Венок для мертвой Офелии
Шрифт:
Ребенок насупился, попытался все-таки настоять на своем, но под суровым взглядом Ольги тут же от своих намерений отказался.
И вот мы с Ольгой вернулись в опустевший Дом культуры и направились вверх по лестнице, в Асину гримерку.
– Слушай, – сказала я ей по дороге, – откуда у тебя взялся такой специальный следовательский взгляд?
– Какой-какой? – спросила Ольга.
– Следовательский. Под которым обычно тают даже самые закоренелые преступники. Я такой видела только у Мельникова.
– А, – засмеялась Ольга. – Так куда деваться-то, Тань… Дети! Они – как твои преступные элементы.
– Понятно, – сказала я, хотя мало что поняла, если честно.
– Ничего тебе не понятно, – посмотрела на меня проницательная Ольга. – Вот будут у тебя свои дети-плети, все тогда и поймешь.
Я задумалась. От Варьки я бы не отказалась. Я бы хотела ее в дочери. А вот Ася… Странно, но быть матерью Аси мне почему-то не хотелось. Нет, она была хорошая. Милая, талантливая девочка. Но Варька была открыта. А Ася… В ней и в детстве была эта закрытость, как будто она не хотела говорить с окружающими, открываться им, и… Как будто у нее там, внутри, было какое-то темное пятно. Небольшое, но она очень не хотела, чтобы его обнаружили.
– Варьку я бы хотела, – сказала я. – А Асю… Вряд ли.
– Почему? – удивилась и слегка обеспокоилась Ольга.
– Потому что Аська похожа на девушку из Пролива Коварства, – сказала Варька.
– Чего? – удивилась я.
– Глупые. Это индейская легенда, – засмеялась Варька.
– Мне вчера уже притчу рассказывали, – сказала я. – Странные вы, девочки. Легенды любите. И всякие притчи.
– Обычное дело, хорошо, что попсу не слушаем, – иронично хмыкнула Варька. – Так рассказать?
– Не надо, – отказалась я.
Варька, твердо решив, что ей плевать на мое нежелание слушать, все-таки начала. И к слову-то, эта легенда оказалась пророческой. Впрочем, как и Аськина притча. Но разве человек понимает сразу, что иногда ему даются подсказки и предупреждения, тайные знаки, которые стоит поучиться разгадывать?
Собственно, вот она, эта легенда.
В давно минувшие времена индейцы-самиши жили возле узкого пролива, который теперь называют Проливом Коварства. Большую часть пищи для себя они находили в море, где было много раковин, крабов, моллюсков и лососей.
И вот как-то на берегу несколько девушек собирали раковины. Среди них была одна красивая девушка. И вот когда раковина выскользнула у этой девушки из руки, она пошла за ней в воду. Снова и снова раковина выскальзывала у нее из руки, и она все дальше и дальше шла за ней в воду, пока не вошла по пояс.
И тут она почувствовала, что кто-то держит ее за руку своей рукой. Девушка вскрикнула от страха, но голос из воды нежно сказал ей:
– Не бойся. Я не причиню тебе вреда. Я только хочу полюбоваться твоей красотой.
А потом говоривший отпустил ее руку, и она пошла домой. И потом опять и опять с ней случалось то же. Ее тянуло к морю, а когда она заходила в воду, невидимая рука брала ее за руку и голос из воды говорил ей нежные слова. Голос рассказал ей о прекрасном мире на дне моря, о красивых растениях и разноцветных рыбах, которых никогда не увидишь с земли. И с каждым разом рука
все дольше держала ее руку и все дольше звучал нежный голос.А однажды из воды показался юноша. Он отправился вместе с ней к ее отцу и попросил разрешения жениться на ней.
– О нет, – сказал отец, – дочь моя не может жить в море.
Юноша рассказал отцу, как прекрасен мир на дне моря, но отец не согласился на брак.
– Вы пожалеете об этом, – сказал юноша. – Если дочь ваша не может стать моею женой, я сделаю так, чтобы народ ваш не смог добывать пищу из моря. И вы будете голодать.
Но отец все же не разрешил дочери выйти замуж за юношу.
А вскоре начали исчезать раковины. И стало меньше лососей. А реки, что текли в соленое море, стали пересыхать. И люди больше не могли ловить пресноводную рыбу. А вскоре пересохли ручьи, и у людей не осталось воды для питья.
И тогда девушка пошла к берегу и вошла в воду. И здесь она стала звать юношу.
– Дай моему народу пищи, – попросила она. – И дай ему воды для питья.
– Нет, пока отец твой не разрешит тебе выйти за меня замуж, – ответил ей морской юноша, – пока ты не станешь моей женой, в водах не будет вдоволь пищи.
И чтобы спасти народ, умиравший от голода и от жажды, отец ее уступил. И только одного просил он у юноши моря:
– разреши моей дочери приходить к нам раз в год. Чтоб мы видели, счастлива ли она в браке с тобой.
Юноша охотно согласился на это, и девушка пошла вслед за ним в воды пролива. А люди на берегу следили за ней, пока она не скрылась в водах пролива. Последними они видели ее длинные волосы, плававшие на поверхности вод.
И вскоре вода возвратилась в реки. И раковины и лососи стали возвращаться в море. И народ самиш снова стал сытым. Верный своему обещанию, юноша моря разрешал своей жене раз в год приходить к своему народу. Четыре раза она приходила к ним, четыре года. И каждый раз перед ее приходом у них становилось рыбы больше, чем бывало когда-нибудь.
И каждый раз люди замечали в ней перемены. В первый раз увидели они, что ракушки начинают расти у нее на руках, а потом – на плечах. А в последний раз увидели они ракушки на ее прекрасном лице и заметили, что она недовольна тем, что ей пришлось выйти из моря. И холодным ветром веяло от нее, когда она шла между ними.
И люди посовещались между собой и сказали ей осторожно:
– Мы возвращаем твоему мужу его обещание. Если тебе не хочется выходить из моря, то не нужно навещать нас каждый год. Не приходи, пока не захочешь сама.
И женщина больше не выходила из вод. Но она всегда охраняла свой народ. И всегда было много пищи в море и много чистой воды в ручьях и реках. И народ понимал, что это она заботится о нем. А когда волны прилива и отлива проходят через Пролив Коварства, люди видят, как ее длинные волосы полощутся на воде. И они знают, что это дева моря следит за ними.
Ах, знать бы нам, что скоро и тихое Лопатниково можно будет назвать Селением Коварства…
Поднимались мы с некоторым трудом, поскольку для располневшей Ольги это было тяжеловато. Она останавливалась в каждом пролете, чтобы отдышаться, а мне приходилось ее ждать.