Венец Фемиды

Значит, не скажет, понял Алексей. Не сегодня, по крайней мере.

Неужели все так серьезно?

И нет, это точно не болезнь. Ее усмешка, полная тайного смысла, никак не вязалась с подобным предположением. А вот с адюльтером…

Очень даже!

Ночью Алексей никак не мог заснуть. Вспоминал, как Александра, когда они только легли, к нему осторожно приласкалась – будто холодную воду проверяла. Он невольно откликнулся с такой же осторожностью. Взгляды их едва пересекались, и у каждого из них в глазах стыл невысказанный вопрос.

Этот фарс следовало немедленно прекратить. Алексей пробормотал: «Что-то я устал, Саш», – и повернулся на другой бок.

Спала ли жена или хорошо притворялась, он не знал. Слушая ее ровное дыхание, он думал о прошедших годах. Прошедших в любви. Взаимной, нежной, сильной, преданной. Любви всеобъемлющей, всехуровневой – физической, душевной и духовной. Такой мощной, что Алексей был уверен: она не иссякнет никогда.

Иллюзия?

И что с ними будет теперь? Теперь, когда у Александры, судя по всему, другой мужчина? Или только начало других отношений. Она все еще любит Алексея – поначалу именно так и бывает…

Он вспомнил Майю. Прелестную рыжеволосую манипуляторшу, которая столь умело вскружила ему голову, сыграв на его рыцарских чувствах, что он повелся, увлекся, воспылал страстью. И любил при этом Александру, ни на минуту не переставал любить. Вот как бывает. Любовь к двум женщинам одновременно, пусть совсем разная, даже несопоставимая. Однако как развивалось бы его чувство к Майе, продлись их отношения? Смогло бы вытеснить его любовь к Александре?

Нет, нет, невозможно.

Но то была женщина, в которой он достаточно быстро разгадал криминальный склад ума и меркантильный дух, что его мгновенно отвратило [3] . А кто у Саши? Супермен, красивый, молодой, сумевший вскружить ей голову? Или интеллектуал, чей культурный багаж превышает на несколько порядков его, Алексея? Кто мог бы всерьез увлечь Александру с ее проницательным умом и ироничным взглядом на людей?

3

Подробно об этом читайте в книге Т. Гармаш-Роффе «Ведьма для инквизитора».

Ему стало почти физически плохо от этих мыслей. Он встал, пошел на кухню выпить воды.

Гнать их, болезненные домыслы. Он не любил, когда воображение разыгрывается, и старался не позволять ему заманить себя слишком далеко – иначе потом не будешь знать, на какой ты планете.

Когда он вернулся в спальню, Саша открыла глаза.

– Все в порядке, солнышко? – спросила ласково.

«Солнышко». Долго ли ему еще быть ее солнышком?..

* * *

Мой тюремщик ушел, ключ проскрежетал в двери. Я бросилась в нелепом порыве ее открыть.

Холод металла меня отрезвил. Повернувшись к ней спиной, я огляделась. Вообще-то, тут должна быть другая дверь, которая ведет дальше… Ну не этот же безобидный кабинет хозяин скрывает за глыбой металла! Тут наверняка целая анфилада потайных комнат… Для чего они построены? И вправду на случай войны? Что-то не верится… Скорее всего, хозяин в прошлом бандит. Я читала, что в девяностые и начале нулевых многие строили домины с укрепленными подвалами (а иной раз и с подземными ходами!), опасаясь разборок… Как их там… Криминальные группировки? ОПГ называются, кажется. Они между собой враждовали и убивали друг друга. Так странно, не слишком давно все это происходило, а поверить трудно. Будто какой-то выдуманный мир, сочиненный романистами-сценаристами. Но этот подвал явно свидетель тех времен: замок-то обычный, с ключом! В наше время был бы электронный…

О чем я? Надо думать, как отсюда выбраться! Где она, другая дверь? Или, как в кино, она открывается с помощью потайной кнопки? Я внимательно оглядела книжные полки. Все строго, аскетично: никаких безделушек, статуэток, фотографий, которые обычно стоят в любом доме на полках с книгами. Только разноцветные корешки. Потрогать их, что ли? Вдруг за одним из переплетов скрывается механизм?

Я подошла к стеллажам и принялась нажимать на все подряд книги. Ничего нигде не открывалось… Но я не отступала, обходя полки. Руслан, между прочим, сказал бы, что я молодец: сейчас мысль моя была логичной, а обычно я с логикой не слишком в ладах. У меня лучше работает интуиция.

Руслан, любимый. Бабулечка. Они волнуются. Уже двенадцатый час, ночь на дворе – а меня дома нет. И позвонить им не могу… Надо поскорее этого дядьку убедить, что я не собиралась его убивать, поскольку не считаю виноватым в смерти моих родителей. Я вообще ничего не считаю – я просто ничего толком не знаю. Только то, что рассказала мне бабушка: они разбились на машине. Сама я не помню тот период моей жизни. Совсем-совсем. Даже маму не помню. Так, смутный образ светленькой девушки в голубом летнем сарафане и венке из ромашек… Да ее ли это образ? А не с открыток, в избытке разбросанных по интернету? Фотографии ее я никогда не видела. Их нет у бабушки, она сказала: пропали при переезде. А о папе у меня не осталось даже самого смутного воспоминания. И как я могу считать кого-то виноватым в событиях, о которых мне ровным счетом ничего не известно?

Надо этому дядьке все объяснить. Он поймет – как не понять такую простую вещь? Вроде бы не тупой, судя по внешности… Не то чтоб лицо его блистало интеллектом, но недоумком он тоже не выглядел. Тяжелые черты говорили о его властном характере. Видимо, где-то занимает начальственную должность.

Я посмотрела на письменный стол. Нет ни папок, ни компьютера. Только мраморный настольный прибор с ручкой, ножом для бумаги и небольшими ножницами. Я из любопытства его приподняла: тяжеленный! Мрамор настоящий. Зачем делают такие громоздкие вещи для письменного стола, непонятно… Старинный, может? Но ручка в корпусе из красного дерева – шариковая… А, да это наверняка чей-то подарок важному дядьке! И он сослал его в подвал за ненадобностью.

Я даже улыбнулась своей догадке. У мамы Руслана много разных подарков такого рода, она складывает их в ларь, который стоит в прихожей. И часто предлагает посмотреть, не приглянется ли мне что-то. И друзьям своим предлагает, я не раз видела.

А это что? На краю стола, в небольшой коробке (тоже красное дерево, кажется) лежала стопка маленьких карточек. Я взяла одну, посмотрела: визитка! Однако на ней ничего, кроме имени-фамилии и номера телефона, не указано. И еще какой-то логотип, мне он ни о чем не говорил.

Ну, хотя бы имя-фамилия. Андрей Борисович, значит. Чачин.

Только это открытие ничему не послужит. Не поможет мне спастись.

Спастись?

По правде сказать, угрозы я не ощущала. Хотя я не из храбрых, совсем нет. Толкни меня, и я улечу, как одуванчик. Наверное, поэтому, осознавая хрупкость своего тела, я невольно опасалась тех, кто выше, крупнее. И этот дядька как раз был из породы массивных. Хуже того, он сказал, что может меня убить. Однако странным образом я воспринимала его каким-то увальнем, что ли… Флегматиком. Не добрым, нет – добродушным. Такими бывают люди, у которых давно все есть и которым уже ничего не надо ни отвоевывать, ни завоевывать…

Вот только на ощущениях далеко не уедешь. Нужно ситуацию обдумать, пока он готовит чай. Хотя я анализировать не умею. Все принимаю как данность – так люди воспринимают природу или музыку. Чувствами, а не мозгами. Но человеческие отношения никак не данность. Они многослойны, в них есть второе дно, третье… Поэтому, чтобы избежать ловушек, их надо анализировать. Так говорит Руслан.

Да только я не умею. У меня созерцательное восприятие, а не аналитическое, как у него. Мне не приходит в голову искать за словами второй смысл, за улыбкой – дурные намерения. Это, к примеру, как если в музыке вычленять лад, ритм, темп вместо того, чтобы ее слушать, – совершенно нелепое занятие, правда же? Поэтому нужно задавать себе вопросы. Кто, что, зачем, почему, каким образом, с какой целью… Это заставляет мозг работать – то есть обдумывать ситуацию. Иными словами, делать как раз то, что у меня не получается автоматически. Руслан старается меня этому научить… Он у меня вообще потрясающе умный. И талантливый. Он написал замечательный роман – красивый, поэтичный, увлекательный… Как еще сказать? Музыкальный, вот как. Слова в нем струятся, как мелодия.