Венецианский призрак

– Вы чего… – Настя округлила глаза. – У Максима день рождения в мае, какая метель?

– Так это у Максима, а его младшего брата я 28 ноября родила.

В гостиной повисла тишина, было настолько тихо, что Настя слышала, как за окном завывает вьюга и трещат сухие поленья в камине.

– Максим никогда не говорил мне, что у него есть младший брат. – Настя буквально обалдела от такой новости.

Она в счастливом браке десять лет и только сегодня случайно узнает, что у ее мужа есть родной брат!

– Так мы договорились ничего и никому о нем не рассказывать! – Людмила Сергеевна смотрела на огонь. Настя с ужасом увидела, что ее свекровь была сильно пьяна. – Максиму было шестнадцать лет, когда мы Олега похоронили. А Олегу – четырнадцать. И с тех пор он не любит вспоминать эту историю.

Настя удивлялась все больше и больше, получается, ее любимый Макс пережил в подростковом возрасте страшную трагедию и никогда и ничего о ней не рассказывал?

Никому не рассказывал, даже ей, от которой у него нет секретов. Или все-таки есть?

– Он погиб? – Внезапно Настя охрипла, она еще не отошла от происшествия с подругой, как очередная неожиданная новость едва не лишила ее дара речи.

– Ну, можно сказать, что и так. – Людмила Сергеевна посмотрела на Настю мутными глазами. – Что-то я разболталась, пошла я спать. Где у вас комната для гостей?

– Сейчас! – Настя поняла, что, даже будучи пьяной, свекровь сообразила, что наболтала лишнего, и теперь хочет прекратить разговоры на эту тему. – Сейчас Светлана Викторовна вас проводит до спальни! – пообещала Настя и позвала домработницу, но та не откликнулась. Поэтому она сама увела пьяную свекровь на второй этаж, а затем взяла сотовый телефон и позвонила Марине.

К сожалению, ее телефон оказался отключен, тогда она набрала Антона.

– Вы где? – спросила она мужа подруги. – Что с Маринкой? Как она?

– Ее оставили в больнице, делают анализы. – Антон был очень расстроен. – Это я во всем виноват!

«Ну, началось», – с тоской подумала Настя, она больше всего не любила, когда сначала люди делали пакости, а потом начинали каяться и рвать на груди рубашку.

Конец ознакомительного фрагмента.