Венгрия для двоих

– Вот теперь вы говорите очень драматично, как настоящий венгр! – не подумав, заметила Алета.

Только услышав его смех, она спохватилась и подумала, не допустила ли грубость.

Хевиц не поехал вместе с остальными.

Князь вывел Алету и мистера Хейвуда из двора конюшен и провел по ухоженным загонам.

Алета, наконец, увидела то, о чем, столько слы­шала – нетронутую степь без границ, уходив­шую за далекий горизонт.

Безо всяких понуканий лошади помчались во весь дух.

Когда они скакали по траве, из-под копыт вспархивали разноцветные бабочки, а откуда-то сверху доносилось пение птиц.

Алете казалось, что она в раю, о котором слы­шала, но который и не чаяла обрести.

Она скакала, чуть прищурив глаза от яркого солнечного света, и видела, что князь скачет вро­вень с ней.

Казалось, что он составляет единое целое со своей лошадью.

Только проскакав милю, князь и Алета подъ­ехали поближе друг к другу.

– Это было великолепно! – воскликнула Але­та. – Это прекраснее всего, о чем я только могла мечтать!

– Я подумал о том же самом, когда впервые увидел вас, – ответил князь.

Девушка удивленно посмотрела на него.

Ей не удалось ответить, потому что в это мгно­вение их нагнал мистер Хейвуд, немного отстав­ший во время скачки. Он придержал свою лошадь и произнес:

– Могу только сказать, ваше сиятельство, что все похвалы, расточаемые вашим лошадям, полностью подтвердились.

Он сделал паузу, а потом добавил:

– У меня просто нет слов, чтобы описать их великолепие!

Про себя Алета соглашалась с каждым его словом.

– Я хотел, чтобы вы поняли это, – ответил князь. – Но позвольте мне внести ясность в этот вопрос: лошади, на которых вы едете, не продаются.

– Я подозревал это! – огорченно сказал мистер Хейвуд.

– Впрочем, у нас достаточно других лоша­дей, которые, как я уверен, понравятся вам, – утешил его князь. – Завтра вы сможете прокатиться на тех, которых заберете в Англию, если захотите.

Алета с трудом удержалась от того, чтобы признаться, что любой ценой хочет получить ло­шадь, которая сейчас под ней. Но она понима­ла, что вмешиваться в разговор нельзя, и потому промолчала.

Всадники повернули к замку.

Обратно князь повел их другой дорогой.

Вечерело, и по дороге всадники то и дело встре­чали крестьян, возвращающихся с полей. По пути домой они пели.

Алете очень понравились девичьи голоса, сме­шивавшиеся с баритонами мужчин.

Заметив, что она слушает, как зачарованная, князь сказал:

– Я знал, что вам понравится. Кстати, раз уж вы приехали в Венгрию, вы непременно долж­ны услышать нашу цыганскую музыку.

– Да, конечно, – согласилась Алета. – А это возможно?

– Для вас нет ничего невозможного, – га­лантно произнес князь. – Завтра вечером я при­глашу цыганский хор. Кстати, завтра у нас будет прием – вернее, небольшая вечеринка.

У Алеты заблестели глаза, но она взяла себя в руки:

– Вы очень добры, но ведь мы до сих пор не познакомились с вашими батюшкой и ма­тушкой.

– Моя матушка умерла, – ответил князь, – а отцу вечеринка понравится не меньше, чем мне, особенно если она будет затеяна ради кого-то осо­бенного.

Алете хотелось сказать, что князь Джозел вряд ли считает ее или мистера Хейвуда особенными людьми, но она промолчала.

Позже, когда она переоделась к обеду, мистер Хейвуд зашел в ее комнату, чтобы проводить Алету вниз.

Алета была не одна – в комнате все еще хлопотала горничная.

– Надеюсь, тебе здесь нравится, – произ­нес мистер Хейвуд.

Алета была в одном из тех платьев, что были куплены в Лондоне специально для ее дебюта.

Платье было белое, а юбка спереди была за­драпирована серебряной парчой, плотно охваты­вавшей точеную фигурку девушки.

Сзади на платье был турнюр из белых и се­ребристых лент, которые были уложены бантами. При малейшем движении платье Алеты начи­нало переливаться, как лунный свет на воде.

Выбирая платье, она знала, что оно напомнит князю о его собственных словах – о том, как он назвал ее духом.

Изображая внучку мистера Хейвуда, она не собиралась носить никаких украшений, хотя все же взяла с собой из материнских драгоценностей несколько ниток жемчуга, скромное колье и пару брошей на случай, если ей понадобятся деньги.

Сейчас она не смогла устоять и надела изящ­ное бриллиантовое колье, а вырез платья заколо­ла брошью в форме звезды.

Горничная вышла, и мистер Хейвуд одобри­тельно посмотрел на Алету.

– Думаю, вы понимаете, – негромко произ­несла Алета, – что мы вряд ли задержимся в этих спальнях, и уж конечно, не будем приглаше­ны в столовую.

Мистер Хейвуд удивленно приподнял брови. – Князь Миклош решил, что вы покупаете лошадей для себя, – объяснила Алета.

– А, теперь понимаю, – произнес мистер Хейвуд. – А я ведь еще подумал, что здесь с нами обращаются иначе, чем у барона!

Алета подумала, что барон вряд ли предложил бы ей бриллиантовый браслет, если бы знал о том, кто она на самом деле. И уж конечно, знай, он кто ее отец, он вряд ли осмелился войти в ее спальню.

Она заметила, что мистер Хейвуд задумался, и подождала, пока он не заговорил.

Управляющий улыбнулся.

– Что же, будем жить, пока живется! – весело сказал он. – Может быть, завтра вече­ром нас переселят из лучших комнат дворца в свинарник!

– Ну, не все так плохо, – рассмеялась Але­та. – Впрочем, я с удовольствием провела бы ночь рядом с той лошадью, на которой сегодня каталась!

– Я заметил, что она понравилась вам, – сказал мистер Хейвуд. – К сожалению, князь Миклош ясно дал понять, что она не продается.

– По-моему, это было слишком жестоко дразнить нас тем, чего мы никогда не сможем получить, – заметила Алета.

Мистер Хейвуд рассмеялся: – Только не говорите этого его сиятельству, не то мы быстро обнаружим себя в куда менее удобных кроватях.

Он прошелся по комнате, и Алета заметила, что он покосился на дверной замок. Ключ был на месте. Мистер Хейвуд не сказал ни слова. Алете очень хотелось сказать ему, что она бу­дет в безопасности, даже если не станет запирать дверь на ночь.

Князь говорил ей комплименты, но инстинкт подсказывал ей, что он никогда не поступит так, как поступил барон.