Венера (Богини, или Три романа герцогини Асси - 3)

– ...Ее смерть была точно священное деяние... Ибо как вода гасит огонь, так милостыня искупает грех! И ее грех искуплен всецело!..

– Проспер, - сонливо сказала она, - погаси огонь, он мешает мне. Зажги три свечи в канделябре возле меня.

Она слышала собственный голос, как в тумане, и ей казалось, что она погружается во что-то мягкое, тонкое, где чувства бодрствуют лишь наполовину, и мимо, на бархатных подошвах, торопливо проносятся грезы. Она закрыла глаза. В полудремоте ей чудилось, что она возвращается из путешествия - из черной страны, где страдают. Дикие ландшафты страданий остались позади. Камни, трещавшие под колесами ее экипажа, мучившие ее и отнимавшие у нее дыхание, исчезли. Они мягко катились по влажному берегу моря, вздымавшего широкие, плоские волны; и они вышли из экипажа, - Нино и Иолла.

Они стояли, прижавшись друг к другу, у моря, устремив свои души к кроваво-дымящейся вечерней заре. Им приходили мысли, с которых не снимало печати слово и которые были только глубоким трепетом их несказанной гордости.

Где-то вдали напрягался грубый голос:

– ...Всю славу своих предков она превзошла тем, что покорилась и страдала в смирении...

За далью моря они видели поле с длинными линиями разрушенных арок, в которых пылало вечернее зарево, - с крепкими памятниками, кипарисами с золотыми краями и множеством скачущих всадников.

Голос опять зазвучал:

– ...Могила великих людей - весь мир, - говорит один язычник. Мы же скажем со святым епископом Амвросием: пусть плачут те, кто не надеется на новую жизнь!..

Они вместе поднялись по ступеням сверкающих террас. Их венчали белые храмы и многочисленные статуи, немые, неумолимо прекрасные. Между бледными колоннами, окруженными шелестящим лавром, из глубины заглядывало вверх желто-серое море. Они едва дышали.

Где-то сзади раздавалось крикливо:

– ...Ее последний час был посвящен размышлению о заблуждениях человеческой жизни. Вечность предстала перед ее глазами, как единственный достойный человеческого сердца предмет...

Они находились на краю старого ржаво-красного сада, где прятались пылкие звери, звенели злобные флейты, а из больших ядовитых цветов брызгал кровавый сок.

– ...Лишь того, кто не оставляет после себя наследия любви, не радует его урна!
– восклицает поэт. Соединитесь вы все, христиане, любившие ее, здешние и пришельцы: помогите мне завершить ее хвалу. Пусть каждый из вас расскажет про какую-нибудь из ее добродетелей и остановится на какой-нибудь трогательной черте из ее жизни.

Умирающая очнулась. Она была одна, что-то душило ее. Она пришла в себя; это была спазма, последняя, сжавшая ее грудь. Она собрала остаток своих сил, приподняла голову, осмотрелась. Проспер стоял у двери, выпятив грудь, вытянув руки по швам, готовый еще раз приветствовать ее, если она еще раз пройдет мимо.

Напротив нее белела картина, на которой она умирала.

Она схватила канделябр с тремя свечами. Сквозь первое пламя, казалось ей, пробежала стройная женщина в коротком хитоне, с серебряным луком у бедра. Пламя умерло между пальцами герцогини. Во втором, чудилось ей, стояла, выпрямившись, другая, в падающей прямыми складками одежде, в шлеме, с дротиком. Герцогиня погасила второе пламя. Ее пальцы медленно окружили последнее. В нем, откинув голову в огонь, с волнующейся грудью лежала третья и открывала могучие члены.

И вдруг с потолка и стен быстро побежали широкие тени.

Герцогиня упала на подушки, лицом на правую сторону, открыв рот и хрипя. Дыхание у нее совершенно захватило. И вдруг в темноте она ясно увидела юношу. Он прислонился к колонне и закинул за голову скрещенные руки. Одну ногу он небрежно поставил на погасший факел. Он был наг. Он показался ей прекрасным. У него были крупные, загнутые кверху локоны, глаза его сверкали синевой, рот с короткой красной губой от смелости имел почти безумное выражение.

За дверью прогремели слова:

– Дочь Бьерна Иерсиде, взойди на небо!

Герцогиня в последний раз перевела дыхание. С влажным, холодным лбом и помутившимся взором она послала улыбку туда, в тень. И она почувствовала в тени ответную улыбку.