Венецiанская утопленница

Государь прекратил ежевечерние прогулки в парке – опасаясь бомбы под ноги. Начальник караула уговаривал его посещать балкон хоть изредка. Но он не хочет вообще никуда выходить, ссылаясь на общую занятость и слабое недомогание. Статистов прогуливающихся под балконом и изображающих преданный народ, пока отпустили играть в театре французских люмпенов.

Министр иностранных дел говорит о необходимости мира с Японией. Государь плавит оконное стекло взглядом. Министр финансов монотонно читает отчёт, изредка он прерывается, чтобы прочистить горло и возобновляет чтение с неприятной государю настойчивостью.

В саду играют дети. Два мальчика. Один из них его сын. Он не знает, кто точно. Отличная работа гримёра. Государь взмахивает рукой. И тут же мысленно казнит себя за это. Скрещивает руки за спиной и отступает от окна за стену. Генерал, прибывший с театра военных событий в Корее, читает с листа бесконечные столбцы цифр. Убитые. Раненые. Пропавшие без вести. Цифры! Государь оборачивает к командующему романовское лицо.

Цифры государь не любит больше всего. Есть перечень, чего не любит государь. Он хранится у начальника секретной полиции. Цифры первые в списке.

Командующий читает во взгляде государя, что его доклад внимательно оценен императором России, проанализирован и единственно верная в текущей ситуации реакция явится в точное время.

– У вас красивый почерк? – государь указывает командующему на его место.

Генерал скромничает и разглядывает почерк адъютанта в своих бумагах. Государь заглядывает в бумагу и удовлетворённо кивает.

– Возьмите чистый лист и начинайте с абзаца. «– Дорогой кузен Вилли!» Написали?

Командующий ставит кляксу и ищет пистолет, чтобы выстрелить себе в голову. Государь протягивает ему новый лист.

– Ну что вы! Это же не поле сражения. Попробуйте ещё раз. «Дорогой мой кузен Вилли!».

Генерал пишет и боится от усердия проткнуть пером бумагу. На его боку нервно звенит сабля в ножнах. Государь диктует:

– «Дорогой кузен Вилли, помнишь, ты говорил, что Костик взял твои чертежи и не вернул…».

8

Отец Никанор помнил безошибочно дни рождения своих внуков, знал их вес, рост, цвет глаз, запах и привычки. Имена иногда путал.

Самый младший – назван в честь деда – Никанором. Это маленький дерзкий воробей с самомнением сокола. По рождению считался недоношенным и дед всё ещё считает его половинкой от нормального человека.

Батюшка забрал внука у золовки, ещё до того, как она очнулась от двухдневных родов. Вытирал ребёнка своей рубахой, пока нёс в церковь. Мальчик был синий и слабо, но методично мяукал.

Дед люльку с внуком качал – в стенку билась. Штукатурка оббивалась. На стене с той поры вмятина, которую в большой семье заделать некому. Люлька была перевешена в деревянную комнату. Шума стало больше. Младший Никанор быстро научился ногами удар тормозить.

Отец Никанор воспринял это как должное и завёл внуку кота с дурной привычкой воровать из тарелки. В августе мальчик сам ловил мух на лету и заставлял кота их есть.

Тогда дедушка купил мальчику серого волчонка. Зверёныш гонял Никанорку по комнате и кусал за лодыжки, если тот ленился перепрыгивать через табуретки. В два года человеческий детёныш научился усыплять волка взглядом.

Кормил священник внука всё это время тремя продуктами – мёдом, молоком и маком.

Весь день Никаноры вместе. Дома и на пасеке, в саду и на реке. И в городе их на любой улице встретить можно.

Прогуливается дед с внуком под руку вдвоём и тихо беседуют. Прохожим нравиться улыбаться им. Отец Никанор благословляет прохожих. Он знает достаточно о каждом, чтобы взять его душу. Насущной надобности нет. Ни раю, ни аду святой отец не служит.

Отец Никанор верный пёс клана Кога – поклявшийся вечно служить императору Японии.

Раз в месяц он выпускает белого голубя из клетки. На лапке птицы нефритовое кольцо. В кольце письмо. В письме отчёт о жизни города и его тайнах – военных, светских и мирских.

Пятьдесят один год отец Никанор отправляет сообщения в пустоту.

За все эти годы он ни разу не получил ответ. Птицы улетали, чтобы никогда не возвращаться. Наверное, они возвращались в голубятню своего первого хозяина, или их убивали царские соколы.

Священник разуверился, что существует Страна Восходящего Солнца и, что она не явилась его детским бредом.

Слава Богу, началась война.

9

Пьяные начали попадаться ещё за два квартала до трактира. Извозчик привычно лавировал лошадью между качающимися телами. Мужик в треухе ухватил лошадь под уздцы и был протащен ей три метра. Животное чуть не задохнулось от дыхания человека.

Лица местных женщин были ярче, чем самцы уток мандаринок в брачный период. Многие показывали ноги и грудь прохожим. И то, и другое было грязным, но демонстрировались они не ради куска мыла.

Барышня закрылась воротом пальто от посторонних взглядов и, всё равно в её адрес долетело несколько предложений со всеми анатомическими подробностями. Извозчик поднял откидной вверх и намекнул, что за безопасность пятак надо будет добавить.

За квартал до цели изменился дух города. Здесь он был горячий, гнилостно – сладкий. Буквально лип к телу.

Стены лачуг были покрыты зелёной слизью медленно стекающей и увлекающей за собой мёртвых насекомых.

Мостовая собирала на себя все нечистоты и манила спившихся, как постель клопов.

Песня летела из окон трактира – герои знают, что скоро умрут и наплясаться не могут.

В «Козье болото» беспрерывно кто-то входил. Выходили очень редко и то на мгновение – заорать дурным голосом, упасть лицом вниз и полежать, получить, или дать в морду, чаще и то и другое.

Барышня вошла в легендарный трактир «Козье болото». Вокруг, избегая её света, пустился в пляс гармонист, но быстро сбился, споткнулся и не посмел играть дальше.

Анастасия до сегодняшнего вечера – пьяных видела только однажды. Учитель сольфеджо – месье Жан позволил себе за обедом неразбавленный бокал вина и тихо напел первый куплет «Марсельезы» в присутствии самой мадам директрисы, вынужденной закрыться веером от смущения. Скандал был по меркам пансиона грандиозный.

Нынче же мадам директриса заклеила бы себе глаза лейкопластырем, а уши воском закапала.

Трактирщик наполнял кружку пойлом и, толкал в темноту, которой заканчивалась буфетная стойка. Куча полуголых тел копошилась на полу, сражаясь за выпивку. Победителю доставалось пара глотков, больше половины становилось лужей, из которой не брезговали пить проигравшие.