нижайших в нашей благословенной Порте либо в провинциях. Так он будет исполнять обязанности, присущие постам великого визиря и сераскира, давая всем подобающее им звание. Когда наше величество отправится на войну или когда обстоятельства потребуют отправить армию, сераскир остается единственным господином и судьей своим поступкам, и никто не смеет оказывать ему неповиновение, и наше величество заранее одобряет и подтверждает все его распоряжения, которые он сочтет наилучшими, относительно денежных сборов в санджаках, ленах и должностях для увеличения оплаты или жалованья, для раздачи даров, кроме тех, которыми одаривается вся армия. Если, вопреки нашему высочайшему повелению и закону, кто-либо из нашего войска (да избавит Аллах!) воспротивится приказу нашего великого визиря и сераскира, если какой-либо наш раб будет притеснять народ, приказываем сразу же доложить о том в нашу Высокую Порту и воздать виновным, сколько бы их ни было, по заслугам».

Эта поразительная передача власти демонстрирует некоторые отличительные черты Османского государства. Государства как такового, не считая армии. Все невоенные должности имеют военные названия и в основном включают в себя военные обязанности. Популярное изречение о том, что Турецкая империя – это военный лагерь в Европе, содержит много правды. Религия, государство и армия едины, и во главе этого триединства стоит султан. Султан передал Ибрагиму все полномочия полководца и управителя, но он не обладал религиозной властью, за исключением общей власти назначать чиновников и надзирать за их работой. Иными словами, он не назначал шейх-уль-ислама и не был связан с улемами. При этом, как ни покажется странным, один из немногих инцидентов его правления, о котором у нас есть сведения, связан с религиозными делами. Это дело Кабиза.