Вера и рыцарь ее сердца. Книга третья. Играть с судьбою в поддавки

А тут, неожиданно Вере предложили по комсомольской путевке навестить Португалию, страну, которая манила ещё со школьной скамьи.

– Роза, – оправдывалась Вера перед подругой за свою трусость, – меня не надо пускать в Португалию, я слишком политизирована. Дай мне волю, так я все народы приведу к тотальному коммунизму. Об этом ведь мечтал товарищ Ленин? … Но я очень хочу, хоть одним глазком, увидеть заоблачные горы и океан.

Помог расстаться с мечтой детства Женя. Он сказал одну банальную фразу: – Какая Португалия, когда в карманах пусто.

Вера добровольно отказалась от путевки, потом позвонила маме, чтобы та ее утешила, как могут утешать только мамы.

– Доченька, – прервала разговор мама, – почему же ты не посоветовалась с нами. Когда будет у тебя ещё такой шанс побывать за границей, увидеть мир, Португалию, в конце концов? Мы бы, конечно, помогли тебе с расходами. Вера, я тебя не узнаю, ты так легко сдаешься …

Тогда Вера постаралась быстро забыть о путевке, и ей показалась, что она начала стареть, в душе появилась лень и жуткий страх, что-то менять в жизни. Быть, как все, стало ее девизом жизни!

На место Веры нашлись желающие увидеть мир океана и горы Португалии, а Вера никогда не узнает, почему судьба именно ей предложила эту путёвку в Португалию.

– Иго-го балля!» – сказала годовалая Катя своему папе перед сном. Это был ее первый детский рассказ про лошадку, которая не могла вылезти из ямы.

В тот день, Вера с Катей ехали в автобусе и увидели из окна, как в степи белая лошадь отчаянно барахталась в яме с жидкой оранжевой грязью. Шофер остановил автобус, и мужчины, все как один, выскочили из автобуса, чтобы вызволить несчастное животное из ямы с жидкой глиной. Лошадь из ямы вытащили, но подняться на ноги она не смогла. Автобус поехал дальше, и пассажиры молчали, понимая, что, если спасенная ими белая кобыла так и не поднимется с земли, то ее пристрелит хозяин …

Глава 3

– Верочка, ну, не смотри ты на меня так сердито. Я не приставучая, а очень забывчивая. Сама себя ругаю, как я могла забыть расспросить Антона о самом главном?

На дворе стоял трескучий мороз, но в доме Веры было тепло и уютно. Радостные лучи восходящего солнца преломлялись в зимних узорах на окне и радужными бликами гуляли по кухне. Запах пригорелой каши щекотал в носу, и, хотя манная каша на тарелках имела аппетитный шоколадный цвет, но на вкус она горчила.

Все это утро Мила Попова надоедала Вере, упрашивая ее пойти против правил, но та упорствовала и ни на какие уступки не шла, пока окончательно не потеряла терпение.

– Мила, – взмолилась Вера, – не порть мне с утра настроение, оставь бедного Чехова в покое, ешь поскорее кашу, пока она ещё тёплая. От твоего кислого вида Катенька может поперхнуться.

– Катюша скорее поперхнется от желтеньких комочков в каше, а мое желание судьбоносное и вполне обосновано. Тебе будет хорошо, если по твоей милости я никогда не выйду замуж? … Ох, и строгая у тебя мама, Катенька. Вот, вырастешь большая – пребольшая, то сама будешь кашу варить, вкусную – превкусную.

Катя любила, когда о ней говорили взрослые, она разулыбалась перемазанными кашей губами и увлеченно завозила ложкой по тарелке, раздавливая противные комочки, чем очень досаждала Вере.

– Катька, ешь кашу без фокусов! – ворчливо проговорила Вера и добавила для острастки, – Будешь за столом баловаться, буду кормить, как тётя Лариса своего сынишку!

Угроза подействовала мгновенно. Катя послушно доела остаток каши и побежала играть в зал.

– Вера, ты знаешь волшебные слова? Кто такая «тетя Лариса», которая так положительно влияет на ребенка.

Вера приостановилась с суетой на кухне и с удовольствием перевела разговор на воспоминания о Ларисе, своей школьной подруге, которая приезжала в Зеренду погостить прошлым летом.

С ее приездом каждое утро начиналось с кухонной баталии, отзвуки которой были достоянием всего двора. Каждое божье утро Ларисин четырехлетний сын Алеша объявлял голодовку. Как можно было не есть такую аппетитную кашу, сваренную по особому рецепту Ларисиной бабушки, Вере было непонятно, но мальчонка привередничал, и есть кашу с оранжевым оттенком отказывался. Он каждый раз перед ложкой с кашей закрывал рот руками, в его выпученных глазах отражался страх, словно, в каше ползали тараканы, но его мама профессионально заговаривала ему зубы, так что каша, так или иначе, проскальзывала в рот мальчика.

Послушать утренние речитативы Ларисы, доносившиеся из Вериной кухни, приходили люди, как в театр одного актера.

– Денис, не играй с огнем, Открой рот и спрячь руки за спину, … а то свяжу. Нет, так не пойдет, открой свой рот широко! Ещё шире. Достаточно. Так … ну, вот, и хорошо. Теперь без фокусов жуем кашу, она вкусная! … Жуй кашу, как следует. Давиться кашей не надо, надо двигать челюстями. … Так, гулять не пойдёшь! … Ведь можешь, если хочешь. Теперь глотай. Проглотил? Хорошо. Возможно, у тебя ещё будет время погулять с Катюшей во дворе. … Опять откроем широко рот. … Жуем … жуем с аппетитом! Так, что ты скривился? … Если вырвешь, получишь добавки! … Вот, и хорошо. Запомни, мама печется о тебе, эта очень вкусная и полезная каша, она с морковочкой.

Как можно жевать Ларисину кашу, Вера не знала, потому что каша её подруги елась сама собой. Еду, которую готовила Вера, вкусной назвать было трудно, но она тоже была полезной и в большинстве случаев съедобной.

От этих летних воспоминаний, настроение Веры заметно улучшилось, и этой переменой тут же воспользовалась Мила в своих интересах.

– Верочка, ну, что тебе стоит погадать мне блюдце? … Ну, и что, что утро? Я уверяю тебя, что в этом нет ничего предосудительного. Где это написано, что нельзя вызывать духов утром? Духи всю ночь с нами болтали, то почему бы им не продолжить общение после завтрака?

Вера молчала, не обращая внимания на подругу. Она убирала со стола, мурлыкая себе под нос песню: «Утро красит, нежным светом стены древнего Кремля, …»

– Кстати, о древности, – перебила ее Мила, – Помнишь у Пушкина: «Раз в крещенский вечерок девушки гадали …», если есть крещенский вечерок, то почему бы не согласиться, что есть и крещенское утро, и крещенский денек. Послушай, как это красиво звучит. «Раз, в крещенье, рано утром, девушки гадали». … Нет-нет, я не коверкаю Пушкина, боже упаси, я его поэтически приспосабливаю под сложившуюся ситуацию. … Духам самим очень хочется с нами говорить, ведь они знают то, что не знаем мы. … Неужели, ты не понимаешь, как это важно для меня!? А еще подругой называешься! … Но я не обижаюсь, а прошу помоги. Пусть духи только скажут мне, знакома ли я с моим будущим мужем или еще нет. Я бы не забыла это спросить, если бы не Роза. Она рассмеялась не ко время, а дух Чехова обиделся и замолчал. … Как все складно получается, Женя ушел в кочегарку, а Катя может поиграть у Людмилы. Верочка, ну, пожалуйста.

Уже несколько месяцев подряд, каждый божий день, Мила хотела выйти замуж. Это желание вызывало у девушки затяжную лихорадку, но в ее субфебрилитет на почве затянувшегося девичества никто из коллег верить не собирался. Это обижало Милу, и тогда она выглядела такой несчастной, что не пожалеть ее было просто невозможно.

– Я думаю, Милочка, – обратилась Вера к подруге, но уже более покладистым тоном, – что днём духи спят, поэтому не будем нарушать их сон.

– А, я думаю, что они ещё в периоде засыпания. Давай попробуем их разбудить, а что тут такого, до следующего крещения время будет отоспаться. … Смотри, я всю кашу съела, тарелочку хлебушком вылизала. … Нет-нет! Добавки не надо. Это не каша, а … здоровая пища. Верочка, давай погадаем?