Венец творения
Шрифт:
Тип стушевался и пробормотал:
— Да, да, его жены, хотел я сказать… И моей сестры…
— Она ваша сестра? Вы совершенно непохожи! — настаивала дама в шляпе.
— Машенька, ну не стоит ставить господ в неловкое положение… — начал военный, но дама воскликнула:
— Серж, никуда мы их не отпустим! Приказываю тебе их задержать! Они крайне подозрительные типы! И явно желают похитить несчастную!
Преследователи переглянулись, Серж замялся, пытаясь успокоить Машеньку. Но та, топнув ножкой, заявила:
— Я приказываю тебе!
Один из типов ухмыльнулся и не без издевки осведомился:
— Неужели
Военный набычился, а потом резко заявил:
— Мария, оставим господ в покое! Разве не видно, что они пытаются урезонить несчастную умалишенную?
И, взяв даму за руку, поволок ее обратно к своему автомобилю. Евгения, наблюдавшая за происходящим с заднего сиденья автомобиля похитителей, предприняла попытку что-то сказать, однако силы катастрофически быстро покидали ее.
Один из типов, захлопнув дверцу, с ухмылкой произнес:
— Ну что же, милая моя, устроила ты беготню! Однако, как сама видишь, это ни к чему не привело. И поспешу тебя успокоить — пожар уже потушили, крышу, конечно, придется новую класть, однако это второстепенно.
Его дружок, садясь за руль, сказал:
— А теперь поедем обратно! Точнее, конечно, уже не в дом, а сюда, на кладбище! Потому что церемония состоится прямо сейчас! Наши братья и сестры уже начали мессу. И все дожидаются тебя! И твоего малыша!
Евгения силилась что-то сказать, а тип, усевшийся на сиденье рядом с ней, потрепал ее по щеке и заявил:
— Ведь сегодня знаменательный день! Такой нечасто бывает! Раз в пятьдесят лет! И ты вот-вот родишь! Твой ребенок нам нужен!
— А вот ты — нет! — прогоготал сидевший за рулем, заводя мотор. — Поэтому твой малыш будет жить, а тебе придется умереть! Ну ничего, больно не будет. Ну, или почти…
В этот момент раздался выстрел. Автомобиль вдруг замер. Дверь распахнулась, и дама в большой шляпе ринулась к Евгении. Около нее, с дымящимся револьвером в руке, стоял военный.
— Мы все слышали! — отчеканил он сурово. — Мы решили вернуться и помочь вам — и услышали ваши ужасные речи!
Типы переглянулись, один из них в нерешительности произнес:
— Нет, вы все не так поняли… Мы вели речь о бредовых фантазиях, которые преследуют мою дорогую жену…
— Так она же ведь вам сестра? — заявила холодно дама, кладя руку на лоб Евгении. — Видишь, Серж, эти типы явные бандиты. Они даже не знают, кем именно приходится им несчастная — сестрой или женой! А в действительности — ни той, ни другой!
— Выходим по одному из автомобиля! — приказал военный, державший типов на мушке. — Руки за голову. И не советую вам совершать резких движений — стреляю я отлично!
Типы, уже не стараясь убедить его в своей невиновности, выбрались из авто. Дама воскликнула:
— Серж, несчастную надо срочно в больницу! Похоже, что у нее родовая горячка. Только вот как перенести ее к нам в автомобиль…
Она задумалась, а потом воскликнула:
— Ну конечно же, мы не будем переносить ее в наш, а поедем на этом! А наш оставим здесь! Даже если они его и угонят, то мы будем знать, на каком авто они передвигаются!
— Гениальная идея! — воскликнул военный, а Евгения, перед глазами которой все двоилось, вдруг заметила, что типы, которых Серж держал на мушке, мерзко ухмыляются.
Они явно что-то задумали…Евгения попыталась дать сигнал даме, но та упорно ничего не понимала.
— Что вы сказали, милочка моя? Ах, вы так слабы, лучше экономьте силы. Серж, ну что, садись за баранку! Серж, почему ты тянешь! Серж!
Она обернулась — и увидела ужасную картину: военный лежал в грязи лицом вниз. А около него, подле странной формы дуба, у которого было две кроны, стояла миловидная девица, одна из служанок на Мухиной дачи, сжимавшая в руке окровавленный кривой кинжал с рукояткой, покрытой странными письменами.
Дама пронзительно закричала, бросилась к Сержу, но тут ее схватил один из типов. Евгения увидела, как миловидная служанка взмахнула кинжалом, которым она до этого пырнула Сержа, а потом перед ее глазами все вдруг сделалось черным.
В себя Евгения пришла от холода. Она с большим трудом приподняла голову и увидела, что находится то ли в подвале, то ли в пещере. И только приглядевшись, осознала, что это был кладбищенский склеп.
Конечно, она ведь уже была здесь! Тогда…
Склеп был освещен факелами, прикрепленными к каменным стенам. А сама она находилась на некоем подобии алтаря. Евгения дернулась — и поняла, что ее руки и ноги прикованы тонкими, но чрезвычайно прочными металлическими цепочками к вмонтированным в каменную глыбу железным кольцам. Женщина увидела, что была совершенно нага.
В склепе она была не одна — он, как и тогда, был заполнен фигурами, облаченными в белые балахоны с капюшонами. Лиц тех, кто собрался на эту темную мессу, видно не было.
Но она и так знала, кто эти люди. Вернее, нелюди.
Около нее возникла фигура в черном балахоне — она властно подняла руку, а потом стала скороговоркой что-то бормотать.
Женя, увы, отлично знала, кто был предводителем этих убийц! Но отдала бы все, чтобы не знать…
Это была латынь. До нее долетал смысл отдельных словосочетаний: речь шла о том, чтобы преподнести кому-то дар.
Наконец около Евгении появилась невысокая плотная дама, лицо которой она, в отличие от других, могла видеть. Она знала ее — это была акушерка Евдокия Романовна. Она несколько раз навещала Евгению и с первого же посещения произвела на нее крайне неприятное впечатление.
Тем временем собравшиеся затянули странную песнь, с каждым куплетом бормоча латинские слова все быстрее и быстрее. Акушерка приблизилась к Евгении, ее ледяная рука прикоснулась к ее огромному животу.
— Пощадите моего ребенка! — закричала Евгения, понимая, что жалости от этих людей в балахонах ожидать не приходится.
Евдокия Романовна усмехнулась и сказала:
— О, о ребенке, милочка, можете не беспокоиться. На вашем месте я бы задумалась о собственном будущем!
Затем в ее руке мелькнул шприц. Евгения попыталась помешать акушерке сделать инъекцию, но та без труда всадила иглу куда-то в бедро. По телу Евгении побежали теплые волны. Мысли окончательно смешались, она словно провалилась в черную дыру. Только время от времени до нее долетали слова сатанинской песни, а также команды акушерки.