Вензель императора

– Разве вы не знаете, что государь вернулся из Крыма больным? – начал Гаврила. – Все только об этом и говорят! Императору, видимо, совсем плохо. В церквах третий день служат заздравные молебны. Каждое утро перед дворцом собирается толпа в ожидании известий о самочувствии государя.

– Мы попросим отца освободить нас из-под домашнего ареста и завтра пойдем к дворцу вместе с тобой! – решительно заявил Петя.

К радости мальчиков, Андрей Петрович более не настаивал на наказании, и на следующий день Петя, Павлик и Гаврила отправились к дому Папкова. Улица и площадь перед дворцом были заполнены народом. Но нашим героям все-таки удалось протиснуться поближе к воротам.

Вскоре из дворца вышел Дибич.

– Государь благодарит за беспокойство о нем, но убедительно просит вас разойтись по своим домам! – обратился он к толпе.

Послышались крики:

– Как чувствует себя его величество?

– Когда он выздоровеет?

– Что говорят врачи?

– Государь жалуется на головную боль и жар, – отвечал Дибич. – Облегчения от лекарств пока нет. Однако его величество продолжает заниматься делами. Прошу вас не задерживаться и разойтись!

Толпа, немного пошумев, постепенно рас таяла.

* * *

Прошло еще несколько дней. Одиннадцатого ноября глубокой ночью в дверь Никольских громко постучали. Разбуженные шумом мальчики поспешили в прихожую. Андрей Петрович, стоя у входной двери в наспех накинутом домашнем халате, негромко разговаривал с двумя офицерами. В одном ребята узнали полковника Николаева, а в другом – барона Фредерикса. На обоих им указал вчера днем Гаврила, когда они возвращались из дворца.

– Андрюша, что случилось? – с просила жена, когда ночные гости ушли.

Лицо полковника было как никогда серьезным.

– Сегодня ночью от генерала Рота прибыл с секретным донесением Шервуд, – с казал он. – Переговорив с ним, государь дал Николаеву и Фредериксу секретные поручения и приказал выехать из Таганрога. Еще ранее он отправил полковника Чернышева в Тульчин арестовать заговорщиков во главе с Пестелем 13 . Все намного серьезнее, чем мы предполагали, – голос Никольского дрожал от волнения. – Заговорщики вот-вот начнут действовать. Их цель – убийство императора и истребление всех членов царской семьи!

13

Павел Иванович Пестель (1793–1826) – руководитель Южного общества декабристов.

– Какой ужас! – всплеснула руками Никольская.

– Эти безумцы хотят разрушить империю, чтобы на ее обломках построить республику! Не сомневаюсь, что в случае успеха они всю страну зальют кровью, как это было во Франции! – Андрей Петрович в ярости сжал единственный кулак.

– Бог милостив, Андрюша! Будем надеяться, что Николаев и Фредерикс успеют арестовать мерзавцев, – пыталась успокоить мужа Марья Алексеевна.

– Я немедленно отправляюсь во дворец. Государь велел мне исполнять обязанности коменданта, пока Фредерикс отсутствует. Кто бы мог подумать, что все так серьезно! Кто бы мог подумать! – кричал Никольский.

Тут взгляд его упал на сыновей, стоявших в полумраке около двери и дрожавших не столько от холода, сколько от всего услышанного.

– А вы что здесь делаете? – строго произнес Андрей Петрович. – Вы все слышали? – он испытующе посмотрел на мальчиков. – В таком случае я требую, чтобы ни одна живая душа не узнала о том, что здесь сейчас обсуждалось! Это – государственная тайна! – в голосе отца звучал металл.

– Так точно! – пролепетали мальчики.

Они бегом побежали обратно в спальню, забрались в свои постели, но уснуть уже не смогли. Остаток ночи Петя и Павлик проговорили, гадая, успеют ли Николаев и Фредерикс предотвратить переворот, получится ли у Чернышева арестовать Пестеля и его единомышленников до того, как те предпримут какие-либо действия, или, не дай Бог, мерзавцам удастся ускользнуть…

* * *

Беда, как известно, не приходит одна. На следующее утро таганрожцы узнали о том, что государю сделалось хуже.

– Это новость о заговорщиках так расстроила его величество! – восклицали Петя и Павлик, кусая губы от досады. Мальчики были готовы на все, чтобы защитить любимого государя, но что они могли сделать?

Между тем Гаврила ходил какой-то таинственный и загадочно посматривал на ребят.

Причина такого поведения выяснилась только вечером, когда, застав Гаврилу одного в конюшне, сгорающие от любопытства мальчишки буквально прижали кучера к стене:

– Давай, Гаврила, выкладывай! Что ты узнал нового?

– Вот не знаю, говорить вам или нет, вы же меня считаете выдумщиком…

– Не юли, Гаврила! Мы приказываем тебе рассказывать! – строго сказал Петр.

– Ночью во дворец прискакал какой-то офицер, после чего в окнах на половине государя зажегся свет, а через час этот самый офицер снова уехал. После этого город покинули и Николаев с Фредериксом. Никто не знает, куда они так спешно направились посреди ночи.

– Дальше!

– Сегодня сообщили, что государю вновь стало хуже, однако Штофреген, один из царских докторов, уверял императрицу, будто болезнь можно считать пресеченной. Он даже позволил сообщить эту радостную новость в Петербург императрице-матери. Затем с самого утра государь позвал ее величество государыню Елизавету Алексеевну к себе, и они проговорили несколько часов, вплоть до обеда. Если бы императору действительно было хуже – неужели у него хватило бы сил на столь долгую беседу? А на днях по приказанию императрицы был зачем-то куплен на рынке старый поношенный плащ…

– И это все? – разочарованно протянул Петя. – Мы думали, ты действительно узнал чтото важное. А ты нам какую-то ерунду рассказываешь! Плащ какой-то…

– Ерунда не ерунда, да только что-то здесь не так, господа, я это нутром чую!

* * *

Прошло три дня. Новости из дворца не радовали: лихорадка у царя вновь сделалась постоянной. Четырнадцатого числа в доме Папкова поднялась большая тревога: государь встал побриться и упал в обморок.

– Ничего не могу узнать о здоровье царя, кроме того, что официально объявляют на площади, – сетовал Гаврила. – Завтра отец Алексий пойдет причащать и соборовать государя, его позвали во дворец.

У мальчиков перехватило дыхание.

– И ты что, думаешь, что государь умрет?! – гневно воскликнул Петя.

– Я не доктор, чтобы ставить диагнозы, – пожал плечами кучер.

– Вот и помни об этом, – Петя резко повернулся и выбежал из дома.

Его душили слезы, но он не хотел, чтобы их видели даже его лучшие друзья.

* * *

На следующее утро ребята сидели на лавочке в саду и невесело обсуждали последние новости. Вдруг раздался истошный, леденящий душу вой и громкие выстрелы.

– Где это стреляют? – испуганно прошептал Петя.

– Кажется, во дворце…

Мальчики стремглав бросились к дому Папкова. Но на улице столкнулись с Гаврилой.

– Быстро в дом, – скомандовал он. – Там нечего смотреть.

– Что это было, Гаврила? – с просили ребята, когда тот отдышался после быстрого бега.

– Что сегодня творилось во дворце! – проговорил кучер, запирая ворота. – К двери, ведущей в ледник, сбежались несколько десятков бродячих собак и принялись истошно выть. Так воют только шакалы, учуяв трупный запах. Что уж такое привлекло их около дворцового подвала, ума не приложу! Волконский приказал охране перестрелять их. Нехорошее это предзнаменование, ох нехорошее!