Венецианский эликсир

— Вышеупомянутый джентльмен нынче в Венеции, — по секрету добавил Дотторе, — договаривается по поводу одного эликсира для нас.

Мой любимый? Контрабандист? Производитель поддельных лекарств? Сутенер? Печатает рекламные листки для шарлатанов? Я была на грани обморока. И чем он занимался в Венеции? Логично было предположить, что он искал меня.

Но у меня не было времени размышлять над этим. Шарлатан встал со стула. Как и я, он хотел побыстрее оформить наше партнерство. Он не заметил, как я начала дрожать и задыхаться, хотя Зани все еще смотрел на меня с презрительным любопытством.

— Я буду давать тебе шиллинг с каждой проданной дюжины бутылок, — заявил Дотторе Велена тоном, не терпящим возражений.

Я была настроена поторговаться. Для этого мне следовало мобилизовать все свои силы. Я не хотела демонстрировать исцеление только от половых болезней. Я надеялась на более подобающую болезнь, например на дизентерию. Однако сначала нужно убедиться, что меня берут на работу.

— Шиллинг с каждых шести проданных бутылок, и я сама решаю, какая хворь убивает меня, — предложила я.

Теперь Зани шумно охнул от удивления.

— Шиллинг! Этой дурной девке!

— Ну, ну, — попытался успокоить его Дотторе, положив ладонь на его запястье. — Разве ты не видишь, что добрые феи щедро одарили эту даму, а плохие обошли стороной? Разве ты не видел, как обливались кровью сердца этих олухов, когда они смотрели на ее предсмертные муки? Мы заработали сегодня двенадцать гиней, и они платили не за твои ужимки. Ты подожди, мы с ней будем купаться в богатстве.

— Купаться, — твердо повторила я, пристально глядя на Зани.

— Ты еще та штучка, — рассмеялся Дотторе, внимательно глядя на меня. С ноткой угрозы в голосе он добавил: — Но ты хорошо работаешь, почти профессионально.

Его глаза сузились, и он впервые резко спросил меня:

— Тебя обучил доктор Тригг? Или этот ублюдок Веселый Натаниэль?

Я была уверена, что он ни за что мне не поверит, но все же ответила:

— Нет, я играла на сцене в Венеции. Я актриса.

— А, ну конечно. Как я сам не догадался, — презрительно усмехнулся он, хоть и не без доли шутки. — Ну, я больше не буду расспрашивать.

Я хитро подмигнула ему.

— Тогда я могу научить вас некоторым венецианским словам. Ну, или тем, которые будут очень на них похожи.

Я увидела, что мое предложение его заинтересовало. В то время как его эликсир был явной подделкой, он определенно гордился своим актерским мастерством. Любая помощь с моей стороны была бы принята с благодарностью.

— Так как нам звать тебя, подруга? — спросил он.

— Я госпожа Джаллофишиоре, — быстро придумав, ответила я.

— Госпожа Джаллофи-шлюхе? — хохотнул он, сделав ударение на «шлюхе». Подняв стакан, он провозгласил: — За госпожу Джаллофи-шлюхе, нашу венецианскую актрису. Твою кровь следует продавать в бутылках, дорогая.

Зани взвыл:

— Вся эта история — бред. Шиллинг! Джаллофи-шлюхе, что за имя такое, черт тебя дери?

— Сперва мы займемся вашим венецианским произношением, — сказала я строго.

— Где ты живешь? — спросил шарлатан.

Я игриво усмехнулась.

— С этого дня там же, где и вы, хозяин.

Зани подавился пивом.

— Да она мать родную за полтину продаст.

Я указала на сумку, стоявшую у моих ног. Я была так уверена в себе и своей игре, что распрощалась утром с хозяйкой, пояснив, что мне удалось вступить в права наследования раньше срока.

5

Выжимка многоножек

Берем живых многоножек и белый сахар, всего по три унции; когда они хорошо измочалены и перемешаны в ступке, добавляем пинту белого вина; процеживаем и выжимаем настойку.

Многоножки содержат много нюхательной соли (как все насекомые), они расщепляют и растворяют твердую флегму, смягчают, обогащают и очищают кровь, проникают в железы, нервы, волокна, наименьшие проходы, проходя сквозь препятствия, очищая и улучшая. Известны мочегонными качествами. Используются при песке и камнях в почках, водянке, желтухе, кашле, чахотке в начальной стадии, болях в суставах, ухудшении зрения.

На рекламных листках Дотторе Велены было написано, что его можно найти дома в его апартаментах «между десятым и одиннадцатым часом утра для личной беседы».

Как и большинство шарлатанов, он жил на втором этаже над таверной. В случае Велены это была таверна «Фезерз» на Винчестер-сквер. Симпатичное здание, хоть и немного обветшалое, оно походило на «Якорь» нечистотой и постоянным шумом.

Когда мы вернулись, уже начало смеркаться. Договорившись об условиях сотрудничества, я позволила себе расслабиться и подумать о неожиданной правде о моем возлюбленном. Когда я вошла в апартаменты Дотторе, мне в нос ударил затхлый запах пыли и разложения. Зани, чье настоящее имя мне так и не сообщили, был оскорблен тем, что теперь им пришлось делить очаг еще с одним человеком, да еще и с женщиной. Он тут же повернулся ко мне спиной, откинул от стены какую-то доску на петлях, швырнул на нее одеяло и завалился спать в довольно варварском окружении занавески из кожи аллигатора и маковых головок, развешанных под потолком у него над головой.

Дотторе показал мне, где находится отгороженный занавесками ночной горшок и кувшин с водой для умывания, а также нечто напоминающее большую кошачью корзину, где я могла спать. Он сообщил мне, с некоторой грустью в голосе, что раньше эта корзина служила приютом для нескольких котов, которые погибли в результате экспериментов и мумифицированные останки которых висели на ближайшей потолочной балке.

Дотторе, казалось, не обращал ни малейшего внимания на свой затрапезный домашний костюм. Он надел ночной колпак прямо на парик и вытянулся на кожаном кресле, странном предмете, у которого не хватало части сиденья, однако были две вынесенные в разные стороны опоры для ног. Очень скоро доктор заснул, мирно посапывая. Сатиновые ленты его ночного колпака колебались при каждом неспешном выдохе. Я не помню, как заснула, но, должно быть, сон быстро сморил меня, несмотря на неудобную подушку, воняющую плесенью. Моим последним воспоминанием о той ночи было внезапное пробуждение, когда я увидела силуэт огромной птицы, но этот образ был очень похож на сон.

Утром я с любопытством наблюдала за приготовлениями моих новых друзей. Зани вскочил с рассветом и выскочил в дверь, вероятно, отправившись завтракать. За ночь колпак вместе с париком съехали на бок с головы Дотторе, обнаружив обширную лысину. Раздевшись, Дотторе совершил утреннее омовение в чем мать родила. Потом он водрузил объемный парик на место. У сего украшения, как оказалось, имелось целых три косички. Потом он натянул приличный черный костюм, который я видела накануне, а поверх него надел камзол.

Одевшись, он начал вытаскивать из всевозможных ящичков и клетей различные вещи, необходимые для работы и аккуратно спрятанные на ночь. Спустя всего несколько минут унылая комната превратилась в подобие пещеры Аладдина. Дотторе сообщил, что у него все выполняется согласно высочайшим стандартам его профессии.

Всюду загадочно поблескивали различные бутылочки, одни — наполненные темным подобием смолы, другие — чистой водой с примесью, как пояснил мне доктор, сандалового дерева и кошенили. Самый большой сосуд содержал живых многоножек. Темный слой на дне бутылки состоял из бедняг, которых затоптали собратья. Возле кресла Дотторе на большой стопке потертых и потрепанных греческих и латинских книг лежал раскрытый томик «Оккультной философии» Корнелия Агриппы. Только очень внимательный зритель мог заметить, что эта стопка была склеена и оборудована внизу колесом для удобства перемещения. Утреннее солнце постепенно освещало полки с небольшими мешочками. Мне сказали, что эти мешочки прекрасно зарекомендовали себя как профилактическое средство от рахита. Их вешали на шею ребенку. В каждом мешочке содержался мельчайший неочищенный тростниковый сахар, привезенный из Вест-Индии. Ребенок часто потреблял содержимое мешочка, таким образом улучшая свой обмен веществ.