Вендетта по-русски

— Я не насчет унитазов.

— А зря, — сказал Булгарин. У него, вероятно, было нечто вроде обеденного перерыва. Взгромоздив ноги на стол, он ел огромный гамбургер.

Рядом с его ногами стояла кружка с надписью «Босс». Чтобы никто не подумал, что Булгарин — не босс этой конторы. А может, он носил эту кружку с собой вместо документов.

— В этом месяце у нас скидки, — сообщил Булгарин, откладывая недоеденный гамбургер в сторону. — Не упускайте такую возможность, — он посмотрел на меня и понял, что его рекламная кампания провалилась. — Раз вам не нужна сантехника, то что же вам нужно? Кто вы такой?

— Я человек, который портит настроение продавцам сантехники, — представился я и сел напротив Бултарина.

— Налоговая инспекция? — предположил Булгарин. — Но я же на прошлой неделе…

Я положил на стол визитную карточку. Булгарин повертел ее в руках, потом прочитал адрес и оживился:

— О, земляк! Давно приехали?

— Сегодня.

— И как там, дома?

— Не слишком весело. Особенно для бывших сотрудников ФСБ, уволенных со службы в девяносто шестом году.

— Не понял, — нахмурился Булгарин. — Что вы имеете в виду… — Он торопливо заглянул в визитку. — Константин Сергеевич.

— Я имею в виду, что Станислав Калягин мертв. И Павел Леонов тоже мертв. — Произнеся это, я ожидал увидеть на лице Булгарина хотя бы какое-то подобие обеспокоенности. А возможно, и страх. Вместо этого я увидел, как Булгарин взял гамбургер, откусил от него, тщательно прожевал и только после этого отреагировал на мое сообщение:

— Ну и что?

Я ничего не сказал, продолжая смотреть на Булгарина, и, очевидно, смотрел я не слишком дружелюбно, отчего Булгарин отложил гамбургер, вытер салфеткой губы и сказал, осторожно и вкрадчиво:

— Поймите меня правильно, я искренне скорблю… — Мне жаль, что с ребятами так получилось. Но я здесь при чем? Я довольно давно уехал из Города, а наши отношения испортились еще до того. Каждый из нас жил своей жизнью. Еще раз говорю — мне жаль их, но я не понимаю, как это может быть связано со мной?

— Вероятно, какая-то связь здесь имеется, — сказал я, оглядывая интерьер булгаринского кабинета: стандартная стерильность, но кое-где заметны следы того, что ремонт завершился здесь совсем недавно. Картина не повешена, на раме остался кусок защитной пленки, а на столе Булгарина стопкой лежат таблички, которые предстоит прикрепить на дверях остальных комнат. О себе-то он позаботился в первую очередь.

— И какая же? — Булгарин снова взялся за гамбургер. То ли он был зверски голоден, то ли, подобно многим людям, заедал стресс. Стресс, вызванный моим появлением. Я не стал отвечать на его вопрос. Я сам стал спрашивать. — Олег Петрович, если у вас действительно испортились отношения с Леоновым и Калягиным, если вы действительно прервали с ними всякие контакты… То откуда вы знаете об их смертях?

— Хм, — задумался Булгарин. — Откуда?. Ну, кажется, мне писала сестра Стаса. Или звонила, или писала. Точно не помню. Это же было давно, да?

— Два месяца назад. Не слишком давно.

— Ну, время для всех движется по-своему, — улыбнулся Булгарин. — У меня так оно просто летит…

Много дел?

Да, — Булгарин явно обрадовался, что разговор перешел с покойных сослуживцев на более приятную тему. — С утра до вечера…

— Бизнес процветает?

— Ну, раз вы не из налоговой инспекции, то скажу вам — да, — засмеялся Булгарин. — Сантехника ходовой товар, люди хотят, чтобы у них было красиво не только в спальне или на кухне, но и в сортире. Это и называется цивилизация.

— Надо же, — удивился я. — Такого определения цивилизации я еще не слышал.

— Мое изобретение, — похвастался Булгарин, придя в благодушное настроение, которое я не преминул тут же испортить.

— Не всем вашим знакомым так повезло, — сказал я. — Леонов бедствовал в последние годы своей жизни, Калягин был более удачлив, но до вас ему все равно далеко. Поделитесь секретом? Что надо делать, чтобы стать богатым и известным? — Мне почему-то в голову пришла та дурацкая фраза из интервью с Абрамовым.

— Надо много работать, — ответил Булгарин, сделав деловитое лицо. — Много работать, мало отдыхать. Тогда и придет успех. Паша Леонов вообще ведь не работал, он боролся с винно-водочными изделиями, пытался как можно больше их уничтожить.

— А вы, значит, в это время трудились? — Я понимающе покачал головой. — Двадцать четыре часа в сутки. Это, наверное, универсальный рецепт. Совсем недавно я читал похожие слова в интервью одного известного бизнесмена.

Может, слышали? Валерий Анатольевич Абрамов. Тоже ваш земляк.

Булгарин нахмурился. Потом нажал кнопку на селекторе и проговорил в микрофон:

— Меня ни с кем не соединять. Никого не пускать. Важный разговор.

— Его напряженный взгляд полоснул по мне. — Что вам нужно? Что это за разговоры?

— Все очень просто, — сказал я, — Хочу предупредить вас о возможной опасности. Леонов и Калягин мертвы. Вам может грозить то же самое, пусть даже вы и не общались с ними в последнее время. Дело не в недавних событиях.

Дело в том, что происходило в начале девяносто шестого года. Вас осталось только двое из тех четверых, кого набрал к себе Николай Николаевич.

— Двое? — быстро переспросил Булгарин. — Кожухов еще жив?

— А он должен быть мертв, как остальные?

— Ну… — Булгарин замялся. — Вы говорили про двоих мертвых…

— И про двоих живых, которые могут стать мертвыми. Вам же писал Леонов.

Он еще тогда старался вас предупредить.

— Вы и это знаете? — удивился Булгарин. — Мало ли что Паша писал… У него слишком разыгралась фантазия на алкогольной почве.

— Но он умер. Случилось то, чего он опасался. Вы думаете, что это вам не грозит? Думаете, что расчет за девяносто шестой год вас не коснется?

— Слушайте. — Булгарин становился все более и более серьезным. — А вы-то здесь при чем? Знаете вы много, это я понял. Даже слишком много, но зачем вам это?

— Вдова Леонова наняла меня, чтобы я нашел его убийц, — сказал я, и мне показалось, что на лице Булгарина мелькнула мимолетная улыбка. Потом он справился с эмоциями и все так же серьезно, как раньше, произнес:

— Понятно.

И где вы собираетесь их искать? В Москве?

— Николай Николаевич, — медленно проговорил я, следя за реакцией Булгарина. Я не хотел повторять ошибки, допущенной мною в разговоре с Кожуховым. Я не буду показывать, сколько я знаю на самом деле. Я буду делать многозначительный вид, буду называть имена и фамилии, я скажу, что Леонов рассказал мне все, что только можно рассказать. И посмотрим, что на это скажет Олег Петрович Булгарин, подозрительно процветающий торговец сантехникой.