Вера для Сокола

Алексей, отворачивается к окну, за которым его что-то привлекло.

— Нет, всё нормально, — говорит ровно. — Завтракай, потом скажешь, куда тебя отвезти.

Вот так — быстро…

Ну а что? Ночь закончилась — миссия спасителя выполнена.

Над озвученным вопросом я уже думала, поэтому ответ пришёл быстро.

— В больницу. Надо забрать Вику.

— Не факт, что выпишут.

— Хотя бы навещу её, ключи захвачу от квартиры. Она ведь, наверное, уже проснулась.

— Вероятно, утренний обход, все дела.

Боже… о чём мы говорим… и как всё странно.

В принципе, я и сама могу добраться до больницы, только чувства противоречивые. С одной стороны, не хочу напрягать Алексея, с другой — так быстро говорить «пока» тоже не хочу. Хотя что мне даст лишних полчаса в дороге?

Бутерброд куда-то делся — оказывается, я так быстро его съедаю, что даже не понимаю этого.

— Может, что-то приготовить надо? На завтрак? Я могу… — выскакивает внезапно.

Смешок Алексея тихий, но различимый.

— Первое, второе, компот…

— Серьёзно?

— Нет, — бросает весёлый взгляд через плечо. — В этом холодильнике пусто. Если ты голодна, можем куда-то заехать позавтракать.

— Я? Я нет… нет… я не голодна, — отрицательно мотаю головой и заикаюсь, внезапно пугаясь не пойми чего.

А внутри опять этот дурацкий голос, вот он твой шанс — перевести дурацкое знакомство в другую плоскость.

Но… если бы я была ему интересна, он бы, наверное, уже как-то это проявил? Номер хотя бы попросил… Например? Да ведь?

Глоток кофе с каким-то титаническим усилием скользит по горлу.

Это что же значит? Что это за мысли? Чёрт… надо выспаться, проветрить голову и не думать… не думать о глупостях. Бр-р-р…

— Что такое? — мягкий баритон ласкает уши.

Оказывается, я тут головой раскачалась.

— Ничего… так… шея затекла.

«Шея затекла? Серьёзно? Феноменально, Вера!»

Прекрасно, решит, что я странная. А мне ли не всё ли равно, что он решит?

А почему он сказал: «в этом холодильнике»? Не в моём, а в этом?

Мысли скачут, словно розовые пони — одна с другой на третью.

Прежде чем я спрашиваю очередной бред, Алексей уходит, и я ещё больше чувствую себя ни к селу, ни к городу в этой квартире.

Какой уж тут интерес? Пытается быстрее сбагрить меня с рук. Пригрел на ночку и всё — это просто вежливость и ничего не значит.

Через минут пятнадцать мы в машине. У Алексея постоянно трезвонит телефон, но он то и дело сбрасывает, и я не понимаю: ему просто не хочется говорить или не хочется говорить при мне?

Не была я в этом районе, но дорогу запоминаю. Зачем спрашивается?

Ответа нет.

Когда мы подъезжаем к больнице, я бормочу «спасибо» и открываю дверцу.

Успеваю встать на ноги, когда Лёша окликает меня.

— Вер… Слушай, тебе точно помощь больше не нужна?

Поворачиваюсь и жму плечами.

— Какая?

— Любая.

Формулировка сбивает с толку.

— Может, тебе деньги нужны? На обед или проезд? Насчёт подруги твоей я договорился, можешь не беспокоиться, а в остальном….

— У меня есть деньги, — перебиваю. — Спасибо. Всё нормально.

— Точно?

— Точно.

Он поднимает руку ладонью вверх и быстро отъезжает. А я стою и моргаю. Кажется, первый раз за утро жизнь перестаёт напоминать игровую симуляцию, мир обретает краски и звуки.

И на душе как-то тоскливо. И картинки эти непрошенные — обнажённого по пояс тела с уродским длинным шрамом. Который должен бы сигнализировать мне об опасности, но чувства притупляются, остаётся лишь интерес.

Разворачиваюсь на каблуках и топаю по ночным лужам до входа на территорию больницы. Потом до нужного корпуса и, наконец, этажа.

Вчерашняя одежда неприятно льнёт к телу. Хотелось бы сменить туфли на кроссовки, а блузку с курткой на толстовку — так точно станет привычнее.

У Вики одиночная палата. Алексей устроил её, прямо скажем, по-королевски. Вот только моя подружка на узкой кровати совсем не выглядит особой голубых кровей. Бледная, измученная, но хотя бы в сознании.

— Вика… Как ты?

— Вер… — стонет та.

Подхожу к кровати, неловко дотрагиваюсь до протянутой руки.

— Вер… да хреново как-то.

Кусаю губы. Мне надо ей признаться, что это я виновата в её состоянии. Только как? Стыдно же!

Но я всегда была за честность.

— Вика, ты меня прости, я просто не подумала.

— За что? О чём? За то что поймала крепкого мужика, который помог дотащить меня до больнички? Так я не возражаю даже.

Эти шуточки у меня улыбки не вызывают.

— Да нет же, — перебиваю. — Это из-за меня тебя так… Ты же не только свой бокал выпила, но и мой. Я же его к тебе переставила.

— Новость века, — вместо ожидаемых мной обвинений отмахивается. — Я бы и три, и четыре выпила, и ничего бы не было. Тут вообще не в тебе дело.

— А в чём? — Меня вдруг осеняет. — Подсыпали что-то? В вине что-то было?

— Фильмов пересмотрела? — Вика что у виска пальцем не крутит. — Вадим такой хренью не занимается. Зачем ему? Девчонки сами на него и его ребят вешаются, — по её лицу скользит короткая улыбка. — Сама же оценила, какие у него парни в компании, а?

— Вика, мне не до смеха, честно. Тогда не понимаю, что с тобой было?

Игнорирую её намёки. Да и в общем-то подружке не обязательно знать, где и с кем я ночевала.

— Да таблетки я принимаю неделю от… ай, не важно от чего, короче. Не совместимы они с алкоголем. Хотя я и три дня назад пила, всё норм было, но… может, накопительный эффект. В общем, ни причём ты, не загоняйся. Сама я дура.

Мы какое-то время болтаем, потом Вика просит дать ей сумочку и вынимает ключи от квартиры, чтобы я смогла забрать свои вещи. Сама она планирует остаться до вечера, потому что ещё чувствует слабость.

— А может, и до утра. Маман всё равно в отъезде, да её бы это и не особо взволновало бы, — с какой-то даже грустью добавляет она.