Венец Бога Справедливости. часть 3. Война двух начал

– Георг! Постой! Не думаешь ли ты, что, публично укорив ДэНайялу, ты создашь непоправимую ситуацию: откажется ли он от своего решения, не откажется ли, все равно он опорочит себя. Может, не надо этого делать? Сейчас такая обстановка - нужно не усугублять отношения, а укреплять их.

Георг остановился - до того он нервно расхаживал по комнате, дети, с интересом и некоторым испугом наблюдавшие за ними в течение всего разговора на языке Каримэны, внимательно посмотрели на Георга, было ясно, что Руфина, кончив говорить, ждала его ответа. Под тремя парами взоров Георг вынужден был сдаться.

– Хорошо, хорошо.... Только наедине, никакой публичности. Хм! Кто бы мог подумать, что вы так скоро обретете единодушие!

– О чем ты?

– Да, так, о своем. Я пойду с твоего позволения.

– Конечно.

Юный принц спешно покинул комнату, Руфина осталась с детьми, они даже немного освоились здесь, не привыкли, но, во всяком случае, перестали испуганно смотреть на драконов. Более всего им нравились Андрей и Беатрис, но после вчерашнего объявления их титулов, они решили, что им разумнее общаться с Руфиной. Стоит ли говорить, как обрадовались маленькие эльфы, когда Руфина сообщила им, что она остается с ними. Конечно, игр никто не обещал, но сейчас едва ли были уместны напоминания о детстве. О каком детстве вообще могла теперь идти речь?

Георг собирался как можно быстрее придти в центральную башню, потому уже с первых шагов он настроился на бодрый шаг, но неожиданно его окликнули с бокового коридора. Это был Марк Сметин.

– Ваше высочество? Вы в центральную?

– Да.

– А Андрей?

– Уже ушел.

– Да, - протянул Марк и даже остановился.
– Вот незадача! Но, пока вы еще здесь, может, вернетесь ненадолго в комнаты? Ему письмо пришло от ваших родителей, но я его пока держал у себя, мало ли что. Ключей, пусть, и два дубликата, но тем не менее.

– Нет, возьмите лучше письмо с собой, там и передадите ему, нет, лучше я передам, давайте письмо.

– Но... до этого ли сейчас?

– Он решит: когда будет время.

"Прекрасный шанс, - промелькнуло в мыслях Георга, - надо ловить такой удобный момент, другого не представится. Скажу Андрею, что это очень важно, а сам..."

– Идемте, господин Сметин, мы нужны там.

Конечно, Георг понимал, что Андрей расстроится, узнав о письме, ведь оно пришло в ответ на известие о его женитьбе: что бы он и Беатрис не решили, Альчести может расценить это как непризнание со стороны Андрея ее и Даниила родителями; но Георг должен был обратиться к ДэНайяле.

Тем временем в центральной башне, в той самой аудитории, где судили Виктора Храмова, собралось почти все общество Долины. Многие еще ни о чем не знали, и только придя сюда, слышали о бегстве из Долины. Преподаватели заняли свои обычные места, кто-то выглядел сурово, кто-то мрачно, а кто-то не скрывал печали и сидел с самым что ни на есть поникшим видом, к числу последних относился ДэНайяла. Рядом него сидел Сергей Алиев, за последним князь Андрей Бероев. Андрей, казалось, полностью был занят пером, которое крутил в руках, потому даже вздрогнул, когда к нему подошел Георг и протянул письмо.

– Что это?

– Письмо? От родителей, - Георг произнес это с улыбкой на лице. В первые мгновения Андрей решил, что брату известно содержание письма, поэтому он улыбается, но при трезвом взгляде на дело... Андрей сузил глаза и пристально посмотрел на Георга, вряд ли это продиктовано заботой и пониманием.

– Не сейчас, потом.

– Потом? Тебе не интересно: что там?

– Мне... страшно даже думать о существовании этого письма, тем более в такой момент.

– Но...

– Я прочту любой приговор потом.

– Почему приговор, - не унимался Георг.
– Возможно, они согласны, тем более, ты помнишь то пари?

Уверенность Андрея поколебалась. Ведь, действительно, был своеобразный договор, пусть Андрей не думал о нем тогда, когда предлагал обручальные кольца, и писал родителям только о своих чувствах и основаниях для принятия одностороннего решения, но это могло укрепить его позицию. Как-то, почти десять лет назад, за простым семейным ужином Даниил пожурил сына за первую победу над сердцем девушки. Андрей смутился, он и представить себе не мог, что произведет такое впечатление на Анну Горан Беклемишеву, хотя бы в силу значительной разницы в возрасте. Тогда слова отца сильно задели юношу, и он заявил, что если бы кого и полюбил, то это Беатрис, ей бы он, не задумываясь, предложил стать его женой. И Альчести, и Даниил рассмеялись, пообещав, что в таком случае даже освобождают его от необходимости получения их согласия, родителей.

Экстренное совещание.... А вдруг в письме содержится гневное обращение, тогда как ему сейчас нужно быть крепким и твердым! Но и, не узнав содержания, Андрей понимал, что не сможет сосредоточиться на проблеме.

– И что ты предлагаешь?
– холодно спросил он Георга.

– Только прочесть.

– Зачем ты это делаешь? Хочешь убрать меня?

– О чем ты, брат?!

– О том, что ты хочешь отсутствия моего внимания!

– Неправда!

– Ты сам сказал: мы слишком хорошо знаем друг друга!

– Ладно, тогда я разорву письмо.

И Георг демонстративно приложил пальцы к краям конверта, собираясь разорвать его на части. Андрей соскочил с кресла и резко выхватил письмо, вместе с тем выкрикнув:

– С ума сошел?!

Такой окрик привлек внимание многих. Не часто среди именитого общества руководства Долины звучали такие слова. Тем более что теперь они были обращены не к кому-нибудь, а к принцу.

– Князь! Подумайте, что вы говорите!
– не преминул высказаться Сергей Алиев, теперь Андрей кинул на Георга негодующий взгляд. Сердце самого юноши сжалось, он знал, что подставил брата, но выбора сейчас не было.

– Прости, - прошептал он едва слышно, так, что только Андрей мог расслышать эти слова, и, быстро подошел к ДэНайяле, на пути бросив Алиеву.
– Меж собой мы можем говорить и более резкие замечания.

Алиев скорчил недовольную физиономию. ДэНайяла ничего этого не заметил. Дракон, казалось, разом, постарел. Когда Георг обратился к нему, то испугал его больше, чем только что Андрея.

– Учитель, мне нужно поговорить с вами.

ДэНайяла не смотрел на него, но взгляд, обращенный в стол, выдавал его смятение, растерянность. Усилием воли он заставил себя ответить.

– Я слушаю тебя

– Возможно, и наверно, я не имею праву давать вам советы, но я должен сказать. Вы хотите совершить ошибку, большую ошибку. Ибо это малодушие.

И он поспешно отошел от преподавательского стола. Андрей, до которого дошли эти слова, устало вздохнул и, с горя раскрыл письмо. Все и так плохо, и если добавится гнев родителей, то...

"Нет слов, но мы принимаем твое решение, лишь бы только ты, сынок, был счастлив...", - это единственное, и самое главное, что он успел выхватить взглядом, прежде чем раздались слова ДэНайялы.