Вера и пламя

Канонисса возвышалась на своем танке, идущем во главе карающего легиона, плащ святой Аспиры развевался на ветру. Сжимая в руке книгу, она направила доминионок вперед разбираться с отступниками-кавалеристами, все еще способными бросить вызов ее шествию. Некоторые солдаты Шерринга бросили на землю оружие и взмолились о пощаде, когда увидели идущих Сороритас. Мужчины вдвое старше Мирии хныкали как дети, когда на них падал ее взгляд, — теперь они понимали, что совершили. Кое-кто замечал плащ Галатеи и узнавал его: священная реликвия, которой коснулся дух их Господа вечного. Канонисса являлась воплощением Императора, быстрой и ужасной в своем правосудии.

Мирия могла прочесть по их лицам вопросы, что они задавали сами себе: «Как мы могли бросить вызов церкви? Что с нами будет? Дадут ли нам прощение?» Отрывистые выстрелы болт-пистолетов отвечали за нее. Тех, кто был в Шерринговом пышном парчовом наряде с медными пуговицами, расстреливали за неверность.

— От молнии и бури, Император наш, избавь нас, — произносила Галатея строки боевой молитвы, которую знала наизусть. — От чумы, обмана, искушения и войны, Император наш, избавь нас.

Вдохнув запах кордита и горелого дерева, сестра Мирия обернулась и пробежалась взглядом по пехоте Сороритас, окружившей медленно тащившийся танк. Идущая пешком Рейко заметила ее взгляд и хмуро кивнула. Возле старшей сестры-ветерана шли Изабель и Порция, за ними — раненый знаменосец. Мирия поняла, что среди этих красных одеяний не видит госпитальера Верити, отчего машинально сотворила знамение аквилы.

— Терра защищает праведных, — прошептала она, глядя, как гусеницы «Испепелителя» раскатывают под собой убитых.

— Торрис! — резкий голос Игниса пронесся по мраморным коридорам и заставил псайкера остановиться. Ваун развернулся на каблуках, сжимая в руке инфопланшет.

— Успокойся, парень, остынь немного. Что за паника?

Рыжеволосый юноша хватал ртом воздух.

— Барон рвет и мечет. — Он указал большим пальцем в сторону дверей залы. — Он послал меня за тобой.

Ваун постучал по губам указательным пальцем.

— Сдается мне, что мы тут загостились.

Он огляделся. В пределах слышимости не было ни одного охранника, так как обезумевший Шерринг приказал всем имеющимся в его распоряжении людям защищать врата особняка.

— Где эти проклятые монашки?

— Западные врата пали, по воксу оттуда слышны лишь завывание ветра да плач. И огонь распространяется.

— Выходит, это не просто карательный рейд, — ответил преступник. — Сестринство собирается выжечь все дотла. Наш уважаемый приятель Хольт, похоже, не станет исключением.

Пальцы Игниса скользнули по рубашке и затеребили воротник.

— Я не собираюсь сидеть тут и дожидаться их.

Ваун пожал плечами:

— А кто собирается? Не волнуйся, нас к тому времени здесь не будет. Как «личный советник» барона я вправе воспользоваться его заправленным скоростным нефом, что стоит на посадочной площадке крыши. Едва лишь мы увидим, что танки едут по аллее, сразу взмоем в небеса и отправимся в цитадель.

Глаза юноши широко раскрылись от удивления:

— Цитадель? Ты нашел ее?

Псайкер отмахнулся инфопланшетом.

— Не я, парень, Шерринг. Все его условия нашего сотрудничества я выполнил. Это — награда за мою любезность.

— Но как? Ведь старый ублюдок Ла-Хайн скрывал эт…

— Неважно как, Иг. Главное, что теперь мы знаем, где она. Грязные маленькие тайны нашего благородного диакона наши и ждут, когда ими завладеют. Шерринг занимался этим, пока нас не было на планете. Конечно, он — скользкий ничтожный червь, но у него есть связи на Неве. Наверняка ему стоило больших усилий добыть это, — он взвесил планшет в своей руке.

Казалось невероятным, что такая маленькая вещица может быть столь важной, но так или иначе внутри примитивных биоячеек памяти устройства содержались ряды цифр, которые были для Торриса Вауна слаще любой награды.

— Шерринг не позволит нам просто взять и уйти, — нахмурился Игнис. — Он рассчитывает, что мы поможем ему одержать победу в битве.

— Досадно, но факт. — Ваун спрятал планшет. — Это лишний раз показывает, какой он дурак. Из-за своего тщеславия Шерринг не видит дальше собственного носа. Поэтому, как только он потеряет бдительность, мы под шум и гам, который и мертвого на ноги подымет, тихонько ускользнем, получив все, чего хотели.

На лице Игниса засияла ухмылка.

— Ты стравил его с Ла-Хайном, как псов. Весь сыр-бор, предательство Метиса и прочее — чтобы пустить дым в глаза и тихонько улизнуть?

— На лету схватываешь, молодец. Лучший способ заставить человека работать — сделать так, чтобы он думал, что эта работа — его идея. — Ваун хлопнул его по плечу. — Слабые места: сперва их находишь, затем по ним бьешь.

Звук отдаленного орудийного залпа прогремел сквозь стены и достиг их ушей; хрустальные люстры над головами задребезжали от сильной вибрации.

— Эта небольшая бойня хорошо скроет наши следы. К тому времени, когда исповедники и кардиналы развеют пепел Метиса, мы уже будем королями Нуль-цитадели. А затем, Иг, мы вырежем свои имена на теле галактики.

— Ты думаешь… Нам правда под силу уничтожить планету?

Псайкер улыбнулся.

— Знаешь, мне всегда было интересно, каково ощутить подобный триумф. Я уже настолько заинтригован, что отступать поздно. — Ваун махнул рукой на коридор. — Иди займи барона. Когда надо будет уходить, ты узнаешь.

Ваун уже отошел на два шага, когда его догнал вопрос юноши:

— А с остальными что? Они еще там, в самом пекле. Я про Эбба и Суки.

— Я понял, о ком ты говоришь, — сказал Ваун, не оборачиваясь. — Всегда нужно чем-то жертвовать, Игнис. Ты это знаешь.

— Но мы уже потеряли Ринка. Если эти двое нам…

— В цитадели нас ждет уйма новых рекрутов, — быстро ответил он, — и их будет более чем достаточно. — Ваун сурово взглянул на Игниса через плечо. — Делай, что говорю. Я не могу позволить себе игры в любимчиков, когда ставки столь высоки.