Великолепный век

Они провели весь день на пляже, устроив пикник. Придя домой и приняв душ, Глория была полна желания приодеться, чтобы выглядеть привлекательней, но женский инстинкт подсказывал, что этого не следует делать. И вот теперь она должна ответить Джефу, пристально смотрящему на нее.

Вот ты и не добилась своего, безвкусно одевшись, дразнил внутренний голос. Но этот прилипчивый сластолюбец все равно уставился на тебя, прямо-таки раздевая глазами.

Светлое платье оголяло плечи и подчеркивало бронзовый цвет загоревшей кожи. В противоположность плотному лифу, юбка платья из тонкого шифона была короткой, плиссированной. Прозрачный материал не скрывал очертаний бедер.

Внезапно женщина встала.

— Уже поздно. Я иду спать.

Джеф тоже встал, и ее сердце остановилось.

— И я, — послышался тихий голос.

Во рту Глории пересохло от волнения. Все вечера он еще долго сидел в библиотеке после того, как она уходила спать. Теперь же отправился следом.

Около двери ее спальни Джеф остановился.

— Знаешь, Глория, — сказал он низким ласковым голосом, — ты не должна надевать это платье. — Пальцы коснулись края ее подбородка. — Оно вызывает желание поцеловать тебя.

Глория подняла глаза, сожалея, что все не так, как хотелось. Дружеские отношения не устояли перед бурной вспышкой чувственности.

— Нет, — тихо ответила Глория, боясь выдать себя. — Я не хочу, чтобы ты целовал меня, — солгала она и, стараясь сохранить присутствие духа, добавила: — Не волнуйся, я учту твое замечание и надену что-нибудь более подходящее завтра вечером.

— Не думаю, что такая одежда у тебя есть, да и не в ней дело, — сухо сказал Джеф и пошел в свою комнату. — Спокойной ночи.

— Спокойной ночи, — пробурчала она, открывая дверь и пытаясь представить, что могло бы случиться, если бы он все-таки поцеловал ее. Это стало бы прелюдией сладостного погружения в рай. Опасный рай…

Глория нервничала в течение всего следующего дня, переменив по крайней мере три платья, стараясь выглядеть как можно приличнее и скромнее. Сегодня к ним должны пожаловать мистер Маллоун-старший с супругой.

— Ты нервничаешь, — заметил Джеф, когда она наконец спустилась вниз в строгом темном платье, которое надела в первый раз.

— А как ты думаешь? — согласилась Глория, взяв стакан вина, предложенный хозяином и с удовольствием сделав глоток. — Я ведь даже не знаю, что ты рассказывал родителям обо мне.

— Все.

— Что все?

— Им известно, что мы встретились и расстались, что у меня есть сын.

— И что они сказали? Родители, должно быть, думают…

Джеф перебил ее.

— У этих людей нет предрассудков, моя дорогая. И, конечно, они не осмелились судить тебя, не видя ни разу. — За окном послышался шум подъехавшего автомобиля. — Похоже, это они.

Глория ожидала увидеть маску холодной вежливости на лице элегантно одетой женщины, которая подошла к ней, но, к ее удивлению, это была сама доброжелательность.

Первым представился отец Джефа. Высокий, удивительно моложавый в свои шестьдесят лет мужчина с такими же четкими чертами лица, которые унаследовал его сын, и с такими же зелено-голубыми глазами, улыбнулся гостье и пожал руку так крепко, что ее пальцы чуть не хрустнули. Она вспомнила, как воспитательница в приюте говорила, что нужно всегда доверять человеку, который сильно пожимает руку. И Джеф такой же…

От матери-итальянки он унаследовал гладкую смуглую кожу, волосы, брови и ресницы цвета черного дерева. Глория заметила, что и у Брайана есть что-то от бабушки, и какая-то надежда зашевелилась внутри. Она представила, что у ее сына есть шанс обрести то, чего сама была лишена всю свою жизнь — семью, с которой ребенок будет связан кровными узами.

— Рада вас увидеть, Глория.

Миссис Маллоун протянула красивую, с перламутровым маникюром руку, назвав гостью по имени, что сразу же обезоружило и тронуло.

— Очень приятно познакомиться с вами, миссис Маллоун, — улыбаясь, сказала она.

— Нет, нет, зови меня Джулией, я настаиваю, — с улыбкой ответила женщина. — Джеф, — продолжала она с певучим итальянским акцентом, — много рассказывал о вас.

Глория и представить себе не могла, что он мог наговорить. Глаза Джулии изучали ее лицо, и молодая женщина почувствовала, как постепенно бледнеет.

— Садитесь, моя дорогая, — нежно сказала миссис Маллоун. — У вас был напряженный день в ожидании нашего прихода. — Темные глаза, выражая понимание, заблестели. — Но, думаю, мы найдем общий язык.

Мистер Маллоун согласно кивнул и весело произнес:

— Перед тем как продолжить разговор, не стоит ли нам выпить?

Все засмеялись, и Глория вдруг почувствовала себя легко и свободно. Они сели пить шампанское, и когда подошло время обеда, у всех разыгрался аппетит.

— Клаудия удивительна, — начала рассказывать об экономке Джулия. — Она помогала присматривать за Элис в младенческом возрасте, когда ее мать…

— Мама. — Голос Джефа звучал предупреждающе. — Твой суп остывает.

Обстановка за столом стала вдруг напряженной. Все замолкли. Положение спас отец Джефа.

— Ваш босс — Алан Кэстли? — обратился он к гостье. — У меня с ним деловые отношения.

Она кивнула, с радостью вступив в разговор на тему деловых связей мистера Маллоуна. Но что Джулия хотела сказать о Брук? Не имеет значения, жестко оборвала себя Глория, не мое дело.

Расстались около полуночи, договорившись провести вместе весь следующий день, для того чтобы Маллоуны-старшие могли получше узнать Брайана.

Джеф проводил родителей в отведенные им комнаты и вернулся к ожидавшей в столовой Глории.

— Думаю, что вечер прошел успешно.

Он пристально смотрел на нее с задумчивым выражением глаз.

— Да, — согласилась она, — даже лучше, чем я ожидала.

Джеф притушил свет, и в полутьме его лицо стало таинственным.

— Мне очень приятно, что ты понравилась родителям.

— Они мне тоже очень симпатичны, — прозвучал ответ. — Но почему я себя чувствую так, будто подверглась испытанию? Впрочем, сейчас слишком позднее время для разговоров, — устало добавила Глория. — День был очень длинным. И сейчас я иду спать.