Венец скифского царя
Шрифт:
Она еще что-то кричала обидное, Толик в это время спокойно ждал. Не пытался ее остановить, не уверял, что она ему сто лет не нужна была и далее в таком духе.
Наконец Лена утомилась и замолчала.
– В общем, так… – начал Толик, – значит, когда ты ушла, Валерка еще долго изгалялся, он вообще-то парень противный, когда выпьет. Уж я-то знаю. Потом кто-то из девиц торт в холодильнике нашел, чаю заварили, под торт снова выпили и вроде как все устаканилось. А минут через сорок вдруг раздается звонок в дверь. Мужик какой-то спрашивает – такси вызывали?
Катерина как его увидела, так с лица побледнела и вышла с ним на лестницу. Что-то долго ее не было, я потихоньку
Ты, говорит, такая-сякая, мне обещала, что она у тебя будет, деньги взяла, а ничего не сделала. Так и знал, говорит, что ничего тебе поручить нельзя, пьянь хроническая.
– А она что? – недоверчиво спросила Лена.
– Ну, Катька-то, конечно, пьяная была, но тут со страху протрезвела маленько. Я, говорит, все сделала, а она ушла, что я ее, силой, что ли, держать стану? Врешь все, тот тип говорит, деньги взяла – значит, хоть в сортире ее запереть должна. И ее за горло схватил, а я тут вышел и спрашиваю, что, мол, происходит, Катя?
– А он что? – усмехнулась Лена.
– А он, как меня увидел, так сразу Катьку бросил и ушел. Катька отдышалась и тоже ушла. Я в окошко выглянул – и правда такси от подъезда отъезжает.
Прихожу в квартиру – а там дым коромыслом, Катька с Валеркой ругаются. Остальные все разошлись уже, а эти как завелись. Катька злится, что из-за Валеркиных выкрутасов такое дело не выгорело. Оказывается, мужик этот к ней подвалил недели две назад и сказал, чтобы она с тобой встретилась вроде бы случайно, набилась в подруги, а потом к себе в гости заманила. И чтобы ты непременно без машины была. А потом чтобы Катька позвонила по телефону (он номер дал), и он приедет на такси. А дальше уже не Катькина забота, она деньги получит, и все. А Валерка-урод якобы все испортил, напился и начал к тебе приставать, вот ты и ушла раньше времени.
– Да она сама-то… – вскипела Лена, – сама начала со мной драться, приревновала своего этого Валерку, да нужен он мне был как собаке телевизор!
– Вот-вот, Валерка ей тоже так сказал. Сначала вообще не поверил, пока я не подтвердил, что своими глазами того мужика видел. Тут он озверел, что она с ним раньше своими планами не поделилась. С тобой поделишься, она отвечает, – так ты потом все деньги пропьешь или на какую-нибудь ерунду потратишь!
Начали они из-за денег ругаться, а я ушел. Только мне и дела, что их слушать. Соседка говорит, они и подрались потом, она уж грозилась патруль вызвать. Вот я и думаю, может, Катерину тот мужик прирезал, очень он был на нее зол…
Лена молчала. История, рассказанная Толиком, походила на выдумку. Ну кому она, Лена, могла понадобиться? Для чего кому-то с ней знакомиться, да еще так сложно?
С другой стороны, если хоть немного допустить, что Толик не врет, то все сходится. Их с Катькой вроде бы случайная встреча в торговом центре и Катькина неуемная радость. Если бы просто так встретились, то кивнули бы друг другу да и разошлись. А тут расселись в кафе, как старые добрые подруги. И уж вовсе незачем было Катьке приглашать ее на день рождения, ну ни с какого боку Лена ей не нужна! Ничего у них общего нету, да и раньше никогда не было!
– Ничего не знаю, – сказала Лена твердо, – про Катькины дела ни малейшего понятия не имею. Ничего она мне не говорила, ни на что не намекала, мы вообще до этого десять лет не виделись. Я – вся на виду, никаких у меня тайн нету. Так что спасибо тебе, конечно, что зашел, только уж давай простимся прямо сейчас. Катьке уже ничем не поможешь, а с Валерой сам разберешься. И сюда больше не приходи. Кстати, как ты меня
нашел?– А я пропуск твой видел, там и название фирмы, и фамилия твоя была…
Лена только головой покачала.
Начальник правого полка открыл глаза и застонал.
Над ним стоял толстый бородатый скиф в шлеме, украшенном волчьей головой. Увидев, что ассириец открыл глаза, он что-то проговорил на своем варварском наречии. Ассириец разлепил разбитые, спекшиеся губы и прохрипел:
– Не понимаю!
Варвар повторил свои слова, в которых звучало звериное рычание и птичий клекот. Убедившись, что ассириец его не понимает, обернулся, что-то проклекотал, и рядом с ним появился другой варвар, молодой и худощавый.
– Кто ты? – спросил этот варвар, немного коверкая ассирийские слова.
– Я – Невнодсор, – гордо ответил ассириец, – начальник правого полка царской армии!
– Начальник полка, которого больше нет! – усмехнулся молодой скиф. – Ты храбрый воин. Ты убил в бою нашего повелителя.
– Слава Баалу! – прохрипел ассириец.
– Скоро ты сможешь лицезреть своего Баала и остальных своих богов. Наши старейшины повелели сжечь тебя на погребальном костре повелителя.
– Я не боюсь смерти, – проговорил ассириец радостно, – сгореть вместе с вражеским царем – что может быть почетнее для воина! Ты принес мне хорошую весть!
– Ты прав, ассириец. Это – хорошая смерть, такая же хорошая, как смерть в бою.
– Чем закончился бой?
– Половина вашего войска погибла, другая половина отступила, преследуемая нашими всадниками.
– Великий царь пришлет новое войско, вдвое большее. Вы будете разбиты и покорены! Ваших властителей в цепях приведут в Ниневию, в город львов! Их выставят на торговой площади, как диких зверей, на потеху черни, а потом продадут в рабство хеттским земледельцам и набатейским торговцам!
– Этого не будет. У нас нет городов и селений, которые можно разрушить. Мы – как вода, которую нельзя ухватить руками, как вода, которая везде найдет дорогу. Нельзя победить воду, нельзя победить ветер. Ваше войско будет годами блуждать по степи, оно будет преследовать нас, мучаясь от голода и жажды. Наши всадники будут отступать – и снова нападать на ассирийское войско, они будут убивать вас по одному, по двое, пока не убьют всех, до последнего человека. Наши повелители и правда придут в Ниневию, но они придут в нее как победители, как владыки. Они разрушат город крови, логово львов, а жителей его уведут в рабство.
Впрочем, ты этого не увидишь, потому что будешь сегодня на закате принесен в жертву нашим богам. Ты будешь в свите властителя, которого убил.
Молодой скиф повернулся к другому, бородатому, и зарычал, заклекотал на своем языке – должно быть, передавал тому суть разговора с ассирийцем.
Затем оба ушли.
Начальник уничтоженного полка попытался пошевелиться, но его руки и ноги были крепко связаны.