Венец Прямиславы
Шрифт:
«Не только за имущество жены, но и за поклеп!» – слышалось в его умолчании, и многие это поняли. И у многих, как и у самого Ростислава, забрезжила в уме еще смутная догадка о связи всех этих несвязанных, казалось бы, событий…
– А как же Ратьша? – вставил по-прежнему насупленный боярин Судиша. – Ратьша ведь узнал его, княже! – Он кивнул на Ростислава. – Видел его лицо и мечом уязвил.
– Какой Ратьша? Воиславич? – спросил Ростислав, и боярин Судиша, не глядя ему в лицо, с неохотой кивнул.
– И он меня видел в лесу?
– Плохо разглядел, – пояснил Истома. Это был уже немолодой человек, с широким
71
волокуша – бесколесное приспособление для перевозки грузов в виде короба на полозьях
– Да где он? – Ростислав огляделся.
– Да в Белзе он остался, ранен же. Лежит, не встает. Вот слушай. Он как проснулся, как это все увидел, как бросился, себя не помня, и того беса мечом по плечу. Надвое бы раскроил, да тот черт увернулся, только немного ему плечо клинком задело. А сам на Ратьшу скакнул и ножом..
– Каким?
– Откуда я знаю, княже? Ратьша с резаной раной лежит, сам без памяти был двое суток. Еле выжил. А как опамятовался, то и сказал: дьявол тот был невысокий, лицом темный, волосом черный… Ему говорят: «Половец?» Он: «Точно, половец».
– А половец тут я один? – устало и насмешливо отозвался Ростислав.
– Ну… – Истома развел руками, желая сказать, что вообще-то половец на Руси не один, но при дворе перемышльских князей знают одного.
– Так он успел того беса ранить? – спросила Прямислава. – В плечо?
Ростислав глянул на нее и сразу стал раздеваться. Вся толпа, не исключая и князя Владимирка, затаив дыхание следила, как на истоптанную траву перед шатром падает плащ, пояс с оружием, потом верхняя рубаха.
– Гляди… маловер! – торжествующе сказал Ростислав. Держа руки еще в рукавах нижней рубахи, он повернулся к князю Владимирку и показал ему свое голое плечо: – Здесь? Или здесь? Гляди, не стесняйся, не красна девица!
В толпе кто-то хихикнул, а стоявшие поближе рассматривали Ростислава с таким напряженным вниманием, словно ничего подобного никогда не видели. На плечах, на груди и на спине у него имелось три или четыре старых шрама, давно заживших, притом многие из смотревших знали происхождение этих шрамов. Ни одного свежего не было.
– Убедился? – спросил Ростислав и стал одеваться, не дождавшись ответа.
Дружина загудела гораздо оживленнее и радостнее, чем прежде. Ничего еще не было ясно, но мысль о виновности Ростислава уже всем казалась нелепой, и даже стыдно было, что еще сегодня утром они в это верили. Одевшись, Ростислав оправил пояс, положил на него ладони и, в упор глядя на князя Владимирка, резко спросил:
– Кто тебе сказал, что это я?
– Да… – Владимирко Володаревич заморгал, не зная, что ответить. Ни он, и никто другой не могли сейчас вспомнить, откуда
взялась мысль, что убийца – Ростислав: одно сложилось с другим, нож и слова Ратьши, который видел «половца», как-то сами привели к этому выводу.– Князь Юрий? Где он, кстати?
– Да здесь, вон на том конце стоит! – Десятник Дмитр показал на край луговины.
– Пошли-ка за ним, брате любезный, – решительно предложил Ростислав. – Пусть подъезжает.
Пока бегали за Юрием Ярославичем, князь Владимирко молчал, пытаясь собраться с мыслями. В душе он уже каялся, что пошел на поводу у князя Юрия, хотя еще не знал в полной мере, как сильно ему это навредило.
Прямислава тоже молчала, холодея при мысли, что будет, когда ее бывший муж лицом к лицу встретится с нынешним. Теперь, когда дружина была на их стороне, ей следовало бы успокоиться, но она, напротив, разволновалась еще сильнее. Неужели князь Юрий может быть как-то причастен к убийству? Так плохо она о нем не думала! Изменник, распутник, но не убийца! Ей вспомнилась ночь, когда конюх князя Юрия приходил к ним в Белз, пытаясь выторговать ее у Ростислава в обмен на обещание помирить его со старшим братом… Как он собирался это сделать? Значит, у него все же были какие-то доказательства, что убийца – не Ростислав?
Эта мысль так ее поразила, что она широко раскрыла глаза. Ростислав о чем-то негромко беседовал с Владимирковыми десятниками, а она вдруг ужасно испугалась, что князь Юрий куда-нибудь исчезнет. Как раньше она боялась встречи с ним, так теперь жаждала ее всей душой – и поскорее! Может быть, он знает настоящего убийцу? Или… он сам его и подослал? Но зачем? Прямиславе казалось грехом даже в мыслях приписывать князю Юрию такое черное коварство. Ему-то что было до Белза и раздора братьев Володаревичей? Ему нужна была только она, а князь Ярослав тут ни при чем…
Но еще раньше князя Юрия к шатрам явился совсем другой гость.
– Эй, княже, давешние венгры! – заметил боярин Радослав, разглядев у реки отряд из трех-четырех десятков всадников. – Вернулись, стало быть.
– Вы их встречали? – Прямислава обернулась к нему.
– Встречали. Они же в Туров едут. Встречали, князь Владимирко их принимал, беседовали, подарки дарили… О наших делах толковали…
– В Туров? – изумилась Прямислава. – Зачем?
– А ты не знаешь? – Боярин Радослав сам удивился. – Ты что же, князя Михаила не узнала?
– Какого князя Михаила?
– Ну, воеводу…
Боярин Радослав замолчал, потому что от отряда отделились несколько всадников и поскакали им навстречу. Князь Владимирко остался на месте, кмети окружили его. Одним из всадников был тот венгерский воевода, которого называли князем Михаилом… Но ей-то он не представлялся, так откуда ей его знать?
Приблизившись шагов на десять, венгры осадили коней и дальше тронулись шагом.
– Будь здоров, князь Михаил! – первым приветствовал их князь Владимирко. – Что это ты вернулся? Или дорогу потерял? Или забыл что?
– Не потерял, а нашел! Встретил я людей, от них и узнал… – Князь поклонился, не сходя с седла, и смотрел при этом почему-то на Прямиславу. – Вот она, моя красавица! Нашел, значит, ты ее, князь Владимирко?
Прямислава ничего не понимала.
– Ой, княжна моя! – вдруг вскрикнул знакомый голос, и в рядах подтянувшегося венгерского отряда показалась Забела.