Венчание со страхом

Она переводила взор с одного незнакомого лица на другое: какое там! Мальчишки, мальчишки и еще раз мальчишки — постарше, помоложе, одни совсем сопляки, другие переростки — призывники, но все юные, с младенчески-гладкими лицами, глупые, как может быть глупа только ядреная молодость. За спинами многих на мотоциклах восседали девицы, кавалерам под стать. Кате особенно запомнилась одна, лет шестнадцати, с ярко-рыжими крашеными волосами в тельняшке и ажурных кожаных сапогах.

— Привет всем, — поздоровалась Катя.

Ей не ответили. Ее разглядывали. Враждебно? Нет, она не чувствовала враждебности, скорее с любопытством. Так изучают редкое насекомое, прежде чем нанизать его на булавку коллекции.

— Кто из вас Иван? — спросила Катя. Юнцы молчали, девицы сдавленно хихикали.

— Я хочу с ним поговорить. Смеху прибавилось.

— Я все равно не назову его Акелой, — отчеканила Катя, — Мы не в детском саду. Это вы его так зовете — на здоровье.

Они загалдели, засмеялись. Слышались возгласы:

«Тебя-то как зовут?», «Чиль, это ты ее притащил? Твоя новая, что ли?»

— Тихо, — голос был негромкий, однако его услышали все. Услышали и примолкли. — Ну, я Иван. Дальше?

Он бесшумно въехал на мотоцикле в пятно света, оттолкнувшись ногами. Катя сразу поняла: он здесь самый старший. Щуплый, коротко стриженный, со светлыми выгоревшими волосами. Она подошла ближе, силясь разглядеть, что же это за парень, потому что от первого впечатления зависело и то, как следовало начинать этот непростой разговор. Она кое-что слыхала о байкерах, о настоящих байкерах. И вот сейчас ей с первого взгляда предстояло определить — тот ли он, за кого она его принимает.

Первое впечатление оказалось насмешливым и смутным. Парень внешне сильно смахивал на Микки Рурка, и было ясно: он прекрасно осознает это сходство и всячески его подчеркивает. Его нельзя было назвать красавцем, но обаянием бог его не обделил. Обаянием дышало мальчишеское лицо, твердая ямочка на подбородке, немного вздернутый нос и, главное, улыбка, то появлявшаяся, то исчезающая в уголках капризных губ.

Микки Рурк времен незабвенной «Бойцовской рыбки», от которой столь сладостно в оные годы екало и Катино юное сердечко, словно предъявил своего двойника. Одет этот призрачный божок экрана был небрежно: в белесые, запачканные машинным маслом джинсы и такую же безрукавку, расстегнутую на загорелой груди. Но нагота выглядела хорошо продуманной деталью, дополнявшейся простым металлическим браслетом на широком запястье.

— Ну, — предводитель стаи облокотился на руль, — что дальше-то, а?

И так как Катя молчала, вопросительно взглянул на Жукова. Тот быстро отступил в тень.

— Слушай, а ты не можешь повернуться? — попросил предводитель. — Вполоборота чуть-чуть, голову наклони вправо.

— Зачем? — Катя повиновалась.

— Так тебя лучше видно стало. Ну, дальше?

— Иван…

— Я Иван. Ваня, Ванечка. Совсем как «Иванушка-International», нет? — Он усмехнулся и подъехал к ней вплотную, едва не задев. — Что, куколка, прокатиться хочешь? Если не трусиха… нет? Храбрая, да? По глазам видно. На чем? На этом? — он шлепнул по боку мотоцикла (старого и облезлого, надо сказать, совсем не такого, как, например, у Жукова). — Или на этом? — ладонь его накрыла выпуклость меж широко раздвинутых ног, обтянутых джинсами.

— Иван, я пришла к тебе за защитой.

— Чего-чего?

— Я пришла к тебе за защитой. К вам пришла! — Катя оглянулась на смыкавшееся за ее спиной кольцо. Лиц не различала — в глаза ей бил свет включенных фар. Байкеры зашумели, кто-то по-разбойничьи свистнул.

— Тихо, — его голос снова перекрыл шум. — Что-то я не понимаю тебя, куколка. Тупой, прости уж. Эй, дайте ей место! Пусть сядет!

Жуков вытолкнул вперед свой мотоцикл, откинул подпорку. Катя села боком.

— Я пришла к тебе за защитой, Иван, — повторила она в третий раз. — И не только для себя. Еще для одной моей подруги.

— Морду, что ли, кому надо набить? — Вопрос прозвучал так, что она поняла: то, что она слыхала прежде о байкерах, — правда. И разговор этот надо вести именно так.

— У нас убит ребенок.

Предводитель Иван, Акела — бог знает, как там его звали, — достал из кармана безрукавки сигарету и зажигалку.

— Ты слышал, что в городе убит ребенок? На свалке убит? — Катя протянула руку ладонью вверх.

Поколебавшись, он отдал ей сигарету, а когда поднес зажигалку, она сломала эту сигарету пополам и бросила в пыль.

— Допустим, мы слышали. Дальше?

— Его звали Стасик Кораблин. А вот его брат, — Катя кивнула на Жукова, — звал его Зеленый. А еще Малек. И вот этот малек хотел, чтобы ты взял его к себе.

— Я?!

— Да. Он мечтал, спал и видел, чтобы его приняли в вашу стаю, чтобы покатали на мотоцикле, чтобы дали порулить. Но ему никто не дал. А потом его убили. Двадцать девять ран ножевых нанесли, выпустили всю кровь. А он был вот такой, — Катя показала рукой от земли, каким был Стасик. — Ну что, дальше? Дальше тебе?

Байкеры загалдели. Кто-то крикнул: «А мы-то тут при чем?»

— Тихо, — предводитель в третий раз усмирил всех крикунов. — Тихо, я сказал.

— А мне сказали, — Катя выпрямилась, — что ты и говорить-то со мной не станешь.

— Мы уже говорим. А почему тебе так сказали?

— Потому что вы — Свободный Народ. А Свободному Народу не черта слушать чужих. И Акела так говорит.

Предводитель медленно перекинул ногу через руль. Поднялся. Он был чуть ниже Кати. Немного — на полпальца всего.

— Пойдем, — сказал он и начал спускаться по отлогому откосу к реке.

Потом они стояли у самой воды.

— Тебя как зовут? — спросил он.

— Екатерина.

— Зря ты, Екатерина, это все…

— Что?

— Все, — он пожал плечами. — Вот это самое.

— Может быть. Наверное. — Катя смотрела на реку.

— Почему ты ко мне-то…

— Обратилась? Потому что знаю: ты — это ты. И они, твои стайники, или как там у вас, тоже это знают.

— Но мне ничего не известно. Про Зеленого. Жуки вон больше порассказать могут.

— Они не хотят. Все вы не хотите.

— Да я не знаю ничего! — Он снова полез за сигаретами, не нашел и только похлопал по карманам безрукавки.

— А мне все равно больше не к кому обращаться. Стасика нашли на свалке. Он пришел или его привезли туда. Никто не видел, что там произошло. И потом шел дождь… проливной… Мне просто не к кому больше идти.

— Но почему ко мне? Ты меня даже не знаешь.

Катя окинула его взглядом.

— Не знаю почему. Но мне показалось, — она готовилась сказать то, что хотел, должен был хотеть услышать тот, кто вбил себе в голову, что он похож на героя «Бойцовской рыбки», и всеми силами старался не разочаровать других в этом обманчивом сходстве, — когда я услышала про Свободный Народ, я и действительно подумала…