Венгерский набоб

Золотая молодежь, «jeunesse dor'ee» осьмнадцатого века щеголяла огромными узловатыми тростями, и в парижских салонах вошло в привычку не выговаривать буквы «р». Мода эта распространилась до самого Кобленца, [20] и когда элегантные молодые офицеры из лейб-гвардии Людовика XVIII подавали перед строем команду, солдаты ее даже не понимали из-за утрированной грассировки.

В «калькуттские» же времена приказчики перестали понимать своих покупателей, потому что весь высший свет произносил «р» так раскатисто, будто рыча от ярости.

20

Кобленц – город в Германии, на Рейне, где после 1789 года нашла приют французская роялистская эмиграция

Когда носились шляпы а-ля Минерва, модны стали идеи республиканские, имена римские и древнегреческие; шляпа же а-ля Робинзон [21] и галстук бантиком «a l'oreille de li`evre» [22] предполагали симпатии бонапартистские. Треуголку, в свой черед, сменила «chapeau `a la russe» – русская шапка. Люди оставались прежние, только костюмы, принципы свои да обращение меняли; иногда, правда, еще имена, как один наш соотечественник, который, пройдя с 1790 года по 1820-й через все фазы парижской моды и будучи отроду Вари, сначала стал «Варрусом» на римский манер, потом на французский национальный – «де Варом», в полонофильскую пору заделался «Барским», после даже – Варовым, а домой вернулся под конец «герром фон Вар».

21

Треуголка

22

«заячьи ушки» (фр.)

Но не он перед нами.

– Eh, ventrebleu! Eh, sacrebleu! [23] – С таким восклицанием (большему он не научился у Беранже) пнул приезжий дверь, отряхивая мокрый плащ. – Что за страна!.. Эй, огня! Есть тут кто-нибудь?

Заслышав странные эти звуки, явился Петер Буш со свечой в руке. Вдоволь наглядевшись прежде на вломившегося незнакомца и на слугу его, он осведомился:

– Что угодно приказать?

Но ни преувеличенная готовность в голосе, подозрительно не вязавшаяся с обычной его повадкой, ни выражение лица отнюдь не обещали, что самому-то ему угодно будет исполнить услышанное.

23

А, черт! Проклятье! (фр.)

– Mille tonnerres! [24] Что, по-другому тут не знают, что ли, только как по-мадьярски? – неправильно, с заметным иностранным акцентом спросил пришелец.

– Нет.

– Плохо. Вы корчмарь, значит?

– Корчмарь. А вы кто? Откуда? Где проживать изволите?

– Землю здесь имею, проживаю в Париже. Куда черти занесли. И дальше бы занесли, да грязь не пустила. Ну, дайте, значит, мне – comment s'appelle cela? [25] Он запнулся, подыскивая слово.

24

Гром и молния! (фр.)

25

Как это называется? (фр.)

– Что вам дать?

– Comment s'appelle cela? Ну, как это, как зовут?…

– Меня?… Петер Буш.

– Diable! [26] Не вас, а то, что мне нужно.

– А что же вам нужно?

– Ну вот, что телегу везет; четыре ноги, кнутом погонять.

– Лошадь?

– Pas donc; [27] иначе как-то называется.

– Форшпан? Подстава?

– Да-да, подставу! Подставу нужно мне, только сию же минуту.

– Никак невозможно, сударь, лошади все в поле пасутся.

26

Черт! (фр.)

27

да нет же (фр.)

– C'est triste. [28] Тогда здесь останемся. Tant mieux, [29] меня это не женирует, [30] в Египте и Марокко я в премизерабельных лачугах ночевал; это даже забавно! Воображу, будто к бедуинам попал; а это там Нил разлился, а те зверюшки, что в воде квакают, comment s'appelle cela? – лягушки, да, – это нильские аллигаторы; а вся эта непрезентабельная местность, сторона… Какой здесь departement? [31]

28

Это прискорбно (фр.)

29

Тем лучше (фр.)

30

не стесняет, не смущает (от фр. g^ener)

31

округ, область (фр.)

– Не апартамент, сударь, а простая корчма это, корчма у плотины.

– Fripon! [32] Я не про эту дамбу спрашиваю, где застрял, а про все; вся эта округа – как она зовется?

– Округа?… Комитат Саболч.

– Саболч?… Саболч. C'est, parce que [33] в сабо здесь, значит, в деревянных башмаках все ходят? Ха-ха-ха! C'est une plaisanterie, [34] удачный вышел каламбур; вы не находите?

– Не знаю; только так уж он прозывается – по имени древнего одного вождя, который мадьяр из Азии вывел.

32

Плут, бездельник (фр.)

33

Это потому, что (фр.)

34

Забавно (фр.)

– Ah, c'est beau! [35] Как мило. Добрые мадьяры еще предков своих помнят, свои департаменты по их именам называют. Как это трогательно!

– А вы-то сами какой страны, какой нации будете, дозвольте узнать?

– Я не из этих краев. Bon Dieux! [36] Жить здесь – вот фатальный жребий. По уши в грязи, с одними аистами…

Петер Буш, решив, видно, что пускай в таком разе и остается с одними аистами, поворотился и пошел к себе на кухню.

35

Ах, это прелестно! (фр.)

36

Боже милостивый! (фр.)

– Ну, ну, не уходите же с этой свечой, signore contadino! [37] – крикнул вслед ему иностранец.

– Осмелюсь доложить: благородное мое имя Буш Петер, и другого мне не надобно.

– Ах, ох, ах, monsignore Bouche, [38] вы, значит, дворянского звания; это ничего; вот Иоанн Стюарт даже королевского рода был, а тоже кончил кабатчиком. Ну, раз уж придется здесь оставаться, скажите хотя бы, вино-то у вас хорошее? А дочка как, красивая, hein? [39]

37

Господин (синьор) поселянин (ит.)

38

Господин (синьор) мой Буш (ит., фр.)

39

А, гм? (фр.)

– Вино плохое, служанка – страшна, как смертный грех.

– Страшная! Ah, c'est piquant! [40] Не огорчайтесь, тем лучше. Для джентльмена это разницы не составляет. Вчера – элегантная дама, сегодня – Золушка; одна – прекрасна, как богиня, другая – уродливей ведьмы из «Макбета»; там – духами, а здесь луком пахнет; c'est lа m^eme chose! [41] Не важно; это разнообразит жизнь.

Такой разговор явно не по вкусу пришелся Петеру Бушу.

40

Ах, это пикантно! (фр.)

41

Это безразлично! (фр.)

– Вы, сударь, спросили бы лучше, где ночевать-то будете, вот что хотел бы я знать.

– Ah c`a; [42] любопытно. Что же, у вас нет комнаты для гостей?

– Есть одна, да уже занята.

– C'est rien. [43] Поделимся. Если там мужчина, ему нужды нет женироваться передо мной; а дама… tant pis pour elle, – тем хуже для нее.

– Так, да не совсем. В комнате той – барин Янчи, вот оно что.

– Qu'est-ce que cela? [44] Какой еще, к черту, барин Янчи?

42

ах, вот как (фр.)

43

Это ничего (фр.)

44

Это кто такой? (фр.)